Николай Фиолетов - Очерки Христианской Апологетики

Антирелигиозная литература обычно использует те места послания ап. Павла, где говорится о «повиновении мужу».

Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу... Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа

(Еф. 5:22, 33). В этих словах якобы находится подтверждение узаконения христианством семейного закрепощения. Такой вывод, однако, можно получить лишь путем выдергивания отдельных слов апостольских посланий вне общей связи их с содержанием послания и истолкования их совершенно не в том смысле, в каком они употребляются у апостола, а в прямо противоположном. Прежде всего, совершенно ясно из содержания послания, что речь идет о нравственных, а не о внешне юридических отношениях, о свободном следовании другому лицу и согласовании с ним своей воли, а не о внешнем принудительном «закрепощении». На это ясно указывают уже и те слова, которые непосредственно предшествуют словам о «повиновении».

…Исполняйтесь Духом, назидая самих себя... и воспевая в сердцах ваших Господу, благодаря всегда за все Бога и Отца, во имя Господа нашего Иисуса Христа, повинуясь друг другу в страхе Божием. Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу...

(Еф. 5:18-22). В связи с предыдущим текстом, «повиновение мужьям» оказывается видом «повиновения друг другу в страхе Божием», которое уже никаким образом не может быть рассматриваемо, как «закрепощение» кого-то чьему-то господству, а может быть понято только как акт взаимного признания, взаимного уважении и сознания обязанностей перед Богом. «Страх Божий», о котором говорит апостол, не имеет ничего общего с рабским страхом из боязни кары, страхом перед властью и пр.. Такое отношение, характерное для «законнического» иудейства исключается всем существом Евангелия и апостольских посланий, все время и везде противопоставляющих «богосыновство», благодатную свободу — рабству закона. «Страх Божий» в этом смысле вытекает из любви и благоговения; это — боязнь пренебрежения к святыне Божией, боязнь отдалить себя от Бога, боязнь быть недостойным милости Божией.

Такие слова апостола:

жена да боится своего мужа

(в русском переводе, не отражающем вполне греческого слова, по установившемуся в традиции толкованию, означают собой не что иное, как высшую степень внимательности, заставляющую бояться огорчения любимого, наконец, как боязнь оказаться недостойной любви, и именно в этом смысле неразрывно связана с любовью «боязнь» (в некоторых славянских переводах слово «боится» прямо заменяется на «да любит»).

Моменты подавленности, «закрепощения» и пр. совершенно исключаются уже самим образом отношений Христа и Церкви, применяемым к отношениям мужа и жены. Как отношение Христа к Церкви есть отношение внутреннего, органического духовного единства и связи, так, по образу их внутренний органический характер (исключающий самую возможность постановки вопроса о каком-либо «подавлении» или «закрепощении») должны, по апостолу, иметь отношения и в браке. О каком «подавлении» может быть речь, когда

оставит человек отца и матерь свою и прилепится к жене своей и будут двое одна плоть?

О каком семейном «деспотизме» может быть речь, когда, по заповеди апостола,

мужья должны любить своих жен, как свои тела,

когда органическое единство в любви настолько велико, что

любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее

(Еф. 5:28-29)?

В соответствии с этим апостол заповедует мужу:

мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее...

(Еф. 5:25).

Апостол признает относительные естественные различия положений, но они отступают перед конечным религиозным призванием, они — ничто в свете высшего назначения.

Ибо не муж от жены, но жена от мужа... Впрочем ни муж: без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же — от Бога

(1 Кор. 11:8-12).

Полная равноправность в самом существе брачных отношений, равное право на верность, на взаимную отдачу себя, взаимное «благорасположение» утверждается, в 7-й главе 1-го послания к Коринфянам.

Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена

(1 Кор. 7:3-4).

