Отсюда мы узнаём, что Пилат презирал и ненавидел иудаизм больше своих предшественников по должности. Вот ещё дальше пример:
Затем Пилат соорудил водопровод в Иерусалиме. На это он употребил деньги Святилища. Водопровод питался ключами, находившимися на расстоянии 200 стадиев от города. Однако население воспротивилось этому, и много десятков тысяч иудеев собралось около рабочих, занятых сооружением водопровода, и стало громко требовать, чтобы наместник оставил свой план... Последний распорядился переодеть значительное число солдат, дал им дубины, которые они должны были спрятать под платьем, и велел окружить толпу со всех сторон. Толпа, в свою очередь, получила приказ разойтись. Но так как она продолжала поносить его, то он подал солдатам условный знак, и солдаты принялись за дело даже ещё более рьяно, чем то было желательно самому Пилату... Возмущение было подавлено.
«Иудейские древности» 18.3.2
Отсюда мы узнаём следующее: Пилат не был вовлечён в финансовую машину храмовой торговли (а значит, в расправе над Иисусом не был заинтересован денежно); и он умел жестоко усмирять толпу. Отметим попутно любопытную деталь: вышеупомянутые два эпизода идут непосредственно перед так называемым Testimonium Flavianum, а именно кратким упоминанием о жизни Иисуса («Иудейские древности» 18.3.3): это свидетельство столь сильно испорчено христианскими переписчиками, что мы на нём здесь не останавливаемся. Скажем лишь, что, на наш взгляд, первоначальный смысл отрывка был отрицательным по отношению к Иисусу.
Евангелисты же, создаётся впечатление, питают к Пилату какую-то слабость. Он относительно любезно разговаривает с Иисусом (Мк 15:1–6), а потом ещё и пытается Иисуса освободить. У Марка это выглядит следующим образом:
На каждый же праздник отпускал он (Пилат) им одного узника, о котором просили. Тогда был в тюрьме некто Варавва, со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство. И народ начал кричать и просить Пилата о том, что он всегда делал для них. Он сказал им в ответ: «Хотите ли, отпущу вам царя иудейского?» Ибо знал, что первосвященники предали его из зависти. Но первосвященники возбудили народ просить, чтобы отпустил им лучше Варавву. Пилат, отвечая, опять сказал им: «Что же хотите, чтобы я сделал с тем, кого вы называете царём иудейским?» Они опять закричали: «Распни его!» Пилат сказал им: «Какое же зло сделал он?» Но они ещё сильнее закричали: «Распни его!» Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.
Мк 15:6–15
Евангелист Матфей добавляет к этой сцене следующее:
Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: «Невиновен я в крови этого праведника. Смотрите вы». И отвечая, весь народ сказал: «Кровь его на нас и на детях наших!»
Мф 27:24–25
Пора назвать вещи своими именами. Описанная сцена абсолютно недостоверна и неправдоподобна.
• Отсутствие обычая. Внебиблейские источники не упоминают о существовании у римлян столь вольной пасхальной амнистии: «отпускать одного узника, о котором просили» иудеи (Мк 15:6/Мф 27:15). И как минимум такой обычай противоречил бы элементарному здравому смыслу в поведении оккупантов на оккупированных и мятежных территориях. (Это было замечено ещё в древности: Ориген в своём толковании на Евангелие от Матфея удивляется данному факту.) Совершенно немыслимо, чтобы оккупанты ввели обычай отпускать всякого, кого захочет толпа. И с какой стати именно еврейскому народу была дана такая (повторимся, не засвидетельствованная во внебиблейских источниках) привилегия? Мягко говоря, римляне не отличались юдофильством, а Иудея была одной из самых смутных провинций Империи.
• Неподходящая кандидатура Вараввы. Невероятно, что Пилат стал бы отпускать «известного» (Мф 27:16) бунтовщика. Часто говорят, что Пилат боялся реакции Цезаря на освобождение Иисуса. Но неужели он в таком случае не боялся, что скажет Тиберий, если узнает, что римский наместник, поддавшись давлению толпы, освободил популярного террориста? (Или, чего хуже, сам предложил его освободить!) Легко ожидаемым последствием было бы немедленное увольнение Пилата. Предотвратить неприятные для себя последствия Пилат мог легко: просто отправив на крест обоих — и Иисуса, и Варавву. Если иметь в виду сцену, которую описывают евангелисты, Пилат выглядит в ней профнепригодным. Если бы она произошла в реальности, его враги легко могли инкриминировать ему, что он за взятку повесил мирного проповедника и отпустил политически опасного преступника. (Или устарел, потерял бдительность.)
• Нелогичность действий Пилата. Пилат вообще не был обязан никого спрашивать: если бы он, главное лицо в Иудее, действительно хотел отпустить Иисуса, он бы его отпустил. Даже если он боялся жалобы императору (имевшей, кстати, мало шансов на успех, если Иисус не совершал политических преступлений), он мог оставить его в тюрьме или (самый простой способ сбыть проблему с рук) отправить его на дознание в Рим.
