Когда один из учителей закона спросил Иисуса, какая самая великая заповедь в законе, вопрос был очень важным. Учителя в Его время спорили об этом. Но для них это был своего рода теоретический вопрос. Весь закон в каждой своей детали носил обязательный характер, поэтому в конечном счете не имело значения, какой детали отдать преимущество. Однако, когда Иисус ответил Своей знаменитой двойной заповедью о любви к Богу и к своему ближнему как к самому себе, Он по–иному осветил сказанное. «На сих двух заповедях, — сказал Он, — утверждается весь закон и пророки» (см.: Мф. 22:34—40). Иными словами, эти заповеди — что–то вроде крюка, на котором висит все остальное Писание. Они имеют приоритет. Это шкала или критерии, по которым необходимо сверять другие заповеди. Они показывают нам, что действительно имеет значение.
В изложении Марка человек отреагировал на ответ Иисуса озарением о том, какие ценности охватываются законом:
Хорошо, Учитель! истину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его; и любить Его всем сердцем и всем умом, и всею душею, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжении и жертв
(Мк. 12:32,33. Курсив мой. —
К. Р.).Иисус похвалил его, сказав, что он недалек от Царства Божьего. У этого человека была та же, основанная на еврейской Библии система ценностей, что и у Иисуса. При этом надо четко осознавать, что все сказанное не было каким–то новым учением о законе Израиля. Это было всего лишь выявление и прояснение того, что было провозглашено в самом Ветхом Завете. Итак, рассмотрим, какие же приоритеты мы там находим.
1) Сначала идет Бог
Было бы трудно не заметить этого! В Декалоге это очевидно, поскольку три заповеди, относящиеся непосредственно к Богу, помещены в самое начало перечня. По сути, порядок заповедей в Декалоге есть ключ к пониманию приоритетов Божьего закона. Они начинаются с Бога и заканчиваются внутренними помыслами сердца. Однако, в каком–то смысле, первая и последняя заповеди соотносятся друг с другом, поскольку алчность ставит вещи и людей на то место, которое должен занимать Бог, ибо алчность — это идолопоклонничество, как неоднократно говорил Павел (см.: Еф. 5:5; Кол. 3:5; ср.: Лк. 12:15–21).
После Бога и Его имени вдет суббота, которая, как мы уже видели, предназначалась для блага всей общины, особенно работников. Затем идет семья (уважение к родителям). Потом — жизнь отдельного человека (не убий). Далее — брак (не прелюбодействуй); собственность (не укради) и честность судебного процесса (не лжесвидетельствуй). Бог, общество, семья, отдельные люди, брак, собственность — это тот порядок ценностей, который западная культура повернула на сто восемьдесят градусов.
Требование ставить Бога перед всем остальным может дорого обойтись. У библейской веры острые грани. Втор. 13 — интересный пример тому. В этой главе Израиль предупреждается об опасности ухода от абсолютной преданности Богу к разнообразным формам идолопоклонничества. Среди источников таких искушений упоминаются религиозные лидеры, творящие чудеса (см.: ст. 1—5), — вполне современное явление.
Затем идет сфера, в которой может возникнуть самая большая напряженность, — наша собственная семья (см.: ст. 6—11). Это становится очевидным, когда мы вспоминаем, какое важное место в жизни Израиля занимала семья. Вся общественная структура страны была построена на родстве, и расширенная семья была ядром экономической жизни, а также играла ключевую роль в основанных на завете отношениях с Богом. Закон защищал и сохранял ее экономическое благополучие. Первоначальное ощущение самобытности отдельным людям давала расширенная семья; отдельный человек должен был хранить ей верность и мог столкнуться с серьезными наказаниями за попрание ее авторитета.
Но что делать, если верность вашему Богу противоречит верности вашему ближайшему семейному кругу? Что если сама семья становится источником идолопоклонничества, то есть камнем преткновения на пути к абсолютной верности Богу? Это та дилемма, с которой верующие сталкивались во все века и которая все еще актуальна сегодня. Ответ Второзакония был бескомпромиссным.
Бескомпромиссным был и Иисус. Мы можем ощутить что–то от непреклонности ветхозаветного текста в словах Иисуса, предупреждающего Своих учеников о том, что требования Божьей власти должны стоять превыше семьи и даже превыше жизни человека.
Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником
(Лк. 14:26).
