Философские школы
Ещё одна причина, по которой предложенное Мидом объяснение подлога не срабатывает, заключается в том, что большинство авторов Нового Завета не принадлежали иудейской традиции. Они происходили из язычников. На этот случай другие учёные попытались найти основания для легитимации псевдоэпиграфических текстов в языческой традиции, в которой были воспитаны их авторы. Такие учёные иногда утверждают, что для учеников философов обычным делом было написание трактатов, которые вместо своего имени они подписывали именем учителя. Это якобы делалось в знак смирения, поскольку авторы сознавали, что их идеи на самом деле не их, а получены ими от главы их философской школы. Поэтому, чтобы воздать учителю должное, они надписывали его именем свои работы.
Исследователи Нового Завета часто утверждают, что это объясняет, почему кто-то при написании посланий Колоссянам, Ефесянам и прочих выдавал себя за Павла. В одном из типичных комментариев на Колоссян мы читаем: «Псевдонимные документы, особенно письма с философским содержанием, обязаны своим хождением ученикам выдающегося человека, которые через подражание ему выражали своё почитание перед великим для них именем. Этим же они сохраняли или увеличивали его влияние на следующее поколение, живущее в изменившихся обстоятельствах» [110]. Другой современный комментатор упоминаемых посланий высказывается тем же образом: «Когда мы говорим, что послания Колоссянам (или Ефесянам) являются девтеропаулинистскими, не следует ошибочно полагать, будто мы считаем их просто примером подлога. Так, если кто-то писал под именем философа, который был его покровителем, то это можно расценивать как акт воздания ему почестей» [111].
Должен заметить, что хотя подобные заявления нередки, никто из комментаторов не предоставляет никаких свидетельств в пользу традиционности этой практики в философских школах. Они просто говорят об этом, как о факте. Но почему они думают, что это факт? Большинством исследователей Нового Завета это считается фактом потому, что так сказало много исследователей Нового Завета! Но спросите кого-то из них, на какие древние источники информации они могут сослаться или кто из древних философов признавал это обычной практикой? Скорее всего, на вас посмотрят отрешенным взглядом.
А те учёные, которые всё же указывают древние свидетельства мнимого существования этой практики, обычно ограничиваются двумя основными источниками [112]. Но первый из них ни о чём подобном не говорит. Это философ-неоплатоник Порфирий (III в. н. э.), который якобы сказал, что в школе древнего философа Пифагора (который жил восемью столетиями ранее) среди учеников было обычной практикой написание книг, которые они надписывали именем своего учителя [113]. Отследить это заявление Порфирия довольно непросто, потому что до нас оно дошло не в греческом оригинале, а в арабском переводе одной из его работ, сделанном в XIII в. [114]
Я сомневаюсь, что кто-то из комментаторов Нового Завета, ссылающихся на утверждение Порфирия, на самом деле читал его. Всё же оно на арабском, а большинство учёных-новозаветников по-арабски не читают. Как и я, впрочем. Зато у меня есть коллега, который читает, – Карл Эрнст, специалист по средневековому исламу. Я попросил профессора Эрнста перевести мне эту фразу. Как оказалось, Порфирий не говорит ничего о последователях Пифагора, писавших книги и надписывавших их его именем. Напротив, он говорит, что Пифагор написал восемьдесят книг, ещё двести книг было написано его учениками, и двенадцать книг с именем Пифагора было «подделано». Эти двенадцать книг осуждены за ложное использование имени Пифагора. Их подделыватели названы «бесстыдными людьми», «сфабриковавшими» «ложные книги». О двух сотнях книг не сказано, что они были написаны последователями Пифагора под его именем; сказано лишь, что это книги, написанные его последователями, не более того.
Итак, это был первый из двух древних источников, на которые ссылаются учёные, когда говорят, что практика написания книг под именем учителя была «обычной». Здесь следует указать, что из других произведений Порфирия видно, насколько заинтересованно он выяснял, какие книги являются подлинными, а какие – подложными, и что сам он отвергал подлоги, включая ветхозаветную Книгу Даниила, которая, как он полагал, не могла быть написана израильтянином в VI в. до н. э.
