Ознакомительная версия.
Таков, как мне кажется, основной план Упражнений в своей изначальной простоте. Созерцание ради обретения любви к Богу[242], способы совершения молитвы, различные правила служат прибавлением к этому плану Они помогают упражняющемуся лучше следовать ему, а также применяются после Упражнений, помогая сохранять и умножать их плоды. Правила различения духов, предназначенные для ежедневного применения во время Упражнений, сохранят свою ценность на всю жизнь. Напротив, «Правила верного чувства в Церкви» пригодятся, главным образом, после возобновления обычной жизни. Образы совершения молитв, различные способы молитвы и испытания совести, Созерцание ради обретения любви к Богу подходят для постоянного использования и после Упражнений, и во время их, так как помогают душе сохранить усвоенную во время Упражнений привычку к молитве, к постоянному единению с Богом, к сосредоточению и к внутренней чистоте.
О том, каким образом Игнатий и его товарищи проводили Упражнения в таком их понимании, мы осведомлены очень хорошо. Что касается полного курса Упражнений, то им было известно только индивидуальное их исполнение при индивидуальном же руководстве. Выше мы читали выдержку из письма, где, как кажется, рассматривается возможность давать такие Упражнения сразу нескольким монашествующим женщинам. Но это сопровождается некоторыми оговорками относительно плода подобного метода. К тому же это лишь единичный, мимоходом высказанный взгляд. Представляется также, что Упражнения первой недели, которые преподавались куда шире, не раз совершались сообща, в особенности в общинах, подлежащих реформе. Но полные, четырехнедельные Упражнения, как правило, давались индивидуально. Это, впрочем, с несомненностью следует из многочисленных советов, которые даются в самой книге, чтобы руководитель мог постоянно сообразовывать течение Упражнений с состоянием души упражняющегося, которое наблюдает в ходе каждодневных встреч. Можно сокращать и продлевать недели, устранять и добавлять упражнения, умножать число повторов в соответствии с полученными результатами, с обнаруженными склонностями и нуждами. Все эти вещи неосуществимы, когда Упражнения исполняются сообща. Этот обычай, способный, как ничто другое, обеспечить надлежащую плодотворность Упражнений, объясняет те трудности, которые непрестанно отмечались тогда в связи с преподаванием Упражнений. Чтобы преподать их подобным образом, требовалось очень много времени, и очень немногие люди были способны взяться за такой тонкий труд духовной подготовки и духовного руководства, предполагавший, соответственно, не только знание книги Игнатия, но и редкие дары благоразумия, проницательности и, прежде всего, духовного разумения. Сам святой, по словам Гонсалвишада Камары[243], подчеркивал, как немного в его окружении людей, способных, по его мнению, хорошо исполнить такое дело служения. Следовательно, не могло быть и речи о регулярном проведении Упражнений, совершаемых подобным образом. Они существовали лишь на случай особых обстоятельств: выбора жизненного положения, вступления в Общество, особо трудных искушений или испытаний. Позже мы увидим, как быстро менялись эти два аспекта преподавания Упражнений. Мы уже видели, что сразу после смерти основателя группы схоластиков Римской коллегии уже совершали Упражнения сообща, хотя, несомненно, это были только Упражнения первой недели.
Духовное учение Упражнений
Из только что сказанного о цели Упражнений видно, в чем состоит основополагающая черта их духовности: это духовность действенной и самоотверженной покорности воле Божией. Но следует отметить и другие ее особенности, чтобы дать представление о духовном учении, которое содержат в себе Упражнения.
Читателя, приступающего к чтению текста Упражнений и никогда их не совершавшего, прежде всего поражает, как правило, обилие детальных предписаний и точных методов. У него создается впечатление настоящей духовной пытки, которая могла бы представлять собой мощную и достойную аскезу, но никогда бы не позволила раскрыться подлинной молитве. Напротив, тот, кто совершил Упражнения во всем их объеме при помощи опытного руководителя, обычно остается под впечатлением щедрой и благотворной свободы души, а зачастую чувствует, что впервые понял, что значит подлинная близость ко Христу[244].
