Эрхард не жил со своей семьёй. Но раз в месяц призывал жену и детей приехать в его штаб-квартиру в Сан-Франциско на собрание, в котором принимал участие узкий круг его приближённых. Дочь Эрхарда Эдер вспоминает о том времени тринадцать лет назад, когда, во время одной из таких встреч, у него начался приступ ревности по отношению к жене. Издевательства над Эллен Эрхард, по словам её дочерей, продолжались две ночи.
Эд Брэдли: И ты видела, как твою маму физически атаковали, твой отец и другие?
Эдер Эрхард (дочь): ...кто-то взял статуэтку и ударил её по голове... Он сам (Вернер Эрхард) также встал и, когда она лежала на полу, пнул её несколько раз.
Эд Брэдли: И ты не попыталась его остановить?
Селест Эрхард (другая дочь): Однажды, во вторую ночь, я действительно встала и сказала: «Пожалуйста, вы убиваете её, вы убиваете её!» Я имею в виду, моя мама была синей, её лицо было синим, у неё словно слюни текли из угла рта. Она умирала. Она, ну знаете, задыхалась. И всё, что он мне сказал, было: «Сядь, а то и с тобой будет то же самое». И это прямая цитата, я помню каждое слово. И это всё, что он сказал. Я помню каждое слово.
Эдер Эрхард: Она была буквально удушена. Она посинела, и у неё из угла рта текли слюни, ага...
Эд Брэдли: Удушена? Её душили?
Эдер Эрхард: Угу.
Эд Брэдли: Кто?
Эдер Эрхард: Вот этот консультант был человеком, который собственно её душил.
Эд Брэдли: И он работал на твоего отца?
Эдер Эрхард: Да.
Эд Брэдли: Боб Ларзелере был тем, кто душил Эллен Эрхард.
Боб Ларзелере: Наконец, он (Эрхард) сказал: «Кто-то должен вызваться добровольцем, сделать больно Эллен, наказать её, заставить её говорить, заставить её сознаться». Но никто не вызвался, пока я не подумал: о боже, это возможность для меня, наконец, получить одобрение Вернера. Теперь я могу стать настоящим солдатом для него, могу сделать так, чтобы он мной гордился, чтобы он мне улыбнулся. Теперь мне не придётся больше его бояться. И я вызвался.
Эд Брэдли: Зачем Вы её душили?
Боб Ларзелере: Запугать её, чтобы она созналась. Это как, знаете, зачем одни люди подвергают других пыткам, чтобы узнать правду.
Эд Брэдли: Что он сказал? Он говорил: «Боб, ты зашёл слишком далеко»?
Боб Ларзелере: Нет, он не делал этого. Понимаете, он меня не останавливал. Нет. Я делал то, что он хотел, чтобы я делал... Я хочу сказать, он не пытался меня остановить, совсем.
Эд Брэдли: Сегодня, что бы Вы сказали ей?
Боб Ларзелере: Что я делал ужасную вещь. И впоследствии мне потребовались дни, чтобы это осознать. Когда я снова начал позволять себе чувствовать. Это было... О, боже, это было как кошмар. Чтобы я мог зайти так далеко, пытаясь угодить, пытаясь получить одобрение, пытаясь получить любовь другого человеческого существа...
Эд Брэдли (голос за кадром): Согласно показаниям нескольких свидетелей, на этом наказание Эллен не закончилось. Её дочери говорят, Эрхард не позволял ей жить с ними на протяжении двух лет. И это ещё не всё.
Эдер Эрхард: Ей нужно было приходить в наш дом. И, подобно служанке, драить полы. И нам приходилось на это смотреть, а мой отец заставлял её делать эти вещи.
Эд Брэдли: Так она не жила с вами на протяжении двух лет?
Эдер Эрхард: Ну, Вы знаете, она не жила с нами эти два года, но я видела её, например, когда она приходила убираться в доме, нам только не разрешали разговаривать с ней.
Эд Брэдли: Таким образом, она уходила из дома, в соответствии с распоряжением твоего отца?..
Эдер Эрхард: Угу.
Эд Брэдли: Но она возвращалась убираться?
Эдер Эрхард: Угу. Вы знаете, что бы он ни говорил, что она должна делать, ей приходилось это делать. И это было частью распоряжения. Да, ты должна быть служанкой в своём доме.
Эд Брэдли: А что бы ты сделала тогда?
Эдер Эрхард: (Вздыхает). Я даже не помню, кажется, я хотела сказать что-то очень сильно, или просто сделать что-то по этому поводу, но всё время ощущала себя словно окаменевшей, не было возможности почувствовать себя достаточно комфортно, чтобы рассказать кому-нибудь или что-нибудь сделать по поводу происходящего.
