Уроки поста
Идет Великий пост. Православные тщательно осматривают упаковки продуктов на предмет скоромных ингредиентов, в столовой заказывают двойной гарнир без мяса (и соусом ни в коем случае не поливайте, он мясной!), в гостях расспрашивают хозяев о точном составе салата. Неправославные или малоправославные, глядя на них, удивляются: ну какая Богу разница, едим мы огурцы или котлеты, пьем сок или кефир? И православные порой толком не знают, что ответить. Понятно, что Богу нет никакой разницы, но ведь точно так же можно сказать, что Всемогущий не нуждается в наших молитвах или в нашем соблюдении элементарных нравственных норм, то есть заповедей. Очевидно, что все это нужно скорее нам, чем Ему. Но что все-таки ответить нашим недоумевающим друзьям?
Во-первых, можно ответить, что ценны не огурцы с соком, а послушание. Это, безусловно, верно, но… это ответ не только христианский. В любой, даже самой примитивной религии есть свои пищевые ограничения. Индуисты не едят говядины, мусульмане и иудеи – свинины, буддисты по идее вообще не должны есть мяса. То же самое касается и запрета на определенные действия, например интимные отношения. Иногда эти запреты вводятся на определенный срок или при определенных условиях: к примеру, когда мужчины идут в военный поход, они не должны прикасаться к женщинам, чтобы не растратить свою мужскую силу. Это общечеловеческие правила, так ведут себя в самом диком племени, и в Ветхом Завете мы тоже находим пример такого поведения: Урия, на время вернувшийся с войны в родной город, отказывается идти домой к жене, пока его товарищи ночуют в военном лагере (2 Царств 11:11).
Действительно, в иудаизме или исламе, двух наиболее близких к христианству мировых религиях, примерно так и обстоит дело: пища, приготовленная по определенным правилам из определенных ингредиентов, чиста, а вся остальная пища категорически запрещается (иногда уточняют: кроме случаев, когда человек может умереть от голода). Однажды в Россию приехал по делам мой бывший однокурсник, а ныне гражданин Израиля, всерьез принявший иудаизм. Так вот ему в буквальном смысле слова пришлось везти с собой чемодан кошерной (то есть разрешенной) еды, потому что из местных продуктов он мог употреблять лишь воду, сырые фрукты и овощи. В последнее время в московских супермаркетах открываются секции халяльного мяса – то есть мяса, приготовленного в полном соответствии с требованиями ислама. Кошерных секций нет, видимо, иудаизм подходит к этому вопросу куда строже, да и спрос на кошерную продукцию намного меньше.
Почему же нигде нет православной секции? Да просто потому, что такой подход с самого начала был чужд христианству. Для христиан просто не существует пищи, которая была бы по природе своей нечиста. Так, еще в новозаветные времена многих иудеев и христиан смущало, что мясо, продаваемое на рынке язычниками, может быть посвящено в жертву языческим богам и кто съест его, невольно примет участие в такой жертве. Апостол Павел на это отвечает: «Если кто из неверных позовет вас, и вы захотите пойти, то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести. Но если кто скажет вам: “Это идоложертвенное”, – то не ешьте ради того, кто объявил вам, и ради совести. Ибо Господня земля и что наполняет ее» (2 Кор. 10:27–28). То есть сама по себе любая пища хороша и пригодна, она от Господа, но там, где люди начинают придавать этой пище особое значение, твой выбор еды становится значимым.
И какое же значение мы можем придать нашему посту сегодня? Мы постоянно говорим, что сам по себе пост ничего не значит, что он – лишь вспомогательное средство для молитвы, духовной сосредоточенности и вообще суть поста совсем не в меню, и так далее. И все равно полно людей, которые и в церковь-то лишь иногда заглядывают, и дома молятся не очень усердно, но, тем не менее, в пост стараются ограничить себя хоть в чем-то. Значит, они интуитивно открыли некий самостоятельный смысл поста, и я думаю, что они совершенно правы.
Когда, как не в пост, начинаешь чувствовать подлинный вкус еды! Нет, даже не на Пасху, когда уже все можно (и сразу оказывается, что так мало тебя на самом деле насыщает), а именно в пост: как, оказывается, это вкусно, черная горбушка с солью и чесноком, или жареная картошка с луком! Мы и забыли о таких простых вещах среди всех этих сосисок и чипсов. И наедаться, оказывается, можно гораздо меньшим количеством пищи…
То же самое касается и всех остальных сторон жизни: стоит хотя бы сократить время, которое тратится ежедневно на просмотр пустых телесериалов, компьютерные игры, сидение в Интернете, телефонный трёп ни о чем, – и окажется, что в мире есть столько прекрасных и полузабытых вещей, до которых мы как-то не успевали добраться. Погулять в весеннем лесу с ребенком, разобрать семейные фотографии, да хотя бы смазать давно скрипящую дверь, наконец.