Он Сам был вынужден противостоять очевидным попыткам Своей собственной семьи отвлечь Его от того, что диктовало Ему призвание (см.: Мф. 12:46–50). И Он дал Свой знаменитый резкий ответ человеку, желавшему исполнить свои обязательства перед семьей, прежде чем пойти за Ним (см.: Мф. 8:21,22).
Не забывайте, что все это исходит от Того же Иисуса, Который бранил фарисеев за то, что они пренебрегали законом о почитании родителей. От Того же Иисуса, Который, уже претерпевая смертные страдания, позаботился о Своей матери. Иисус не выступал (как иногда утверждается) против семьи. Он выступал против идолопоклонничества. И семья, когда она становится главной ценностью в жизни человека, когда она стоит на пути его подчинения Божьей власти, когда она мешает его миссии, — это такой же идол, как и любое каменное изваяние. Если существует такая угроза, семью следует «возненавидеть» (по сравнению с надлежащим чувством к Богу). Сначала — Бог.
2) Люди важнее вещей
Один из фундаментальных принципов закона еврейской Библии — святость человеческой жизни. Ничто не имеет такой цены, как человеческая жизнь. Этому не противоречит тот факт, что за некоторые преступления полагалась смертная казнь. Причины, стоящие за смертной казнью в Ветхом Завете, сложны, но понятны. Казнь не означала, что речь идет о мстительном, примитивном обществе, где жизнь ничего не стоит.
Собственно говоря, смертная казнь была предусмотрена за два рода преступлений: 1) направленные против Самого Бога; 2) угрожавшие стабильности общества завета. К первым можно отнести идолопоклонство, богохульство и т. д., так называемые преступления «по вертикали». Вторые затрагивали жизнь людей — преступления «по горизонтали». Сюда можно отнести нарушение субботы, преднамеренное убийство и действия, угрожавшие целостности семьи (непризнание авторитета родителей, нарушение супружеской верности и т. п.). За неисполнение большинства из Десяти заповедей полагалась смертная казнь. Это показывает, насколько серьезно относились к заповедям в Израиле, хотя у нас крайне мало свидетельств о том, что казни в подобных случаях действительно происходили. Вероятно, казнь была «высшей мерой», которая на практике часто заменялась более мягким наказанием.
Однако интересно обратить внимание на те преступления (и это часто упускается из виду), за которые смертная казнь не была предусмотрена. В израильском законе ни за одно преступление, касавшееся собственности, не полагалась смертная казнь. Исключительные случаи, как дело Ахана, касались фундаментальных нарушений завета в ситуации войны. К воровству относились серьезно, о чем свидетельствует тот факт, что оно было включено в Десять заповедей. Но в Израиле вас не могли приговорить к смерти за кражу — что делает его более «цивилизованным», чем большинство западных стран, вплоть до недавнего прошлого. Причина? Никакая материальная собственность не стоит человеческой жизни. Жизнь и собственность — несопоставимые величины. Любопытно, но похищение людей (как правило, для продажи в рабство) считалось преступлением, караемым смертной казнью (см.: Исх. 21:16). И преднамеренное убийство не могло караться простым денежным взысканием. Тот, кто забрал жизнь, уже не мог «отделаться» выплатой сколь угодно большой суммы денег. Жизнь нельзя было измерить деньгами. Тот факт, что в законе (см.: Чис. 35:31—34) это оговаривается в отношении лишь случая преднамеренного убийства, позволяет предположить, что смертная казнь могла заменяться другими наказаниями, предусмотренными для ситуаций, когда речь не шла о человеческой жизни.
3) Потребности важнее прав
Закон Израиля, однако, идет дальше демонстрации абсолютной ценности человеческой жизни в сравнении с материальными вещами. Он ставит также и человеческие потребности выше притязаний и прав. Характерная черта Торы — это призыв учитывать потребности и чувства других, даже в тех ситуациях, когда у вас могут быть законные права или притязания. Мы можем сказать, что рабы, пленники, должники и бедные люди вообще не должны существовать в идеальном обществе, и будем правы. Но, принимая во внимание, что человеческое общество порочно и греховно и что даже в Израиле такие социальные условия и последствия греха действительно существовали, весьма примечательно, что еврейский закон стремится в каждом случае ограничить «права» сильной стороны и учитывать нужды стороны слабой.
