Ознакомительная версия.
Регулярные богослужения – хорошая возможность для упоминания частных событий: после того как один из членов общины вызывается к Торе, произносится молитва под названием «Мишебера́х». Она начинается следующими словами: «Тот, Кто благословил наших предков Авраама, Исаака и Иакова, да благословит...» (Существуют и эгалитарные версии этой молитвы, в которых перечислены не только патриархи, но и матриархи.) Могут упоминаться такие события, как рождение ребенка или свадьба, а в наши дни даже золотая или серебряная свадьба, семидесятилетие или восьмидесятилетие. В этот момент богослужения можно вознести молитвы за болящих или сделать пожертвования (хотя в некоторых синагогах последнее не поощряется, дабы не смешивать материальное с духовным и не выставлять напоказ богатство или щедрость). Если вызванный человек побывал в серьезной опасности, путешествии или болел, он может произнести особое благословение («гомель»): «Благословен Ты, Господи, Боже наш, Царь мира, удостаивающий милостями тех, кто этого не заслуживает, – ибо Он воздал мне великим добром».
Гомель может произносить и мать, впервые придя в синагогу после родов. Часто приносят ребенка, чтобы его благословил раввин. В реформистских синагогах ребенок отныне получает еврейское имя.
Переход от детства к взрослому состоянию знаменуется в синагоге церемонией Бар/Бат Мицва. Это радостный момент не только для семьи, но и для всей общины. После службы родители часто приглашают всю конгрегацию присоединиться к семейному торжеству. В нынешнем виде обряд Бар Мицва не очень древний и относится, скорее, к сфере обычая, чем устава. По достижении тринадцати лет мальчик должен соблюдать заповеди, но никаких специальных действий и ритуалов на сей счет не предусмотрено. По-видимому, в средневековой Германии решили отмечать это событие по-особому: вызывать мальчика к Торе и устраивать вечеринку, на которой он демонстрировал бы свои познания. Это легло в основу нынешней практики. Мальчик идет в синагогу вместе с родителями, читает отрывок из Торы или Гафтару. Отец произносит особое благословение: «Благословен Тот, кто освободил меня от ответственности за этого [ребенка]». Смысл его состоит в следующем: доселе отец нес ответственность за любой проступок сына; отныне же тот будет сам отвечать за свои действия. Затем раввин обращается к мальчику, призывая стойко держаться иудаизма. Чаще всего обряд Бар Мицва проводят в субботу, но иногда в понедельник или четверг (другие дни, в которые читается Тора). Тогда мальчик впервые надевает тефиллин.
Поскольку в традиционных синагогах девочек не вызывали к Торе, да и вообще они не играли роли в жизни синагоги, соответствующей церемонии для них не придумано. Сейчас некоторые ортодоксальные раввины возражают против любого обряда Бат Мицва на том основании, что это не имеет основания в традиции. Некоторые ортодоксальные конгрегации проводят особую будничную службу, на которой девочки, достигшие двенадцати лет, читают библейские тексты и молитвы. Другие разрешают девочке на Бат Мицва обратиться к присутствующим во время субботней службы. В консервативных и реформистских синагогах Тору читают не только мальчики, но и девочки.
Церемония Бар Мицва давно подвергается критике: не слишком ли рано считать мальчика мужчиной в тринадцать лет? У многих ребят в этом возрасте недостаточно зрелости, чтобы даже понять ответственность, которую они берут на себя. Как правило, они знают далеко не все из 613 заповедей Торы, а если и знают, скорее всего, не имеют мало-мальски серьезных общих знаний в области этики и религии. К началу XIX века в Германии ввели обряд конфирмации, на котором мальчик должен был ответить на вопросы раввина (например, о вере в Бога), а затем прочитать «Тринадцать принципов» Маймонида. Появилось много катехизисов как на иврите, так и на немецком языке, причем основной упор делался на универсальных, а не специфически еврейских, принципах. Здесь, конечно, сказывалось христианское влияние. Некоторые евреи даже высказывали недовольство – уж очень похоже на Церковь! – и отмечали, что в иудаизме нет символа веры, а потому катехизацию проводить не надо. Тем не менее конфирмация получила рецепцию в реформистском иудаизме, причем не только для мальчиков, но и для девочек. Она распространилась в Америку, где постепенно вытеснила Бар Мицву. Впоследствии ее стали проводить не с тринадцати лет, а с пятнадцати или шестнадцати. Это было обусловлено тем значением, которое придавалось еврейскому образованию в американском реформистском иудаизме между двумя мировыми войнами. Конфирмация в более позднем возрасте позволяла обеспечить лучшую подготовку: как более качественные знания, так и большую религиозную и нравственную зрелость. Она также решала проблему, которая была присуща Бар Мицве в более раннем возрасте: в отсутствие последующих образовательных целей подростки часто бросали еврейское образование и постепенно отходили от синагоги. Вообще все направления иудаизма пытаются так или иначе решить педагогические сложности, связанные с Бар Мицва: скажем, настаивают на катехизации и регулярном посещении синагоги, а также разными способами стимулируют заинтересованность.