Естественно, сам Вернер Эрхард всё это отрицал: «Эллен никогда не была служанкой. Она была моей женой, и я обращался с ней соответственно». Впрочем, он всё же не преминул купить её молчание на сей счёт. Как часть бракоразводного соглашения, Эллен обязалась не говорить публично об их браке.
Эд Брэдли: Твоя мать знает о том, что ты беседуешь с нами?
Эдер Эрхард: Ага. Перед тем, как мы уехали сегодня, я говорила с ней, и Вы знаете, она сказала: «Ты не представляешь, как я тебе благодарна за то, что ты говоришь вещи, которые должны быть сказаны». И я знаю, она хотела бы сама иметь возможность сделать то же самое.
В четвёртый, заключительный день тренинга, когда давно прошли все сроки покинуть тренинг, вернув назад свои деньги, изнурённым морально, а то и физически участникам, жаждавшим получить ЭТО, был преподнесён сюрприз. Тренер сообщил им, что получать-то, собственно говоря, нечего. Как говорится, расходитесь, товарищи, вас на*ба**!
Зачем же тогда люди принимали участие в этом мероприятии? Получали ли они от него для себя хоть какую-то пользу?
Найти достоверный ответ на последний вопрос очень непросто. С одной стороны, имеются эмоционально очень насыщенные (пусть и по большей части фальшивые) свидетельства различных знаменитостей, принявших участие в тренинге. Однако их, естественно, глупо воспринимать всерьёз. В самом деле, человек, стремящийся выяснить реальное положение вещей, ориентированный на подлинное эмпирическое знание, будет готов принять любой результат, каким бы неприятным и разочаровывающим он ни оказался. Для звёзд же шоу-бизнеса на первом месте находится не истина, а привлекательность их публичного образа, как правило, скрывающего убогое и/или неприглядное внутреннее содержание, либо и вовсе практически полное отсутствие оного.
В этом отношении значительно более авторитетными представляются попытки систематического сбора сведений о влиянии эст на участников тренинга, предпринятые психолухами. В 1974 году Роберт Орнстейн с коллегами выслали опросник аж на 680 пунктов двум тысячам (из двенадцати, т.е. 1/6) выпускников тренинга. Затем участникам, которые не ответили, были высланы более короткие опросники. Наконец, исследователи также пытались активно преследовать своими телефонными звонками тех, кто не отозвался, с целью выяснить, как они расценивают итоги тренинга.
На письменные опросники (полный или более короткий) ответили 1465 человек, т.е. 77,3%. Однако полученные результаты Орнстейн сотоварищи почему-то предпочли обнародовать в послании выпускникам эст, а не публиковать в специальном журнале, рецензируемом коллегами. Как говорится, знает осёл ясли господина своего?
Так или иначе, если верить авторам, статистически значимое большее число отозвавшихся указали на положительные изменения, нежели на негативные или отсутствие значимой динамики. Респонденты отметили улучшения состояния своего физического и душевного здоровья. Уменьшилось число рабочих дней, пропущенных по болезни. Выпускниками тренингов также отмечены улучшения по следующим симптомам: Головная боль и мигрени. Повышенное артериальное давление. Нарушения сна. Общее применение лекарств, включая обезболивающие, снотворные, транквилизаторы, психотропные препараты и другие средства, продаваемые по рецепту или без него. Потребление алкоголя. Уровень энергии. Удовлетворённость работой. Общение со значимыми людьми. Осмысленность жизни. Аллергия, прыщи, проблемы с весом, простуды, боль в горле и гайморит. Дисменорея. Желудочно-кишечные проблемы, такие как язвы, колиты, несварение, поносы, запоры и метеоризм. Боль в спине, шее и плечах. Мочеполовые жалобы. Курение никотина и марихуаны. Нервозность. Проблемы с памятью. Сексуальные затруднения. И, пожалуй, самое впечатляющее... (sic!) боязнь докторов.
Впрочем, столь оптимистичная оценка результатов тренинга вовсе не обязательно означает подлог/ фальсификацию данных со стороны Роберта Орнстейна и его команды. Для целей дальнейшего анализа итоги исследования имеет смысл разделить на две группы: влияние на душевное состояние участников и на физическое здоровье. Если говорить о чисто психологических факторах, то один важный момент, отмеченный Орнстейном и соавторами, способный значительно исказить результаты, заключается в склонности респондентов давать социально желательные ответы. То есть, попросту говоря, говорить то, что от них хотят получить.
