Ознакомительная версия.
– Несмотря на некоторую сумбурность, вопрос очень хороший и серьезный. К счастью, на самом деле Церковь «занимается воспитанием у людей веры и ее укреплением», но происходит это (как и подобает быть в Церкви) без нажима, без шума и широкой рекламы: «Имеющий уши слышать, да слышит».
Есть, впрочем, и препятствия этому процессу: с одной стороны – недостаток ресурсов, людских и финансовых, с другой стороны – избыток суеверий, лжеверий и всякого вздора под видом церковной литературы, о чем мы много раз говорили.
А практический совет такой: будьте активнее. Не ждите, что кто-то за вас все рассортирует, разжует и заложит вам в рот, как младенцу.
«Все испытывайте, доброго держитесь», – говорит Апостол. Если не станете испытывать – не найдете добра, а напротив, зло обманет вас и затянет в западню. Это относится и к литературе, и периодике, и к Интернету, и к духовенству, и к приходской жизни, и просто к жизни.
– Мы знаем, что православная вера помогает людям во всем, в том числе и в работе, в профессиональной деятельности. Но чем вера может помочь бизнесмену, если он хочет стать более эффективным менеджером? Мне иногда кажется, что православие идет вразрез с успешным бизнесом…
– Вы, разумеется, неправы. Предприниматель, управляющий производством или предприятием (именно таков смысл английских слов businesman и manager, перед агрессией которых на нашей языковой территории столь многие нынче подняли руки вверх) сегодня выполняют дело огромной важности, ничуть не меньшей, чем князья и военачальники в не столь далеком прошлом. Это значит, что Церковь несет к ним свое особое слово поддержки и наставления.
Само собой, в конечном итоге перед Господом все мы равны, и Он принял смерть и воскрес ради жизни каждого из нас без различия нашего положения в обществе. Однако положение это остается различным, а отсюда – различная мера ответственности перед Ним и перед согражданами за наши поступки, за наши решения, за нашу жизнь. Вот именно эта высочайшая ответственность за благополучие людей, за жизнеспособность всей нашей хозяйственной системы, и формирует личность предпринимателя и управляющего; она же служит основным стержнем их взаимоотношений с обществом. Но ответственности нет без свободы, а свобода представляет собою важнейшую черту образа и подобия Божия в человеке. Так наша хозяйственная деятельность смыкается с нашей верой.
У свободы есть две стороны: свобода выбора и свобода от греха. Обе нуждаются в поддержке и развитиии, и обе развиваются (если они развиваются!) в гармонии друг с другом. Если человек не свободен от грехов стяжательства и жадности, он не сможет свободно и предусмотрительно – а значит и успешно – вести стратегическое планирование своего предприятия. Если он не свободен от грехов гнева, вспыльчивости и злопамятства, он не сможет свободно и разумно – а значит и успешно – строить работу с кадрами, наживет себе врагов среди собственных подчиненных и скоро развалит все дело.
Вот обо всем этом – и о многом-многом другом – заботится предприниматель, стремясь получить в церковных таинствах освобождение от грехов и укрепление своей свободы. Не надо делать отсюда абсурдных выводов, «Чем благочестивее, тем богаче» (проходимец, взяточник и вор бывают весьма «успешны» в своих злодеяниях), но надо трезво посмотреть на наш критерий успеха и утвердиться в выводе, что личностный рост и христианское совершенство взаимосвязаны с успешной хозяйственной деятельностью.
Предпринимателям довольно часто приходится сталкиваться с вопросами соблюдения гражданских законов, с соблазном нарушить их или обойти: само слово «соблазн», между прочим, восходит к греческому скандалос, которое буквально означает «западня», а для предпринимателя и в самом деле сопряжено с неизбежным скандалом… И когда человеку удается преодолеть такой соблазн, что может быть лучше для успеха его предприятия?
Другая распространенная нравственная проблема – это работа с кадрами, разного рода конфликты. Иногда предприниматели (как и высокопоставленные чиновники, офицеры) задаются вопросом: каким образом соединить необходимое нам качество смирения с руководящей должностью? А ответ крайне прост: это все та же ответственность. Я распоряжаюсь подчиненным персоналом не по своему произволу, а в силу ответственности, которая лежит на моих плечах: не потому, что «я хочу», а потому, что «я за это отвечаю».
– Хочу рассказать о своем участии в крестном ходе. Впечатления остались печальные: крестный ход превратился в политическое противостояние двух лагерей с оскорблениями и различными актами ненависти с обеих сторон. Оправдано ли сейчас, в наше смутное время, верующим людям участвовать в таких акциях?