Какая пропасть отделяет эту характеристику отношений в браке и семье от тех, которые мы можем найти, например, в мусульманстве. Христианское учение о браке и семье поднимает женщину на неизмеримую высоту по сравнению с современными безрелигиозными течениями так наз. «свободной любви», претендующими на видимое «освобождение» женщины, «раскрепощение» ее, на видимое расширение стоящих перед ней перспектив. С точки зрения такого безрелигиозного понимания, отношения мужчины и женщины определяются лишь временными и капризными чувствами и влечениями и столь же временным расчетом, иногда по соображениям бытового удобства. Такие отношения в действительности влекут не освобождение женщины от семейного «ига», а неуважение к женщине, превращение ее в игрушку мужских страстей. Именно — женщина, гораздо более по природе своей, нежели мужчина, связанная с последствиями половых отношений, более, нежели мужчина, отдающая себя в любви, оказывается прежде всего страдающей стороной. Влечение поддерживает связь, лишь пока оно в достаточной степени не удовлетворено, интерес — пока он сохраняет значение новизны. Влечение, если оно только влечение, всегда случайно и непостоянно. «Эта страсть, как всякая страсть, ненасытна. Как пьяница переходит от бутылки к бутылке, изменяя каждой, как купец вожделеет лишь той горсти денег, которая не приобретена, так любовник, отведав одной связи, непременно ищет другой, подобной же. Предмет страсти есть всегда средство и, раз оно не нужно, теряет всякий интерес. Страсть длится только до удовлетворения, а затем предмет ее превращается в то же, что и этот графин для пьяницы. Становится желанным лишь новый графин. Здесь нет по существу настоящей любви к человеку: любят по существу не человека, как самоценную личность, а свое собственное состояние, самое влечение... Любят не самих себя, а свое, вызванное ими состояние». Последствия таких взглядов уже до такой степени обнаружились в современной жизни, что об этом не приходится говорить.

Беспорядочная смена связей исключает всякую глубину и серьезность отношений и приводит в конечном итоге к потере всякого уважения к самому по себе предмету страсти. Непосредственным следствием таких отношений является расторжение брака, для которого дети становятся ненужным осложнением и обузой (отсюда ставшее распространенным стремление избавиться от рождения детей). Но и в тех браках, в которых имеются дети, крайняя неустойчивость брачных отношений, переход из одних рук в другие, делают невозможным сколько-нибудь серьезное влияние на воспитание детей и духовный их рост. Более того, эта неустойчивость создает разлад в психике самих детей, отравляет их лучшие чувства к близким людям и лишает семью всякого авторитета. Наконец, при отсутствии собственного духовного содержания и высших начал, дающих единую целеустремленность, единый смысл жизни, семья не в состоянии что-либо дать детям, указать направление их жизни, захватить в какой-либо мере эту жизнь, руководить ею и, в лучшем случае, ограничивается внешними задачами. Дети, сталкиваясь с важными вопросами жизни, оказываются без руководства со стороны тех, от кого в силу естественных отношений, создаваемых самими законами природы, они могут ждать этой помощи. Следствием такого положения является отделение половых отношений от семейных, от связи с воспитанием детей и передача этого воспитания государственным и общественным организациям. Но с лишением детей связи с семьей из их жизни устраняются те личные отношения, основанные на непосредственной, глубокой, внутренней, органической близости, которые не могут заменить, в особенности для детского возраста, никакие государственно-общественные связи. Из жизни детей устраняется та атмосфера особого личного внимания, личной заботы и поддержки, которая так нужна, особенно в детском возрасте, когда еще только слагается личность. Что может заменить заботу и любовь семьи в государственной общественной организации, где воспитуемый чувствует себя в атмосфере в той или иной степени официальной, где он рассматривается как один из объектов для целей организации, наряду с другими. В семье он является ценным и незаменимым сам по себе, как личность, в силу естественной связи он видит к себе внимание и поддержку при всяких обстоятельствах. Устранение семейных отношений из жизни детей поэтому неизбежно связано с искажением их жизни и накладывает долгий, в известной мере, неизгладимый отпечаток на всю жизнь.