Другие общинные институты
Рассказывая о еврейской общине, не будем обходить вниманием и другие ее институты, помимо синагоги. Во времена гетто существовали люди, группы людей и здания, специально выделенные для тех или иных целей: школы; кошерные мясники; пекарни (пекущие в том числе халлу перед субботами и праздниками и мацу для Пасхи); миквы (купальни для ритуального омовения); могели (специалисты, совершающие обрезание); соферы (писцы) для написания свитков Торы, мезуз, тефиллин и других текстов.
Сейчас почти все это сохранилось разве что в крупных традиционных общинах. Правда, кошерные мясники существуют, но для многих кошерных продуктов налажено массовое производство, а большинство мацот выпускаются крупными фабриками. Могеля или софера найти далеко не просто. Микв тоже немного, хотя в последнее время их стали кое-где возрождать. Вместе с тем наблюдается изобилие молодежных групп, связанных с синагогами или национальными/международными молодежными организациями.
Много сил и средств вкладывается в образование, как детское, так и взрослое. К сожалению, постепенное развитие знаний от начальной школы (у детей) до углубленных штудий (у взрослых) уже невозможно. В период эмансипации религиозным образованием столь пренебрегали, и столь сильный удар ему нанесли погромы и миграции, что многие взрослые евреи знают лишь азы иудаизма, даже если в остальных смыслах хорошо образованы. Поэтому сражение идет на двух фронтах. Детей учат в воскресных школах, вечерних классах и (все чаще) дневных школах. (Еврейские школы-интернаты практически канули в лету.) У взрослых огромный выбор: от вечерних курсов и выездных семинаров до изучения иудаизма в колледжах и университетах. Многие раввинистические семинарии проводят занятия для широкой аудитории, отчасти стирая различие между семинарией и университетом. Преподают как традиционные предметы (Библия, Талмуд), так и историю и культуру еврейского народа, а также языки (не только иврит, но также идиш и ладино).
Раввинов готовят в раввинистических семинариях, а у традиционалистов в йешивах. Закончив синагоги, раввины идут работать в синагогу или берут на себя какое-то иное общинное служение. Кто-то становится преподавателями или членом раввинского суда (Бет Дин), который следит за соблюдением раввинистического закона и различных правил святости и ритуальной чистоты. (Именно Бет Дин ставит печать одобрения на кошерные продукты и выдает лицензии кошерным мясникам, поставщикам и ресторанам.) Впрочем, за пределами государства Израиль юрисдикция еврейских судов очень ограниченна, и они занимаются большей частью вопросами личного статуса (развод, обращение в иудаизм). Бет Дин состоит из трех раввинов; раввин, выступающий в роли судьи, называется «даян». Раньше даяны, как и раввины, были только мужчинами, однако сейчас, когда в консервативном и реформистском движениях есть женщины-раввины, появились и женщины-судьи.
Одна из средневековых реалий существует и в наши дни: кладбища. Еврейские кладбища отгорожены стеной или изгородью, и за ними ведется тщательный уход. Внешний вид захоронений у ашкеназов и сефардов отличается. На ашкеназских могилах стоят вертикальные надгробные плиты, а на сефардских лежит плоский камень. На камнях вырезана надпись на иврите, или общеразговорном языке, или на обоих языках. Еврейские надгробные камни обычно сделаны просто, без особых украшений. Ни на гроб, ни на могилы не кладут цветы. Приходя навестить могилу, люди обычно оставляют на ней маленький камешек. Существуют и своего рода могилы для книг, «генизы». В них складывают священные книги, вышедшие из употребления.
Ознакомительная версия.
