Не это ли имел в виду Бог, когда говорил о законах, уставах и заповедях, которые слышал и соблюдал Авраам? Возможно, но я позволю себе усомниться. Сочетание «заповедей», «законов» и «уставов» слишком многозначительно и торжественно, а значит, должно содержать существенно больше той малости, что запечатлена в «Заповедях сыновьям Ноя».
Двое первых грешников в Библии — они же два первых человека в ней. Это Адам, который тогда еще назывался «человек», и Ева, которая тогда еще называлась «женщина». Оба они отведали плодов древа познания, но даже они не преступили никакой закон, разве только специфический запрет: не есть от этого древа. Их наказание тоже не упоминает закон и его применение в тех формах, которые известны из других текстов Библии. Земной суд еще не существовал, и Бог тоже еще не вел себя как Законодатель и Судья. Вначале Он предупредил их, что если они отведают плод древа познания, то умрут, но потом, когда они его ослушались, не привел свою угрозу в исполнение. Он изгнал их из рая и наказал совсем другим наказанием — тяжелой работой и родовыми муками.
Несмотря на известное выражение «первородный грех», которым принято описывать это событие, слово «грех» не появляется и там. Оно впервые появляется только спустя поколение. Каин и брат его Авель принесли тогда дары Богу. Авель, пастух, принес Ему «от первородных стада своего и от тука их» (Быт. 4, 4), а Каин принес от плодов земли. Бог «призрел на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел» (Быт. 4, 4–5). Каин сильно огорчился, а Бог, предвидя то, что может произойти, сказал ему: «Ведь если делаешь доброе — прощен будешь[124]. А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» (Быт. 4, 7).
Стих этот довольно туманный, но из него можно извлечь, что душевные склонности человека дурны с молодости. Его влечет грех. Если он сумеет побороть заключенные в нем дурные наклонности, Бог его простит, а если нет — он должен будет непрестанно подавлять в себе соблазн поддаться греху. Каин не одолел этот соблазн и убил брата, но и он, первый убийца в Библии, не нарушил никакого закона и не был наказан судом, ибо единственными возможными кровными мстителями, потенциальными судьями и палачами были его родители, которые одновременно были и родителями убитого. И сам глагол «убить» появляется в этом рассказе в той форме, которая описывает непредумышленное убийство. Умышленное, преднамеренное убийство будет упомянуто впервые только в Десяти заповедях, а запрет на кровопролитие — через несколько глав и поколений после Каина, в тех «Семи заповедях сыновьям Ноя», которые я упомянул раньше.
Бог не убил Каина, но наказал его наказанием, напоминающим наказание его родителей, когда те отведали от древа познания: земля перестала отдавать Каину свою силу и свои плоды, и он пошел скитаться по миру. Он построил город, познал жену и родил сыновей. От него и его брата Сифа, родившегося у Адама и Евы после смерти Авеля, родились все последующие люди. Так случилось, что именно Каин стал продолжателем человеческого рода. Он, а не Авель, этот любимец Бога, который умер, не оставив потомков.
В дальнейшем грех и преступление уже не исчезли из списка человеческих слов и поступков. В дни Ноя «земля растлилась […] и наполнилась земля злодеяниями» (Быт. 6, 11), а во времена Содома люди были «злы и весьма грешны» (Быт. 13, 13). В обоих случаях неясно, какие законы преступили эти грешники. Но из этих рассказов следует, что люди уже создали судебную систему. Факт: Авраам предъявляет Богу претензию: «Судия всей земли поступит ли неправосудно?» (Быт. 18, 25) А люди Содома насмехались над Лотом: «Вот пришлец, и хочет судить?» (Быт. 19, 9).
Так оно и продолжалось. Авимелех, царь Герара, забравший у Авраама Сарру после того, как тот назвал ее своей сестрой, сказал ему: «Чем согрешил я против тебя, что ты навел было на меня и на царство мое великий грех?» (Быт. 20, 9) — несмотря на то что в Библии еще не появились законы «не желай» и «не прелюбодействуй». Лаван сказал Иакову, когда тот упрекнул его в подмене сестер: «В нашем месте так не делают, чтобы младшую выдать прежде старшей» (Быт. 29, 26), — и это свидетельствует о существовании в Харране системы законов и обычаев. Потом Лаван обвинил Иакова, а Иосиф — своих братьев в краже, хотя в Библии еще не упоминался закон «не кради».
Иаков обманул отца, Рахиль украла у Лавана идолов, Сихем, сын Еммора, изнасиловал Дину (Быт. 34, 2), Рувим переспал с любовницей отца (Быт. 35, 22), жена Потифара оболгала Иосифа (и, кстати, тот факт, что он был брошен в египетскую тюрьму, свидетельствует о наличии в Египте упорядоченной системы суда и закона). Но обо всех этих грехах Библия рассказывает без всякого упоминания слова «закон» — кроме тех неясных «заповедей», «законов» и «уставов», которые промелькнули в обращении Бога к Исааку.
Первые законы были опубликованы лишь спустя четыреста с лишним лет, во времена Моисея. В 18–й главе Исхода Моисей говорит, объясняя своему тестю, как тяжело судить народ: «Когда случается у них какое дело, они приходят ко мне, и я сужу между тем и другим, и объявляю уставы Божии и законы Его». Но сами «уставы Божии» и «законы Его» появляются только потом, в главах с 20–й по 31–ю той же книги, и открываются кратким кодексом, известным сегодня под замечательным названием Десять заповедей.
Кстати, хочу отметить, что рассказ о даровании этих законов содержит еще одно «впервые», ибо в нем впервые в Библии появляются написанные слова: «И когда Бог перестал говорить с Моисеем на горе Синае, дал ему скрижали откровения, скрижали каменные, на которых написано было перстом Божиим» (Исх. 31, 18). До тех пор ни одно слово не было написано и не было прочтено. Множество веков люди разговаривали, рассказывали, плакали, вопили, вопрошали, умоляли — но не написали и не прочли ни единого слова.
Однако и скрижали Завета, как мы видим, были написаны не рукой человека, а «перстом Божиим». Первое человеческое письмо упоминается лишь во Второзаконии, а первое чтение — в книге Иисуса Навина, который «прочитал все слова закона, благословение и проклятие, как написано в книге закона» (Иис. Н. 8, 34). Это также первый раз, когда глаголы «читать» и «писать» появляются вместе. Интересна и другая деталь, которая возвращает нас к нашей теме: первым нашим письменным текстом был не роман или поэма, а юридический документ.
Десять заповедей по сей день считаются вершиной, основой и сутью иудаизма. Но их чтение вызывает ряд недоуменных вопросов. Почему там сказано, например: «Не кради» — и не сказано: «Не насилуй»? Почему: «Почитай отца твоего и мать твою», — а не: «Возлюби ближнего, как самого себя»? Почему: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего», — а не: «Оказывай уважение старому»? И почему вообще заповедей десять, а не три, восемь, двадцать шесть или дюжина? Неужто десятичная система помогает восприятию закона?
Читатель может ощутить также легкое разочарование. Несмотря на столь длительное ожидание первых еврейских законов, он не видит ничего нового в законе, который предписывает создать религиозный истеблишмент, обладающий исключительными правами на все отправления культа (Исх. 28, 1), и ничего оригинального в таких заповедях, как «не убивай» и «не прелюбодействуй», — аналогичные предписания и запреты содержатся в законодательствах всех других народов, кто бы они ни были. Точно так же запреты на воровство и на лжесвидетельство являются общими для всех народов, а почитание отца и матери входит в систему ценностей во многих других культурах. Кстати, обоснование этой заповеди, приведенное в кодексе, разочаровывает еще больше: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе». Иными словами, не упоминается ни нравственное чувство, ни духовная или общественная важность такого отношения к родителям, а одна лишь сугубо личная и практическая польза для выполняющего заповедь.
Мы ожидали большего, может сказать читатель, мы ожидали чего-нибудь единственного в своем роде. Ну что ж, несмотря на все сказанное, в Десяти заповедях есть и уникальность. Прежде всего, она состоит в самом факте собрания всех этих заповедей вместе и в определении их в качестве основы общественной жизни. Во-вторых, уникальность проявляется и в способе вручения этих заповедей — на горе Синай, пред всем народом, который «был свидетелем[125] голосов, и пламени, и звуков трубных» (Исх. 20, 18). И в-третьих, помимо всего общеизвестного, в Десяти заповедях есть и три великих новшества: монотеизм, суббота и «не желай».
«Не будет у тебя других богов»
Почему-то монотеизм повсеместно считается возвышенным и прогрессивным новшеством, а политеизм, или многобожие, — мировоззрением приземленным и примитивным. Я понимаю, что вера в абстрактного Бога предпочтительней, чем вера, наделяющая статусом божества конкретные предметы — солнце, луну, планеты, животных, не говоря уже о всякого рода идолах, вроде камней, деревьев, статуэток из дерева и камня и тому подобного. Но я не понимаю, чем один Бог предпочтительней нескольких.
