— Верую! — один за другим решительно исповедовали свои убеждения приходящие.
Радость верующих сникла из-за того, что отважный креститель был схвачен полицией. В первую ночь в камеру, где сидел Павлов, полицейские старательно подсовывали уголовных элементов: пьяниц, воров, бандитов. Во вторую ночь его сокамерниками оказались проштрафившиеся пожарные. Не успев как следует оглядеться в новой обстановке, Павлов после трех дней был выпущен на свободу.
12 сентября 1879 года царское правительство обнародовало так называемый Маковский циркуляр о духовных делах баптистов, который содержал мнение Государственного Совета, утвержденное царем и подписанное министром внутренних дел Маковым:
"Баптисты на основании статьи 44 основного государственного закона беспрепятственно исповедуют свое вероучение и исполняют обряды веры по существующим у них обычаям. Избираемые баптистами духовные наставники могут совершать обряды и произносить проповеди не иначе, как по утверждении их в сем звании губернатором".
Негласные инструкции толковали этот закон однобоко: он должен распространяться только на иностранных подданных и на русских баптистов, которые вышли из лиц неправославного исповедания. Члены Тифлисской общины были выходцами из молокан и община получила возможность официального признания со стороны властей. 17 августа 1880 года в Тифлис приехали гости, братья-служители: Одесский пресвитер Август Либиг и Петербургский проповедник Иван Каргель.
В воскресенье после утреннего собрания вся община осталась на членское собрание. Либиг и Павлов в молитвенном сосредоточении стояли за столом лицом к верующим.
— Дорогие братья и сестры, согласны ли вы открыть общину? Если согласны, то какое наименование вы желаете дать ей? — начал говорить Либиг.
— Да, мы согласны. — ответил Павлов. — У нас есть печать, на которой написано: "Первая Тифлисская Община Баптистов".
— Как же тогда будет именоваться община Воронина? — спросил Каргель. Услышав фамилию всем знакомого проповедника, многие смущенно опустили головы.
— Пусть будет вторая, — раздались неуверенные голоса.
— Хорошо, оставим название без изменения, — продолжал Либиг, взяв в руки круглую печать.
— Признаете ли вы существование вашей общины делом Божиим? .
— Да! — в один голос громко ответило собрание.
— Всякая община имеет свое исповедание веры, оно не ставится выше Слова Божия, но служит; знаком согласия для членов церкви. Знакомы ли вы с вероучением?
— Да! — подтвердило большинство.
— Признаете ли вы Господа Иисуса Христа Верховным Главой Церкви? В зале снова звучит громогласное "да!"
— Желаете ли вы присоединиться к союзу общин сознательно крещенных христиан в Германии, Дании, Швейцарии, России?
— Объясните нам, пожалуйста, каковы основные цели и задачи данного союза? — попросил Василий Гурьевич.
— Международный союз организует братскую помощь и миссионерское служение.
— Мы не против! Надо одной семьей жить! Христос призвал нас к единству! — единодушно соглашается община.
На торжественном богослужении вечером Либиг и Каргель рукоположили Павлова пресвитером, Родионова учителем, М-заева Андрея и Кальвейта диаконами. Все пятнадцать разделов Гамбургского исповедания веры баптистов были еще раз оглашены собранию как основные принципы организационной деятельности и духовной жизни последователей Иисуса Христа.
Губернатор зарегистрировал Павлова в качестве духовного наставника. Утверждение от властей получил и Воронин, который в это время руководил другой баптистской общиной в Тифлисе.
Печальное разделение произошло из-за вопроса о ростовщичестве. Вопросы финансовых отношений тревожили многих верующих.
"Бедным, которые берут взаймы на необходимые нужды, давать деньги в рост погрешительно, но с богатого, берущего деньги на расширение своего занятия, брать умеренный процент не погрешительно", — решило большинство делегатов на межобщинных конференциях.
Природная тяга к торгово-коммерческой работе удерживала Воронина на неопределенных противоречивых позициях. Заверив братьев, что грех любостяжания не властен над ним, он все-таки не избежал увлечения мамоной. При удобном случае он поспешил вложить свои средства в ростовщическую компанию, не разобравшись как следует с ее финансовыми операциями. Узнав об этом, Павлов тут же потребовал отлучения Воронина.
