дыхание рассеивается по ветру, но «душа» возносится на небо, где живут «праотцы», в царство вечной жизни, вечного света. Больше того: могущество Агни, этого врачевателя и целителя душ, так велико, что простое рукоположение его способно возвращать умерших к жизни.
В ветхом завете тоже можно встретить идею священного вкушения хлеба и вина. Именно о таком вкушении идет речь в книге Бытия (14, 18), где рассказывается, как Мельхиседек, царь салимский, бывший священником бога всевышнего, вынес Аврааму хлеб и вино и благословил его именем всевышнего. Ибо «царь мира» Мельхиседек, властелин «города мира» — Салима, «царь правды», является древним божеством, как это явствует из «Послания к евреям». «Мельхиседек, без отца, без матери, без родословия, Не имеющий ни начала дней, Ни конца жизни, уподобляясь сыну божию, пребывает священником навсегда» [28]. Пророк Иеремия также неоднократно говорит о состоящих из пирожков и вина священных приношениях, о ночных жертвоприношениях !в вида каждения и возлияний, приносимых царице неба Луне и другим божествам. Так же и Исайя ведет борьбу с теми, кто приготовляет трапезу для Гада и растворяет полную чашу для Мени». Мени — это малоазиатский бог луны Мен, тождественный Селене-Мене, богине луны в орфических гимнах, являющийся, подобно ей, двуполым существом, одновременно и царем, и царицей неба. Очевидно, богине луны «возливались возлияния» всеми народами Малой Азии. Как лунный бог, родственный Мени, в культе коего равным образом священная трапеза играла главную роль, — Агни фигурирует в ведах под именем Ману, Манус или Сома, тоже в виде двуполого существа, живо напоминающего Того «первого человека» (Адама Кадмона), который, по учению Филона, раввинистской каббалы, а также гностиков, имел два лика и «муже-женскую природу, пока бог не отделил мужской пол от женского» [29]. Таким образом, приходится считать основой священной трапезы в Малой Азии все тот же культ огня.
О своего рода священной трапезе рассказывается в третьей книге Моисеевой (24, 5 — 6) в связи с приношением так наз. «хлебов предложения». «В каждой день субботы должно полагать двенадцать хлебов от сынов израилевых на чистый стол перед господом. Они будут принадлежать Аарону и сынам его, которые будут есть их на святом месте: ибо это великая святыня для них из жертв господних; это закон вечный». Выходит так, что этот обряд должен был совершаться в виде трапезы двенадцати жрецов под председательством первосвященника, как наместника Ааронова, и Робертсон с полным правом рассматривает эту; трапезу, как прообраз христианской «тайной вечери» Иисуса и двенадцати апостолов его. Ведь, Аарон является хранителем израильского ковчега завета, символом и видимым выражением союза между богом и человеком, одним из самых ярких ветхозаветных прообразов мессии. И если самопожертвование мессии являлось отображением самопожертвования Аарона, то, разумеется, в истории христианского спасителя отнюдь не должен был отсутствовать существенный обряд из -культа Аарона — священная трапеза. Как известно и Иошуа, ветхозаветный Иисус, являвшийся в действительности эфраимистским богом солнца и плодородия, окружил себя при переходе через Иордан помощниками, по одному от каждого колена, и после обрезания всех иудеев устроил на другом берегу священную пасхальную трапезу. Отсюда, может быть, следовало бы вывести заключение, что с именем Иошуа в представлении иудеев связано вкушение «пасхального агнца» [30]. Во всяком случае священная трапеза уже очень поздно стала центральным пунктом христианского культа, играя вначале центральную роль в культе тех сект, из которых христианство выросло. Священная трапеза была, возможно, тем зародышем, из которого, в связи с представлением о смерти и воскресении спасителя, именно и выросло христианское мировоззрение. Подобно тому, как в ведийском культе Агни жертвы, приносимые людьми богу, превращаются в «жертву бога», в объективном и субъективном смысле этого выражения, подобно тому, как верующие индусы вкушением жертвенных даров стремились приобщиться к богу, — подобно этому и верующий христианин вкушает под видом хлеба тело божье, а под видом вина кровь господню, чтобы приобщиться к господу и самому стать богом. Евангелисты, однако, подогнали свой рассказ так, чтобы «тайная вечеря» совпала с праздником пасхи, ибо первоначально в праздник пасхи закалывался богу человек, который, как первенец, как самая достойная жертва, олицетворял жертвующего собой бога.
Священная трапеза была чрезвычайно распространенным обрядом всего древнего мира. Она играла чрезвычайно существенную роль в культе мистических учений и везде была тесно связана с идеей «спасителя, полагающего свою жизнь за мир, за человечество». Митра, например, тоже должен был ознаменовать окончание своей борьбы с нечистой силой устройством священной трапезы, участниками которой должны были быть Гелиос и другие сподвижники Митры в его великом, трудном деле. Поэтому посвященные в таинства Митры праздновали это событие общей трапезой, посредством которой верующие стремились соединиться с богом. Воскресшего Митру, Саошианта или Соссиоша, сильно напоминает по имени Саос (Саон или Самой), сын Зевса или Гермеса и нимфы. Ему приписывается основание самофракийских мистерий, он же кажется тождественным мифическому Сабу, от которого получили свое название сабиняне; он, по преданию, даровал человечеству, вино и основал италийскую культуру. Имя Саба обнаруживает в нем «жертвоприносящего (по-санскритски Savana — жертва), он является западной разновидностью индийского Агни, «жертвоприносящего» бога, даровавшего людям напиток сому, подобно тому, как Дионис, имевший эпитет или прозвище Саос или Саотес, проливший в виде вина свою кровь за человечество, имел свой прообраз в лице ведийского Агни. Саосу родственен Язиос (Язион), сын и возлюбленный Деметры или Афродиты (Майи) и Зевса или «божественного кузнеца» Гефеста (Тваштара). Подобно тому, как Саос был основателем культа кабиров, Язиос считался основателем культа Деметры в Самофракии и слился с Гермесом — Кадмом (следует вспомнить Адама Кадмона в учении каббалы или гностиков, связанного с представлением об Агни-Ману и об Иисусе), с небесным жрецом (Кадмилосом — слугой божиим) самофракийской религии. Имя Язиос происходит, по мнению Узенера, от греческого слова iasthein — целить, врачевать, следовательно, обозначает «целителя». Именно «целителем» являлся и Язон, эта разновидность греческого Асклепия, покровителя врачей, который почитался в качестве заклинателя демонов, божественного целителя во всей Передней Азии и Греции. Таким образом, слово «Язиос» является не чем иным, как греческой формой еврейского имени Иошуа (Иисус). И подобно тому, как Иисус Навин переходит со своими помощниками Иордан и празднует на другом берегу пасху (праздник агнца); подобно тому, как Иисус, божественный целитель и чудотворец, проходит со своими двенадцатью апостолами через Галилею (Галил — круг, по- еврейски), чтобы прийти в Иерусалим и там с учениками вкусить пасхального агнца, — подобно этому Язон отправляется с двенадцатью спутниками добывать руно колхидского агнца. И так же, как Язон счастливо возвращает своих спутников после