– Давайте не будем смотреть свысока на других, а послушаем, что говорит нам Церковь о подобных мероприятиях. Голос Церкви на данную тему прозвучал на Архиерейском Соборе 2008 года, определение которого (п. 9) гласит: «Собор поддерживает инициативу духовенства и мирян о проведении крестных ходов, являющихся видимым выражением веры и благочестия народа Божия. Вместе с тем обращается внимание на необходимость их организации в рамках церковной дисциплины, по благословению священноначалия, дабы они не становились демонстрацией маргинальных настроений, далеких от истинного Православия».
Вот с маргинальными настроениями вы, к сожалению, и столкнулись. А что значит «маргинальные»? Побочные, отступающие от главного направления, уклоняющиеся в крайности – иными словами, фанатичные, экстремистские. И этим все сказано.
Давайте поможем нашим близким, нашим согражданам – на Украине, в Великороссии или где бы то ни было – сохранить себя от зла, от безбожных настроений, от фанатизма и экстремизма. Не станем прятаться в кротовые норы, а выйдем на простор общественной, гражданской, культурной жизни, в информационную и образовательную среду, с ясным свидетельством мира, братолюбия, верности Христу и Его Святой Православной Церкви.
Сумерки в снегу
Кладбище было на холме, как раз над церковью; проехать туда не удалось. Вверх он шел по снежной целине и сразу промочил ноги, а на кладбище, среди крестов, оград и голых кустов сирени, снег был еще глубже. В конце концов он просто перестал обращать на него внимание и шагал по щиколотку в снегу от могилы к могиле, морщась от сырости и холода в ступнях. «Ерунда, небось не на пляж пришел», – бормотал он.
Последний раз он был здесь давным-давно, точно даже не помнил когда, но разыскать знакомые могилы оказалось совсем нетрудно. Стоило только найти бабушку, а от нее словно кто-то невидимый повел его за собой по магистрали воспоминаний, где, как семафоры на узловых станциях, его ждали строгие, почерневшие в разной мере кресты: дядя Олег, дед, Наташа, мама…
У каждого креста он стоял подолгу, снова морщился, то ли от наружного холода, то ли от чего-то внутреннего, крестился и кланялся до земли, погружая лоб в снег, и молился, как мог связно. Но связно у него не получалось, он от этого огорчался и сбивался еще больше, замолкал и снова стоял неподвижно, подставляя лицо хлопьям падавшего снега. Потом, доверяясь своему невидимому проводнику, шел дальше.
За этим занятием ушло немало времени, и когда магистраль вывела его назад к воротам кладбища, стало заметно смеркаться. «Ну, вот и Рождество! – поторопился он поздравить себя, озабоченно глядя в низкое темное небо. – Пожалуй, и звезду-то не увидеть за тучами». Снег между тем перестал, потянуло поземкой, и промокшие ноги в туфлях напомнили о своем бедственном состоянии. Пора было назад, тем более что он хотел успеть в церковь к началу всенощной.
Про поездку на родину он задумывался уже несколько лет, с тех пор как его свободное падение по склону жизни сменилось некоторым шатким равновесием. Ему казалось, что родные каким-то образом приняли участие в совершившейся с ним перемене, и внешней, и внутренней, и что он даже в долгу перед ними за это участие… Он то уверял себя, что это иллюзия, то соглашался со своим чувством, но, так или иначе, жил все с большей и большей оглядкой на вершину холма над селом, в котором прожил свои первые 18 лет.
И вот все совпало: праздники, неиспользованный отпуск, домашние обстоятельства, настроение. И он наконец навестил родных, по-человечески провел пост, дождался праздника. Сейчас он войдет в ту самую церковь, куда из озорного любопытства он забегал еще мальчишкой, там будет тепло, у него отогреются ноги, и начнется настоящая рождественская служба, лишь только в небе загорится первая звезда…
Он взглянул в небо и сразу увидел ее между двух темносерых туч. Она была совсем маленькой, еле заметная крупица света на сумеречном небе, но сомнений никаких не оставалось. Рождество! И что теперь?.. Он хотел прочесть или спеть что-то подходящее, но память снова подвела его: музыкальным своим ухом он ясно слышал мелодию рождественского ирмоса, а слова не приходили. Снова стало грустно, и он отвлекся от праздничной темы.
Ознакомительная версия.