На самом деле Игнатий действительно, как все исполнители великих замыслов, проявляет большую заботу о детали, зная по опыту всю ее важность. Отсюда все эти многочисленные предписания, например, о том, как приступать к молитве, приемы использования света и тьмы для обретения желаемого расположения духа, требования точности в вопросе времени, посвящаемого каждому упражнению. Но если Игнатий всегда заботится о детали, он никогда не является ее рабом, никогда не проявляет к ней чрезмерного пристрастия. Подобно тому, как он понимал, что нельзя из лености следовать фантазиям и капризам, так он с почтением относился и к действию Бога в душе и к бесконечно разнообразным его формам. Даже когда человек пребывает в сухости, не следует укорачивать время, предусмотренное для упражнения. Если человек находится в состоянии сухости, это не время менять принятые решения, но скорее время оставаться твердым вопреки отвращению и трудностям. Зато руководитель наделяется полной властью удлинять, сокращать, приспосабливать и нарушать букву книги в соответствии с тем, чего требует состояние души упражняющегося, уже обретенные или еще только ожидаемые плоды, не подменяя, однако, собственным действием действие благодати и, по красноречивому выражению святого, позволяя Творцу воздействовать на Свое творение. Если предлагаются какие-то методы, то в большом разнообразии: одних только способов молитвы мы находим целых полдюжины. Это метод трех способностей души, более рассудочный; созерцание тайн жизни Христа, требующее участия воображения и чувств и предусматривающее разные варианты для тайн горестных и славных; приложение чувств, способ более созерцательного и спокойного характера; три образа совершения молитвы, первый из которых представляет собой испытание совести, смешанное с молитвой, второй позволяет упражняющемуся вольно вкушать каждое слово устной молитвы, третий представляет собой медленное и ритмичное произнесение молитвенной формулы, помогающее вникать в выражаемые чувства. Созерцание же ради обретения любви к Богу, на самом деле, представляет собой богатый и гибкий метод, позволяющий человеку постепенно обретать привычку находить и любить Бога во всех Его благодеяниях, во всех творениях. И не является ли краткой формой молитвы даже общее испытание совести, со своими пятью пунктами, плодотворными и подлежащими бесконечным вариациям? В дополнение ко всем этим методам есть практика повторов, заставляющая вновь возвращаться к тем мыслям, на которых упражняющийся уже останавливался, к тем тайнам, которые он уже созерцал, чтобы вникнуть в них еще глубже, перейти от молитвы еще весьма рассудочной к чему-то более интуитивному, глубокому и простому. Эта практика – отличительная особенность метода Упражнений и не что иное, как приложение принципа, заявленного во Втором примечании (п. 2): не обильное познание питает и удовлетворяет душу, но «внутреннее прочувствование вещи и наслаждение ее содержанием». Та же забота о глубокой проработке каждой частности объясняет относительно небольшое число представленных в Упражнениях истин и тайн и требование постоянно напоминать о них упражняющемуся. Мы заметим также, что в методах, которым учит Игнатий, он точен, даже дотошен в вопросах подготовки, введения в предмет, вступлений. Но в том, что касается само́й молитвы, он довольствуется несколькими общими, четкими штрихами, не давая никаких предписаний относительно дальнейшего хода молитвы или действий молящегося, но позволяя каждому следовать внушениям Бога. Так же поступает он и с центральным упражнением, то есть с выбором: для него предусмотрены различные времена и способы, которые могут заменять друг друга согласно действию благодати и индивидуальным обстоятельствам. Дано несколько кратких указаний. В остальном каждый следует своим путем при поддержке руководителя.
Другая важнейшая особенность – единство сильного и здравого рассудка и твердой воли с покорностью водительству благодати, с покорностью гибкой, исполненной любви и самоотвержения. Часто подчеркивалась логическая сила внутреннего хода упражнений, строящихся подобно строгому доказательству начиная с «Начала и основания». И в некотором смысле это верно: Игнатий намерен вести своего упражняющегося по пути христианской логики до самого конца. Мы сотворены ради славы Божией, нашей единственной цели; следовательно, все должно быть подчинено ей и нужно принять все следствия такого предназначения… Но достойно внимания следующее: при наступлении решающего момента выбора последняя подготовка к нему состоит в долгом рассуждении об идеале третьей степени смирения, когда внушенная благодатью любовь ко Христу побеждает все самые возвышенные заключения благодатного разума и восполняет оставленные верой неясности относительно того, что более всего способствует славе Божией в данном, конкретном случае. Затем, различая три времени совершения выбора, Игнатий в первую очередь выделяет два случая, когда благодать, более или менее ясно и властно, обозначает волю Божию посредством света и побуждений. И лишь третье место он отводит «спокойному времени», когда рассудок, просвещенный верой, начинает взвешивать все за и против, дабы прийти к заключению о том, что наиболее способствует славе Божией. Кроме того, заключение это, каким бы продуманным оно ни казалось, нужно подвергнуть в молитве божественному утверждению. Таким образом, здесь, как и в жизни самого Игнатия, мы снова находим все те же два аспекта: с одной стороны, сильный и светлый разум, твердое благоразумие, заставляющее обдумывать и взвешивать все данные перед принятием решения – и в то же время послушная покорность побуждениям благодати, заставляющая всегда ожидать именно от нее главного света для различения воли Божией.
Ознакомительная версия.