Тысячу раз правы те, кто говорит, что нельзя лезть в постель к супругам с аскетическими советами. Но выскажу только одно небольшое наблюдение: иногда интимные отношения в браке приедаются, лишаются остроты, и тут очень кстати может оказаться, например, командировка: после разлуки все переживается по-новому. Не всем и не всегда, но кому-то и такое воздержание по взаимному согласию может оказаться полезным, если не делать его самоценным.
Особенно актуальным становится пост во время глобального экономического кризиса. У него много причин, но одна из них стала вполне очевидной: людская неумеренность. Невозможно было остановить бесконечный праздник потребления, отказаться от не слишком нужных, но приятных и престижных покупок, – разумеется, в кредит, который будет отдан когда-нибудь и как-нибудь, ведь цены на нефть и наши зарплаты могут теперь только расти, пусть и не так быстро, как наши аппетиты. И похоже, что в большом бизнесе, да и в большой политике действовала примерно та же логика, только ставки были неизмеримо выше. Человечество понимает, что ресурсы планеты небезграничны, что безудержный рост потребления только углубляет разрыв между теми, кто страдает от ожирения, и теми, кто умирает от голода, но остановиться просто не может.
Так вот пост – это упражнение в самоограничении. Это способ понять, что твое счастье не зависит от количества съеденного и его состава, от «крутости» твоего мобильника или загородного дома, от наличия развлекательной программы в режиме «нон-стоп». Огурцы вместо котлет – всего лишь проверенная временем форма поста, но для православных она никогда не была абсолютным требованием. Кстати, сегодня все чаще можно услышать, что простые молочные продукты вроде кефира на самом деле куда более постные, чем «черепокожие» вроде креветок и омаров или даже изысканные блюда из спаржи и манго, и я, ничего не утверждая, склонен согласиться, что так оно и есть. Но в любом случае дело не в меню, а в настрое.
Наверное, многие нецерковные люди подсознательно чувствуют это и потому хотя бы немного ограничивают себя во время поста. Пусть моя собственная воля стеснит мои «хотелки», заставит отказаться от того, без чего можно обойтись, иначе моя жадность заставит меня жить в мире, где мне вечно чего-то не хватает. И освободившееся от «хотелок» место может занять Тот, Кто стучится в наши сердца, но Ему так часто не находится места на бесконечном празднике потребления – как не хватило в свое время Ему места в вифлеемской гостинице.
Пасха как призыв к единству
Сколько раз мы слышали эти великие пасхальные слова святителя Иоанна Златоуста, и мы не перестаем им радоваться и удивляться: «…богатые и бедные, ликуйте друг с другом; воздержники и нерадивые, почтите сей день; постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь ныне! Трапеза преизобильна – насладитесь все; Телец упитанный – пусть никто не уйдет голодным. Все насладитесь пиршеством веры, все воспользуйтесь богатством благости! Пусть никто не рыдает об убожестве – ибо явилось общее Царство; пусть никто не оплакивает прегрешений, ибо прощение воссияло из гроба; пусть никто не боится смерти, ибо освободила нас смерть Спасителя – угасил ее Тот, Кого она удерживала».
Да, здесь, как и во всех без исключения пасхальных песнопениях, – безграничное ликование о воскресшем Христе. Скажем ли мы о том лучше Златоуста? Нет, конечно. Но есть в пасхальном богослужении, во всем строе нашей Пасхи и еще одна очень важная сторона, которую не всегда замечают люди: это приглашение к единству.
Причем – к евхаристическому единству. Да, слова насчет упитанного тельца понимаются порой в том духе, что вот можно наконец наесться мясом до отвала, но на самом деле это, конечно, приглашение к Трапезе Господней, к причастию. Пламенные слова Иоанна Златоуста приходят в резкое противоречие с нашей обычной практикой: как это так – «все насладитесь»? А как же с подготовкой к причастию? Как с исповедью? А что, если человек вообще не был в храме весь год, зашел случайно, ничего не понимает, да и вообще, может быть, не крещен? Как же такому не рыдать об убожестве, не оплакивать прегрешений?