• Политическая безопасность Иисуса. Далеко не факт, что Иисус был вообще опасен римским властям. Даже если бы Иисус объявлял себя «царём» (сомнительно!), римляне вполне могли терпеть царей в Иудее. Популярный пацифистский «царь», заповедавший платить римские налоги, теоретически мог рассматриваться даже как идеальный политический вариант. Возможно, римляне подождали бы казнить столь перспективную фигуру и подумали бы, не сделать ли на неё ставку.
Каким же образом эпизод с Вараввой попал в Евангелия? Ответ, видимо, простой: Марк, который придумал его (прежде чем Матфей расцветил его новыми деталями) пытался с его помощью осмыслить недавнее прошлое — Иудейскую войну (66–70 н. э.) и гибель Иерусалима (70 н. э.). «Этот эпизод символически подводит итог прошедшим десятилетиям: народ встал перед выбором между разбойником и Иисусом и выбрал разбойника. Люди выбрали разбойника. Выбрали в вожди не мирного Иисуса, а революционера — именно так, согласно Марку, произошла война 66 года» (Д. Кроссан). Евангелист Матфей продолжил осмысление. Фраза «кровь его на нас и на детях наших» (Мф 27:25) — это то, что Матфей думает о прошедшей войне. В планы Матфея вовсе не входило возлагать вину на все последующие поколения евреев. Слова «и на детях наших» надо понимать буквально (поколение Иисуса и следующее поколение): здесь нет слова «навеки» (ср. 3 Цар 2:33). Некоторые комментаторы усматривают, однако, в Мф 27:25 дополнительный смысл: по мнению евангелиста, кровь Иисуса смывает грехи даже его палачей...
По-видимому, дело обстояло просто: Пилат не стал вникать во внутрииудейские разборки, а утвердил приговор без особых раздумий. Со своей проповедью о необходимости возвращения к Торе и почитанию Бога Израилева Иисус едва ли вызывал у него симпатии. Если же у него возникли колебания, возможно, решить вопрос помогла взятка.
5. Предательство и конец Иуды
Прежде чем говорить о казни Иисуса, необходимо сказать несколько слов о человеке, предательство которого его на эту казнь привело, — об Иуде Искариоте. Канонические источники содержат две совершенно разных версии его смерти. Вот что сообщает евангелист Матфей:
Тогда Иуда, предавший его (Иисуса), увидев, что он осуждён, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: «Согрешил я, предав кровь невинную». Они же сказали ему: «Что нам до этого? Смотри сам!» И бросив сребреники в Храме, он вышел, пошёл и повесился.
Первосвященники, взяв сребреники, сказали: «Непозволительно положить их в сокровищницу храмовую, потому что это цена крови». Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников. Поэтому и называется та земля «Землёй Крови» до сего дня...
Мф 27:5–8
Здесь образ Иуды двойственный: он способен на подлость, но способен и на раскаяние. Он не лишён мужества и терзаем угрызениями совести. Совсем другую историю рассказывает Лука, который вкладывает её в уста апостола Петра:
Он причислен был к нам и получил удел этого служения. Так вот он приобрёл участок за плату за нечестие и, упав ничком, лопнул посередине, и излились все его внутренности.
И стало это известно всем обитателям Иерусалима, так что тот участок был назван на их языке Хакелдамах, что означает «участок крови».
Деян 1:18–19; пер. И. Левинской
Здесь Иуда обрисован как вполне законченный мерзавец, который обустраивает дачу под столицей, пока проданный им учитель погибает ужасной смертью.
Кто прав: Матфей или Лука? С одной стороны, в сюжете Луки есть нечто узнаваемое: предатели, получив свои гонорары, обычно не спешат вешаться, но до поры пользуются приобретёнными благами. С другой стороны, этот рассказ и максимально далёк от «правды жизни»: если бы Иуда долгие годы благоденствовал на своём участке, развивая коммерцию и участвуя в храмовых службах, ситуацию можно было бы назвать правдоподобной. Но идея, что Иуда попросту лопнул? Автор Деяний вообще испытывает слабость к эпизодам, в которых нечестивца (особенно по части денежных грехов) настигает немедленное и зрелищное возмездие свыше. Например, если верить ему, когда в первохристианской общине Анания и Сапфира пожертвовали своё имущество не полностью, они моментально умерли: «Услышав эти слова, Анания пал бездыханным... вдруг она упала у ног его и испустила дух» (Деян 5:5, 10). Или, скажем, правителя Ирода постигает расплата: «Но вдруг ангел Господень поразил его за то, что он не воздал славы Богу; и он, быв изъеден червями, умер» (Деян 12:22). Иными словами, у Луки подобная смерть — почти что богословский метод расправы со злодеями. Поэтому его рассказ о смерти Иуды вызывает большие сомнения.
