Давид не нарушил повеление Господа, как это сделал Саул до него. Он не служил другим богам, как будет служить его сын Соломон после него. Но он согрешил страшным нравственным грехом и, породив многих сыновей, таких же избалованных и порочных, как он, и унаследовавших все его дурные качества, не породил ни одного хорошего. Библия обвиняет его только в истории с Урией и Вирсавией, но на самом деле все началось намного раньше — с той любви, которую он вызывал у всех окружающих, и с его отношения к своей жене Михали, дочери Саула, этой первой и единственной в Библии женщине, которая названа «любившей мужчину»
Первым пророком в Библии был праотец Авраам. Правда, нам не сообщаются его пророчества, но когда Авраам поселился в стране Авимелеха, царя Герара, представив Сарру как свою сестру, и Авимелех взял ее в свой гарем, то ему той же ночью явился во сне Господь и провозгласил: «Возврати жену мужу: ибо он пророк, и помолится о тебе, и ты будешь жив» (Быт. 20, 7). Авимелех вернул Сарру, Авраам помолился за него, и на этом инцидент был исчерпан.
Я уже говорил, что эта странная (чтоб не сказать — неприглядная) манера Авраама — представлять свою жену как сестру и позволять чужим царям забирать ее себе в гарем — кажется мне непонятной и необъяснимой. Но почему он в связи с этим именуется «пророком», мне тоже неясно. Одна из возможностей указана в самом тексте: Авраам потому пророк, что он человек Божий, который может помолиться за Авимелеха, едва не совершившего — впрочем, из-за самого же Авраама — грех прелюбодеяния. Вторая возможность: Авраам — пророк (то есть человек, провидящий будущее и сокрытое от глаз), поскольку он заранее знает, что Авимелех не прикоснется к Сарре, и поэтому соглашается помолиться за него. Так или иначе, но в этой истории Авраам не отличился ни в качестве мужа, ни в качестве человека, ни в качестве пророка. И действительно, его пророческая карьера на том и закончилась, и титул «пророк» больше не появляется в книге Бытия ни в связи с ним, ни в связи с каким-либо другим человеком.
Следующий пророк упоминается лишь в Исходе, где Господь говорит Моисею: «Смотри, Я поставил тебя Богом фараону; а Аарон, брат твой, будет твоим пророком. Ты будешь говорить все, что Я повелю тебе; а Аарон, брат твой, будет говорить фараону» (Исх. 7, 1–2). То есть пророк тут — это человек, который говорит от имени Бога. Но в данном случае им будет Аарон, ибо Моисей косноязычен. Только впоследствии сам Моисей тоже получит титул пророка и даже будет объявлен самым великим из них: «И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицом к лицу» (Втор. 34, 10).
«Не пророк и не сын пророка»
Постепенно число пророков в Библии разрастается, и по мере этого их обязанности тоже умножаются и становятся всё более разнообразными. Главной из них по-прежнему остается предвидение будущего. Отсюда, кстати, и титулы «прозорливец» или «провидец», предшествовавшие слову «пророк» в иврите. «Тот, кого называют ныне пророком, прежде назывался прозорливцем», — сказано в 1-й книге Царств (9, 9). Во времена царя Саула таким «прозорливцем» был Самуил, а в дни царствования Давида — Гад, который предупредил Давида не оставаться в земле Моавитской, потому что туда уже направляется преследующий его Саул (1 Цар. 22, 5). Глагол «провидеть» употреблен также в рассказе о пророках Амосе и его сыне Исаии. И действительно, Исаия славен не одними лишь моральными порицаниями, этическими поучениями или вопросами вечного мира и перековки (в конце времен) мечей на орала (Ис. 2, 4). Он не чурался и пророчеств, предсказав, например, смерть царя Езекии (которую сам же потом и отсрочил) и снятие ассирийской осады Иерусалима. А пророк Иеремия столь же точно напророчил близкую кончину некого лжепророка по имени Анания, сына Азура: «В этом же году ты умрешь!» — объявил он ему (Иер. 28, 16), и к большому сожалению упомянутого Анании прогноз Иеремии полностью оправдался.
Однако все эти пророческие «службы предвидения» занимались не только высокими вопросами мира и войны или жизни и смерти. В Библии упоминаются также примеры простых, каждодневных услуг вполне прикладного провидчества, за которые порой даже взималась определенная плата. Пророк Самуил, например, указал Саулу и его слуге, где находятся пропавшие ослицы, а пророк Елисей в обмен за приют, который дала ему богатая женщина из Сунама[80], предсказал ей, что у нее вот-вот родится сын (4 Цар. 4, 16). Многие из таких пророков-провидцев, сделавших обыденные предсказания своей профессией, служили при дворах царей, как, например, те «четыреста пятьдесят пророков Вааловых и четыреста пророков дубравных, питающихся от стола Иезавели» (3 Цар. 18, 19), или же (при всем от них отличии) пророки Нафан и Гад, которые служили царю Давиду.
