Все доселѣ сказанное показываетъ ясно какъ Божій день, что Моисей такъ вопрошалъ Бога не потому, чтобы желалъ узнать имя Его, котораго имени доселѣ не зналъ. Нѣтъ,— несмотря уже на 160-ти кратное употребленіе этого имени въ книгѣ Бытія, содержаніемъ своимъ обнимающей столь громадный періодъ времени отъ Адама и до смерти Іосифа включительно, даже и въ самомъ этомъ повѣствованіи, открывающемъ собою второй періодъ божественнаго откровенія (Богъ открывался Аврааму, Исааку и Іакову, а затѣмъ въ продолженіи 400 лѣтъ не открывался людямъ), уже трижды упоминается это священное имя. Именно въ Исх. III, 2, Моисей называетъ говорившаго ему изъ купины „ангеломъ Jave Господа“, а въ 4, 6 и 7 стихахъ — прямо Jave Elohim. Кто не узнаетъ въ этомъ повѣствователя объ обоихъ богоявленіяхъ, бывшихъ Агари, этой праматери двѣнадцати колѣнъ сѣверо-аравійскихъ народовъ, родственныхъ Израилю, гдѣ говорящій также называется вѣстникомъ (ангеломъ) Jave, Jave и אל подобно тому, какъ и Elohim называется вѣстникомъ Елогима[15]. То же нужно сказать и о послѣднемъ богоявленіи Аврааму, и о первомъ и второмъ Іакову[16]. Здѣсь разумѣется Сынъ Божій, „ангелъ эавѣта“(Мал. III, 1), который по пустынѣ велъ Израиля въ землю ханаанскую и отъ преслушанія коему предостерегаетъ Jave народъ Свой, говоря, что „имя Мое есть на Немъ“ (Исход. XXIII, 21).
Вопросъ о имени Божіемъ, какъ видно, совершенно пересталъ занимать умы тѣхъ израильтянъ, невѣрія которыхъ такъ опасался Моисей,— и это по той простой причинѣ, что эти именно израильтяне, какъ объ этомъ свидѣтельствуетъ и исторія послѣдующихъ сорока лѣтъ; сдѣлались чужды „Богу отцевъ своихъ“, что впрочемъ и не удивительно при четырехъ-сотъ лѣтненъ пребываніи потомковъ Іакова въ Египтѣ; такъ какъ уже и самъ Іаковъ, по возвращеніи своемъ изъ Месопотаміи, гдѣ онъ въ кругу своихъ родныхъ провелъ 20 лѣтъ, принужденъ былъ потребовать у семьи своей, которою обзавелся тамъ, бросить чуждыхъ боговъ, взятыхъ было съ собой этой его семьей (Быт. XXXV, 24) въ Ханаанъ. Какой же послѣ этого другой ближайшій смыслъ могли бы имѣть и отвѣтныя слова Бога Моисею: „Азъ есмь Сый“, какъ не тотъ, что „Я неизъяснимъ и имя Мое неизреченно“. Ваши чуждые боги, коихъ вы себѣ представляете тварными, могутъ быть и обозначаемы вами тварными (именами); Мое же существо безконечно, оно выше всякаго чувственнаго представленія, а потому и не можетъ вмѣститься въ тѣсныхъ рамкахъ (какого-нибудь) имени. Итакъ, прежде всего исправь низкое представленіе народа о Богѣ, а этого достигнешь тогда, когда на могущій возникнуть у нихъ вопросъ о имени пославшаго тебя Бога отцовъ ихъ, отвѣтишь имъ, что самый вопросъ ихъ неразуменъ, что Богъ, котораго почитали отцы ихъ въ землѣ ханаанской, таковъ, что можетъ засвидѣтельствовать о Себѣ только такъ: „Азъ есмь“ или „Азъ есмь Сый“. Отпадшіе отъ Бога отцовъ своихъ израильтяне получаютъ такимъ образомъ отвѣтъ чрезъ Моисея подобный тому, какой данъ былъ нѣкогда Іакову, а еще позже Маною и женѣ его — родителямъ судіи Самсона. Ангелъ Господень, въ которомъ они не узнали Самого Бога, открываетъ имъ Себя, отвѣчая имъ такъ: „почто сіе имене Моего вопрошаеши, и то есть чудно“[17]! Вмѣстѣ съ тѣмъ однако напоминается израильтянамъ значеніе того имени, подъ которымъ отцы ихъ чтили Неизреченнаго или Несказаннаго, чтобы они этимъ, а не другимъ какимъ именемъ отличали Бога истиннаго отъ египетскихъ и другихъ чуждыхъ боговъ, которые не суть боги. Это имя ближе всякаго другого опредѣляетъ самое существо Божіе, равно какъ и указываетъ отличіе Его отъ всѣхъ другихъ существъ, добрыхъ ли то, или злыхъ; ибо въ чемъ болѣе выразилось бы Ему присущее особенное божественное свойство, какъ не въ Его неописуемомъ бытіи? Между тѣмъ этимъ именно древнимъ именемъ Jave и обозначается Богъ, какъ Сущій, что ясно вытекаетъ изъ того, что вмѣсто перваго лица אהיה „Азъ есмь“ (употребляемаго тогда, когда Богъ Самъ говоритъ о Себѣ), здѣсь, гдѣ Моисей имѣетъ говорить о Богѣ къ народу, происшедшему отъ патріарховъ, поставлено въ третьемъ лицѣ יהיה = יהוה „Онъ есть“, или „Сый“.
Дѣйствительно первѣе всего Богъ научаетъ Моисея, какъ долженъ начать онъ свою рѣчь къ народу Израильскому, а именно; „Богъ отецъ вашихъ посла мя къ вамъ“. Далѣе, Господь объявляетъ ему самое имя этого Бога Авраамова, Исаакова и Іаковлева, дважды приводя начало той рѣчи, какую долженъ будетъ Моисей держать къ народу, въ одномъ случаѣ такъ: „Сый посла мя къ вамъ“, а въ другомъ случаѣ: „Jave Богъ отецъ вашихъ — Богъ Авраама, Богъ Исаака и Богъ Іакова — посла мя къ вамъ“. Это имя Мое — Сый есть имя Мое во вѣки (какъ было оно и во времена Авраама, Исаака в Іакова) и это — наименованіе Мое отъ рода въ родъ, т. е. не измѣняю имени Моего, ибо бытіе и свойства Мои неизмѣнны и остаются таковыми же несмотря ни на какія измѣненія въ человѣчествѣ.
Итакъ, здѣсь трижды повторена форма начала той рѣчи, какую долженъ держать Моисей къ сынамъ Израилевымъ. Это свидѣтельствуетъ о томъ, что различіе между первымъ и третьимъ лицомъ слова הוה не большее того, какое находимъ между sum и est. Это свидѣтельствуетъ далѣе о томъ, что и такъ называемое τετραγραμμα есть третье лицо прошедшаго несовершеннаго (imperfectum) времени отъ глагола הוה = быть, слѣдовательно, какъ имя, оно образовано, какъ и всѣ имена, которыя суть собственно третье лицо прошедшаго совершеннаго (Perfectum), или прошедшаго несовершеннаго (imperfectum) времени глагола.
Замѣна болѣе древняго vav знакомъ jod довольно употребительна, равно какъ по нѣкоторымъ и замѣна chet звукомъ he, потому что болѣе твердая форма глагола встрѣчается и въ имени нашей праматери חוה Ева, у масаретовъ Hava, у Филона Александрійскаго и у Іосифа Флавія переведенное греческимъ словомъ Ζωη, жизнь, между тѣмъ какъ это слово значитъ собственно est, vivit въ глагольной формѣ kal (Быт. III, 20; IV, 1). (Впрочемъ, вѣрнѣе принимать это слово въ смыслѣ חיה жизнь, происшедшаго изъ חיי = חוה = חיה).
Слова „Jave Богъ Авраамовъ“ или „Jave Богъ Авраамовъ и Исааковъ“ или „Jave Богъ Авраамовъ и Исааковъ и Іаковль“ встрѣчаются уже въ кн. Бытія девять разъ[18]. Въ силу строго историческаго характера всего божественнаго откровенія, каждое послѣдующее вводится съ ссылкою на прежде бывшія, чтобы такимъ образомъ засвидѣтельствовать тождество являющагося и говорящаго Бога, несмотря на далекое разстояніе времени и мѣста одного откровенія отъ другого, равно какъ показать и единство всѣхъ откровеній. Такъ и бывшее Моисею откровеніе начинается ссылкою на бывшія патріархамъ откровенія, древность коихъ засвидѣтельствована самимъ Моисеемъ и точно записана въ книгѣ Бытія. Богъ говорящій изъ купины даетъ знать о Себѣ, что Онъ есть Тотъ, который за много вѣковъ предъ симъ многократно являлся Аврааму, дважды Исааку и неоднократно Іакову, и котораго вслѣдствіе этого откровенія даже донынѣ чтили сыны Израилевы, какъ Божество чисто духовное,— Бога небеснаго и всея земли, и котораго въ особенности чтило колѣно Левіино, хотя многіе сроднились уже и съ языческимъ представленіемъ о Богѣ высочайшемъ и почитали Его подъ образомъ тельца[19].
Несправедливо поэтому думать, будто Богъ Израилевъ только теперь усвоилъ Себѣ новое имя; мы видимъ напротивъ, какъ Онъ ссылается на то имя, подъ которымъ чтили Его патріархи и даже первые люди Адамъ и Ева. Къ тому же, и далѣе очень часто употребляется названіе „Богъ Авраамовъ, Исааковъ и Іяковль“. Это показываетъ, что Богъ никогда не расторгалъ завѣта Своего съ патріархами, по каковому завѣту именно ихъ потомство благоволилъ Онъ избрать изъ всѣхъ народовъ, чтобы стать къ Нему въ особенныя вышеестественныя (съ Адама уже начавшіяся) отношенія. Такого отношенія Бога къ людямъ остальные, какъ до Ноя такъ и послѣ него жившіе, оказались недостойны, и недостойны именно чрезъ то, что отпали отъ Jave, Бога небесе и земли (Быт. II, 4; XIV, 19). Впрочемъ Богь не навсегда отвергъ народъ Свой, а лишь на время, дабы въ послѣднемъ сѣмени патріарховъ, а именно о Господѣ „Іисусѣ Христѣ, Сынѣ Давидовомъ (избранный родъ), сынѣ Авраамовомъ (избранный народъ), кончинѣ закона (Мѳ. I, 1; Рим. X, 4) благословились вся племена земная (Быт. XII, 3; XXII, 18).
Что касается переводчиковъ разсматриваемаго нами мѣста, то нужно замѣтить слѣдующее. Акила и Ѳеодотіонъ совершенно неправильно поняли отвѣтныя слова Божіи Моисею, принявъ אחיה за будущее время (futurum) и переводя словомъ εσομαι, какъ перевелъ впослѣдствіи и Лютеръ: Ich werde sein, der Ich sein werde… Ich werde sein, der hat mich zu euch gesandt (значитъ: „я буду, который буду“… „я буду“ послалъ меня къ вамъ). Вѣрно понято у LXX и въ Вульгатѣ: εγω ειμι δ ων (Азъ есмь Сый) = ego sum qui sum. И въ томъ и другомъ переводѣ, какъ второе אהיה, такъ и третье, которое стоитъ здѣсь въ качествѣ подлежащаго къ словамъ „посла мя къ вамъ“,— поставляются вмѣсто перваго въ третьемъ лицѣ, а отсюда въ формѣ причастія. Поэтому, какъ выше упомянутое ʼΕγω ειμι δ ων согласно съ подлинникомъ должно быть выражено словами „Я есмь, который есмь“, такъ равно и послѣдующее предложеніе — словами „Который есть“ послалъ меня къ вамъ: qui est misit me“. Такой переводъ во всякомъ случаѣ обязанъ своимъ происхожденіемъ тому, что еврей легко принимаетъ первое лицо „я есмь“ за подлежащее къ другому глаголу, между тѣмъ какъ грекъ и латинянинъ необходимо требуютъ третьяго лица, и именно въ формѣ существительнаго, слѣдовательно: ο ων, сущій (Сый).