Другая ссылка на традицию философских школ, как и сказали учёные, действительно говорит то, что она говорит. Она взята у Ямвлиха, другого философа-неоплатоника и ученика Порфирия. В своём сочинении о жизни Пифагора Ямвлих пишет следующее: «Прекрасно и то, что все изобретения они относят и приписывают Пифагору, нисколько не придавая значения собственной славе первооткрывателей, за редким исключением. Ведь и в самом деле, очень мало было известно пифагорейцев, которые оставили собственные воспоминания» [115].
Здесь очень большое количество проблем с тем, чтобы принять эту ссылку в качестве указания на распространённую традицию философских школ античности, которая могла послужить образцом для христианских авторов, писавших от имени Петра, Павла, Иакова, Фомы, Филиппа и остальных.
1. Чтобы эта традиция оказала влияние на широкий круг ранних христианских авторов, она должна была быть широко известна, а это не так. Эта традиция не упомянута ни одним писателем со времён Пифагора (VI в. до н. э.) до времени Ямвлиха (рубеж III–IV вв. н. э.). То есть ничто не указывает на её широкую известность. Наоборот, скорее похоже, что на протяжении восьми столетий она никому не была известна.
2. Более конкретно, Ямвлих жил двести лет спустя после написания 1 и 2 Пет и девтеропаулинистских посланий. Нет указаний на существование этой традиции во времена написания Нового Завета. Сомнительно, чтобы в ту пору она была широко распространена.
3. Ямвлих ссылается только на одну философскую школу из многих. Он ничего не говорит о том, чтобы традиция существовала в философских школах за пределами круга пифагорейцев.
4. Современные исследователи пифагореизма говорят, что вообще нет оснований считать сказанное Ямвлихом справедливым относительно пифагорейской школы [116]:
a. Во-первых, он писал через восемьсот лет после Пифагора и никоим образом не мог знать, что написанное им соответствует действительности. Вероятнее, он просто посчитал, что так оно и было.
б. Ни один другой философ или историк до Ямвлиха, который говорил о Пифагоре и его школе, не говорит ничего подобного о псевдонимных работах под его именем.
в. Замечание Ямвлиха случайно и необоснованно.
г. В довершение ко всему, насколько заявление Ямвлиха можно проверить, оно выглядит ложным. Подавляющее большинство текстов пифагорейской школы не было написано под именем Пифагора. Его последователи писали под собственными именами [117].
В результате краткий и случайный комментарий Ямвлиха (жившего, напомню, более чем через двести лет после Петра и Павла) совершенно не может быть принят в качестве свидетельства того, что происходило во времена Пифагора и его учеников (за шестьсот лет до Петра и Павла), не говоря уже о том, что происходило в философских школах вообще, и не говоря о том, что происходило в раннем христианстве [118].
По этим причинам исследователям Нового Завета нужно пересмотреть свои взгляды на философские школы и их влияние на практику подлогов в раннем христианстве. Практически ничто не указывает на существование в этих школах традиции псевдоэпиграфики в качестве акта самоуничижения. Я бы сказал, что учёные вцепились в эту идею просто потому, что она даёт им возможность говорить о происходившем в литературной традиции раннего христианства, не упоминая о виновности раннехристианских авторов в подлоге.
Все три перечисленные мною группы ученых полагают, что в античные времена при определённых условиях псевдоэпиграфика была приемлемой практикой. С их точки зрения, по этой причине не следует думать о раннехристианских авторах как о лжецах, которые выдавали себя за тех, кем они не были. Но есть и ещё одно направление мысли, которое стоит рассмотреть. Там утверждается, что в ряде случаев то, что выглядит подлогом, на самом деле им не является. Там учёные уже не пытаются на богословских основаниях доказывать, что в древнем христианстве не могло быть такого явления, как подлог. Вместо этого они на исторических основаниях утверждают, что некоторые книги, кажущиеся подлогом, таковыми не являются. По их мнению, реальный автор, который на самом деле был тем, кем он назвался, использовал секретаря, а секретарь писал в другом стиле, нежели сам автор. Иногда настоящий автор мог диктовать секретарю слово за словом. Но в иных случаях он мог отдать секретарю своё письмо в переделку, чтобы улучшить его слог. А в остальных случаях он вообще мог просто поручить секретарю написать за себя письмо, так что его содержание и стиль полностью принадлежали секретарю, хотя само авторство письма оставалось за тем, под чьим именем оно писалось.