Кстати, вопрос платы за пророчество интересно обсуждается в книге пророка Амоса. Когда Амос пришел в Израильское царство и стал предрекать тамошним жителям кару Господню, разгневанный его пророчествами местный священнослужитель по имени Амасия издевательски сказал ему: «Провидец! пойди и удались в землю Иудину; там ешь хлеб и там пророчествуй» (Ам. 7, 12). Иными словами: «Ты пророк?! Так возвращайся на свое место и там зарабатывай своими предсказаниями!» На что Амос ответил: «Я — не пророк и не сын пророка[81]; я был пастух и собирал сикоморы». Иными словами, пророчество для меня — отнюдь не профессия. Я зарабатываю не предсказаниями, а пастушеством. Любопытно, что оба они, и священник Амасия, и пророк Амос, в сущности, единодушны в своем порицании тех пророков, что сделали предсказания своей профессией и взимают за них мзду.
Другая группа пророков специализировалась на чудесах — как на таких, что предназначены были принести пользу определенному человеку, а то и всему еврейскому народу в целом или же нанести вред врагам Господним, так и на чудесах, предназначенных продемонстрировать мощь руки Божьей или силу, которую Он вдохнул в самого пророка. Так, Моисей извлек воду из скалы, чтобы спасти народ Израиля от смертельной жажды; Илия совлек с неба огонь, чтобы доказать свою связь с истинным Богом, и сразу же вслед за этим — дождь, чтобы избавить народ от длительной засухи; Самуил вызвал дождь с ясного неба, чтобы напугать народ, который требовал себе царя из плоти и крови, и напомнить, кто здесь настоящий хозяин; а Елисей исцелил арамейского военачальника Неемана от проказы (4 Цар. 5, 14) и очистил солью «нехорошую» воду в Иерихоне (4 Цар. 2, 19–22).
Упоминаются в Библии также целые компании пророков, которые заняты тем, что дудят, барабанят, играют на свирелях и пляшут под эту музыку на перекрестках дорог: «Пред ними псалтирь[82] и тимпан, и свирель и гусли, и они пророчествуют» (1 Цар. 10, 5). То были, видимо, люди, вроде нынешних брацлавских хасидов, разве что не такие докучливые. Благодаря им библейский глагол «пророчествовать» приобрел также смысл вхождения в религиозный экстаз. Приступы экстатического религиозного безумия были характерны, как мы помним, для царя Саула, и в такие минуты о нем тоже говорили, что он «стал пророчествовать».
Кстати, первыми такими «одержимыми пророками» были те «семьдесят мужей из старейшин народа», которых Моисей поставил охранять походный храм, так называемую «скинию собрания». О них тоже сказано: «И когда почил на них Дух, они стали пророчествовать» (Числ. 11, 25). Любопытно, что одновременно с этими семьюдесятью еще два человека, некие Елдад и Модад, хоть и не были назначены для охраны скинии, тоже обрели Дух и начали пророчествовать, но не в предназначенном для этого месте, то есть возле походного храма, а прямо посреди лагеря, о чем кто-то тут же донес Моисею: «Елдад и Модад пророчествуют в стане». Иисус, сын Навина, сочтя это, видимо, за ужасный грех, тотчас воскликнул: «Господин мой Моисей! запрети им», — но Моисей сказал ему: «Не ревнуешь ли ты за меня? о, если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них!» (Числ. 11, 26–29).
Особый вид пророков представляли собой неистовые проповедники морали. Они мужественно противостояли царской власти и священническому истеблишменту, корыстолюбию и коррупции отдельных людей, а при необходимости — даже всему народу. Они указывали на социальные недостатки, на беззакония и несправедливость, на неправедные решения судей и подмену истинной веры ритуалом. Они нередко платили за свое мужество дорогой ценой. Иеремия, например, был арестован и брошен в тюремную яму, где чуть было не умер, а Илия вынужден был кочевать с места на место из опасения за свою жизнь.
Эти проповедники оставили нам немало замечательных и по сию пору памятных высказываний, вроде обращенных к царю Ахаву слов: «Убил и еще наследуешь?!»[83] — вложенных Господом в уста Илии по поводу истории с Навуфеем из долины Изреельской, которого Ахав убил, чтобы забрать у него виноградник (3 Цар. 21, 19). Того же рода — грозный призыв пророка Амоса: «Слушайте слово сие, телицы Васанские […] притесняющие бедных, угнетающие нищих» (Амос 4, 3), и скорбный возглас Иеремии: «Почему путь нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденствуют?» (Иер. 12, 1) Слова эти не утратили своего значения еще и сегодня. И точно так же 1-я глава книги Исаии, говорящая о коррупции власти в Иерусалиме: «Князья твои законопреступники и сообщники воров» (Ис. 1, 23) — и сегодня еще наводит на грустные размышления многих читателей.
