– На великое зло Россия себе его вырастила!
Беглец прибыл в Кожеозерский монастырь[10], тут и остался. В 1646 году по делам этой обители он отправился в Москву, где познакомился с государем Алексеем Михайловичем, только что взошедшим на престол.
Царь был молод (родился в 1629 году), неопытен и доверчив. Чернец из далекого монастыря, высокий, широкоплечий, осанистый, умеющий складно говорить о спасении души и ловко толковать священные книги, понравился Алексею Михайловичу. Царь оставил Никона в Москве и приблизил к себе.
Сын нищего крестьянина стал первейшим советником и лучшим другом царя. Ни дня не мог прожить государь без сладкой беседы Никона, ни шагу не мог ступить без его дружеского совета. В 1649 году по желанию Алексея Михайловича Никон был рукоположен в митрополиты Великого Новгорода. Всем стало ясно: скоро он станет патриархом.
В 1652 году скончался святейший Иосиф, патриарх Московский и всея Руси[11]. На его место царь определил Никона. Сбылось предсказание татарина!
Теперь сам Алексей Михайлович называл Никона «отцом» и «великим государем». Неограниченная власть оказалась в руках нового патриарха, но он употребил ее во зло, теша свое тщеславие и гордыню.
Русских царей и патриархов часто посещали греки. Их земли были разорены магометанами, их храмы и обители бедствовали. Поэтому греческие епископы и настоятели монастырей приезжали на Русь за милостыней. Они привозили святые мощи и древние иконы, всегда получая за это щедрые дары – золото, серебро и меха.
Но москвичи смотрели на заморских гостей с неодобрением и недоверием, уж больно отличалось греческое благочестие от русского. Молились греки наскоро и кратко, земных поклонов не клали, крестились небрежно, да еще и тремя перстами.
Греки же дивились всенародному благочестию на Руси. Как здесь тщательно соблюдают церковный устав! Не пропускают ни одной службы, ничего не искажают, не сокращают. Как здесь постятся! Сам царь в постные дни не вкушает ничего кроме хлеба и воды. Как здесь благоговейно стоят на молитве! В храме никто не ходит с места на место, не разговаривает, но все стоят неподвижно, молча, вместе совершая поклоны.
А ведь греки дивились собственному древнему благочестию и церковной красоте, некогда восхитившим послов князя Владимира. Только у греков эта святая древность утратилась и оскудела из-за турецкого нашествия, а на Руси она сохранилась без изменений.
Часто приезжали греки к Алексею Михайловичу и Никону. Увидев, что царь молод и горяч, а патриарх горд и тщеславен, они стали просить их начать войну с магометанами и освободить Царьград. Дескать, тогда Алексей Михайлович станет повелителем всех православных народов, а Никон – вселенским патриархом.
Греки говорили самодержцу:
– Пресвятая Троица да сподобит тебя принять престол великих царей! Освободи народ христианский от рук неверных! Освободи нас от пленения!
Государь принял эти льстивые слова за истину. С юношеским пылом он обещал, что ради освобождения Царьграда принесет в жертву войско, казну и даже свою кровь.
Пока хитрые чужестранцы обольщали Алексея Михайловича, Никон готовился стать духовным властелином всего православного мира. Он не хотел ничем отличаться от греков и во всем подражал им. Часто патриарх советовался с заморскими гостями, что бы ему переменить по их подобию.
И они говорили Никону, что своими богослужебными чинами, обычаями и обрядами Русская Церковь отличается от Греческой Церкви. У греков ничего подобного нет. Значит, русские сами выдумали это. Значит, Русь отступила от древней веры, исказила ее и ввела новшества.
И тогда патриарх, посовещавшись с царем, решил, что настала пора сравнить древние русские книги с современными греческими.
В ту пору Греческая Церковь находилась в бедственном состоянии. Ее притесняли турки, она прозябала в невежестве. Забылись уставы благочестия. Иссякла образованность, которой некогда славились греки. Не было у них своего книгопечатания, поэтому им приходилось довольствоваться книгами, напечатанными в западных странах, у латинян.