— Вопреки своему убеждению, которое он сильно утверждал на бывшей здесь конференции, — не брать какие-либо проценты с кого бы то ни было, Воронин сделался пайщиком ростовщической компании, занимающейся выдачей ссуд за высокие проценты. Он внес тысячу рублей и заседает в ссудном комитете, — объяснял Василий Гурьевич верующим.
Когда Воронину объявили решение церкви об отлучении, он вышел из себя.
— Я знаю, вы отлучили меня по злобе. Это все сделал Павлов. Мальчишка! Я поставил его на ноги, вывел в люди! — резко выкрикивал Никита Исаевич, бросая недовольные взгляды на оторопевших единомышленников. — Мой капитал двигает всеми делами общины. Я дал вам помещение в своем доме безвозмездно. Я отказываю вам теперь в квартире. Только тот, кто согласен со мною пусть приходит сюда…
Не желая раздражать возмущенного хозяина, Павлов и его единомышленники перенесли собрания на Русский базар в дом бывшей армянской семинарии. Какая-то часть бывших молокан, привыкших к оборотистым делам в житейской практике, не согласилась со строгими мерами церковного наказания и последовала за Ворониным.
Направив заявление приставу восьмого Чугуретского участка, Воронин просил открыть вторую общину и утвердить его в звании пресвитера, а Капитона Щербаева в служении диакона. Гражданское начальство удовлетворило настойчивые просьбы Воронина.
Горький корень, взрастивший худые плоды в Тифлисе, заразил духом разногласия и другие общины на Кавказе. В адрес тифлисских братьев полетели оскорбительные письма от верующих Баку и Владикавказа. Они обвиняли служителей Тифлисской общины, возглавляемой Павловым, в несправедливости, гордыне и неразумных действиях.
Составляя ответы, Василий Гурьевич терпеливо разъяснял несогласным, что они поступили точно по Слову Божию, так как Библия строго осуждает ростовщические притязания. Он приводил выдержки из исторических и пророческих книг Священного Писания, где налагаются строгие запреты на подобные деяния.
Больше года держалась глухая стена отчуждения между двумя общинами. К марту 1881 года болезнь стала отступать. Воронин смирился, увидев свои поступки в свете Евангелия. Забыв о разнице в возрасте, он сделал первый шаг к примирению с Павловым. Он пришел домой к Василию Гурьевичу вместе со своей женой Екатериной Кузьминичной.
— Брат, прости меня, я виноват, — склонив голову, заплакал Никита Исаевич. — Я был неправ пред Богом и тебя оскорбил… Я предавался недостойным занятиям. Мои друзья тоже желают соединиться с вами и с Вашей общиной.
— Бог свидетель, в моем сердце нет обиды на тебя, брат, — сказал Василий Гурьевич, вставая из-за стола. — Простим друг друга во имя Иисуса Христа. Пусть мир Божий никогда не покидает нас…
Помолившись Господу, они обменялись святым целованием.
Рассказав в церкви о встрече с Ворониным, он предложил рассмотреть просьбу Никиты Исаевича на членском собрании. Воронину поставили на вид выполнение трех условий: признать отлучение действительным, сложить с себя должность пресвитера, оплатить долги. Никита Исаевич беспрекословно согласился принять эти требования и 18 июля 1882 года он был восстановлен в членстве Первой Тифлисской общины.
С 1880 года верующие Закавказья стали . устанавливать контакты с южнорусскими баптистами. Основным посредником был В.Г. Павлов. Приглашенный осенью 1880 года А.А. Стояловым в Таврическую губернию, он вместе с И. Вилером провел большую евангельско-просветительскую работу среди молокан разных толков. В свободных собеседованиях был заинтересован местный баптистский пресвитер Андрей Ананьевич Стоялов, ранее принадлежавший к молоканам донского вероучения. Баптистские проповедники и до того встречались и вели беседы с молоканами.
В 1877 году в Таврии проповедовал Александр Федосеевич Сторожев. Через него в баптистскую веру обратился сын Стоялова Алексей. Сам Андрей Ананьевич, будучи молоканским пресвитером, долго молился Господу о ниспослании откровения свыше. После глубоких молитвенных размышлений, он тоже пришел к решению о необходимости сознательного крещения и присоединился к баптистам.
Павлова и Вилера Стоялов встречал в родной Нововасиль-евке, собрав множество верующих. После радостных богослужений открывалась живая полемика по богословским вопросам.
– Как понимать заповедь Христа о крещении, в буквальном или духовном смысле? — вопрошали молокане-уклеинцы.