В тех книгах было много ошибок, неточностей и откровенно злоумышленных искажений. А поскольку у греков не было мудрых наставников, то некому было указать им на эти ошибки. Порченые книги распространились по всем землям, где жили греки и иные народы, подвластные цареградскому патриарху, – болгары и сербы, румыны и молдаване, малорусы и белорусы. В этих книгах содержались новые чины и обряды, противоречащие учению Церкви, и чуждые святой старине. Назовем некоторые из них:
– самым существенным и наиболее заметным было изменение крестного знамения. Если в древности оно творилось двумя перстами (указательным и средним), то теперь греки складывали для крестного знамения три перста (большой, указательный и средний);
– если в древности литургию совершали на семи просфорах, то теперь греки служили на пяти, а то и на одной просфоре;
– изменился вид печати на верхней части просфоры. Если в древности на ней изображались трисоставный (восьмиконечный) крест и евангельские слова «Вот Агнец Божий, берущий грехи мира»[12], то теперь греки использовали печать с четырехконечным крестом и надписью «IC XC NIKA»[13];
– если в древности при чтении псалмов двоили «аллилуйю» – говорили: «Аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже», то теперь греки стали троить «аллилуйю» – стали говорить: «Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже»;
– если в древности на великопостной молитве преподобного Ефрема Сирина «Господи и Владыко животу моему» клали земные поклоны, то теперь греки заменили их поясными;
– если в древности крестный ход шел посолонь – за Солнцем-Христом, то теперь греки ходили против солнца.
Древняя печать для просфор с надписью «Се агнец Божий, вземляй грехи мира»
Были и другие отличия. За века басурманского владычества греки утратили чинность и красоту богослужения, допуская сокращения и изменения, а русские крепко держали строгую уставную службу.
Наши предки, считавшие свою страну Третьим Римом, а свою Церковь – последним оплотом православия, бережно сохраняли древние чины и обряды, полагая их непременным свидетельством истинной веры, преданием апостолов и учением святых отцов.
Себе, строгим ревнителям благочестия и твердым хранителям старых обрядов, русские противопоставляли греков, у которых вера стала пестра и слаба.
Но Алексей Михайлович и Никон мечтали о владычестве над всем крещеным миром. Чтобы объединить под властью Москвы православные народы, нужно было не только собрать войска и объявить войну туркам, но и устранить разницу между русскими и греческими обрядами.
И вот в начале Великого поста 1653 года царь и патриарх приступили к церковным преобразованиям. Никон разослал по храмам Москвы указ о введении новых обрядов: отменялись великопостные земные поклоны и повелевалось креститься тремя перстами.
Первым получил указ протопоп Иоанн Неронов, служивший в Казанском соборе на Красной площади. Это был уважаемый священник, известный благочестием и мудростью. Прочитав указ, он ужаснулся и уединился для молитвы. Неделю Иоанн непрестанно молился и услышал голос от образа Христа:
– Пришло время страдания, подобает вам неослабно страдать!
С тех пор для Русской Церкви настало время постоянного подвига и непрекращающейся борьбы.
Указ патриарха огорчил многих. В Москве собрались благочестивые иереи, задумавшиеся, как же остановить царя и патриарха, как предотвратить гибель русского православия.
Эти священники, смелые защитники церковных преданий, написали и подали Алексею Михайловичу челобитную против введения новых обрядов, которую самодержец немедленно передал Никону. Тотчас по приказу патриарха были схвачены и высланы из Москвы все, кто посмел ему перечить.
Расправившись с обличителями и почувствовав себя свободнее, Никон решил устроить церковный Собор и, пользуясь его влиянием, продолжить преобразования. По предложению патриарха Алексей Михайлович созвал в 1654 году Собор, чтобы рассмотреть и отменить те русские чины и обряды, которые отличались от современных греческих.
Собор одобрил «книжную справу» – изменение русских церковных книг по греческим образцам. Однако учеными давно и неопровержимо доказано, что «справа» совершалась не по древним греческим и славянским рукописям, а по современным книгам, сомнительным и испорченным, напечатанным у латинян.
Кроме того, «справа» была поручена людям ненадежным и бессовестным, таким, например, как грек Арсений – христопродавец и проходимец, много лет проведший в тюрьме при Соловецком монастыре.
Единственным руководством такой «справы» были слова, обращенные Никоном к Арсению:
