Атлетам и зрителям приходилось придерживаться весьма строгих правил. Вначале спортсменам надлежало тренироваться как минимум в течение 10 месяцев. К тому же они должны были быть свободными греками, никого не убивать и не осквернять никаких святилищ. За 30 дней до начала игр все атлеты собирались в тренировочном лагере Элиса, расположенном в 57 километрах от Олимпии. Они жили в одинаковых простых помещениях и получали одинаковое питание.
Олимпийские игры были чисто мужскими встречами. Ни женщинам, ни рабам не позволялось даже краешком глаза взглянуть на них. Был издан закон, согласно которому любую особу женского пола, проникшую в ряды зрителей, следовало сбросить в наказание с горы Типайон. С чего бы такое женоненавистничество? Дело в том, что все участники соревнований должны были состязаться нагими. Позднее наставников обязали даже тренировать своих подопечных в обнаженном виде. А почему, бога ради?
Судьи и публика должны были быть уверены, что атлеты — совершенно нормальные люди, что никто из них не будет жульничать и каждому предоставлены равные возможности и шансы на победу. Слово «атлет» происходит от греческого «athlos» и означает «награда» или «честь». Ну а что все это имеет общего со сказаниями про аргонавтов? Немного терпения, прошу вас, господа.
Вплоть до 13-х олимпийских игр 728 года до Р.Х. проводились состязания только одного вида: бег на короткую дистанцию в 600 стоп (192 метра). И лишь в 720 г. до Р.Х. появилась новая спортивная дисциплина: бег на длинную дистанцию — свыше 4000 метров. Первым олимпийским победителем на этой дистанции стал Акантос из Спарты. От Олимпиады к Олимпиаде вводились новые виды спортивных состязаний. История игр подробно описана различными историками. Даже Геродот (490–426 гг. до Р.Х.), «отец истории», собственной персоной читал в Олимпии отрывки из своих произведений и благодаря этому стал известен своим соотечественникам. Да и греческий историк Диодор (100 г. до Р.Х.), составитель 40-томной исторической библиотеки, посещал в качестве зрителя 180-ю Олимпиаду.
В связи с олимпийской историей я могу ясно и определенно сказать, что в играх не принимали участия никакие монстры, великаны, титаны, гибриды и прочие чудовища. Атлеты выступали обнаженными, а какой-нибудь гермафродит не смог бы занять место даже среди зрителей. Для охраны сокровищ олимпийских храмов, — а там скопилось изрядное количество золота и серебра, — не изготавливали роботов «а ля Талое» (охранник Крита). Не было и огнедышащих драконов, не смыкающих глаз, и отпрыски богов не выигрывали состязаний с помощью фокусов-покусов. И это как минимум с 776 г. до Р.Х. Соревнования в Олимпии проводились и раньше, только они не упоминаются в исторических описаниях.
К этому времени относится древнейшее упоминание «Аргонавтики» в IV пифийской поэме Пиндара, рассказавшего об истории, происходившей приблизительно в 500 г. до Р.Х. И поскольку во времена Пиндара определенно не существовало никаких великанов, титанов или других потомков богов (иначе они обязательно внесли бы свою лепту в историю Олимпии) — можно было и не давать ходу россказням о них. Да и за четверть тысячелетия до того, во время первых игр, тоже. Но, несмотря на это, божественные существа, роботы, золотое руно и никогда не спящий дракон появляются в истории аргонавтов. Следовательно, первые рассказчики «Аргонавтики» должны были придумать этих монстров или позаимствовать их из более древних источников. Мой ничтожный умишко не видит никакой другой возможности.
Сказочные выдумки о «говорящем древе» или «металлическом человеке», из щиколоток которого струится густая жидкость наподобие свинца, не вписываются в эпоху Пиндара или того же Аполлония. Точно так же как и никогда не засыпающий дракон, не испытывающий никаких желаний, дышащий огнем и, более того, бессмертный. Если бы эти образы были придуманы тогда в виде сказки, мы бы знали об этом. Сколько в Древней Греции было поэтов и мечтателей! Бесчисленные их произведения пережили тысячелетия, — но ни один из них не насмехался над якобы лживой историей аргонавтов. Следовательно, те сказания были старше первых Олимпийских игр. Это очевидно — или?..
Чем глубже мы погружаемся в человеческое прошлое, тем невероятней кажутся изобретения технических устройств, упомянутых в «Аргонавтике». Дальше и еще дальше, назад в правремена означает, — согласно нашему эволюционному мировоззрению, — всё более примитивное мышление. Или же кто-то решится всерьез утверждать, что одновременно с возникновением первых форм письменности писатели-сказочники бросились к глиняным табличкам?!
Я приглашаю вас в мысленное путешествие во времени. Придется прокатиться в прошлое 4000-летней давности. Мы находимся в городе Ассуре, действительно существовавшем за 2000 лет до Р.Х. Развитие письменности шло в то время полным ходом, уже начали записывать на глиняных табличках законы умных господ-повелителей. Повелитель требовал, чтобы каждый из его подданных всегда подчинялся букве закона, а не толковал его в зависимости от собственного настроения.
Работа по изготовлению табличек с текстом закона — дело крайне утомительное. Сначала нужно залить в прямоугольную деревянную форму правильно изготовленную глиняную смесь и разгладить ее. Потом «делопроизводитель» отшлифованным острым камешком наносил на поверхность глины тонкие линии. За несколько недель до этого начинали изготавливать первые пробы, клиновидные письмена вновь и вновь выдавливали на мягкой глине. Иногда каменный грифель уходил слишком глубоко в глиняную массу, и вверху клин получался слишком широким, а то нажимали слишком сильно, либо рука дрожала. Довольно часто мягкая глина в написанном уже тексте оплывала, моментально превращая слово в его полную противоположность. Например, «право» становилось «бесправием». Наконец деревянные формы оставляли на солнце для просушки. Через несколько часов выяснялось, что содержание «манускрипта» утратило смысл, потому что на жаре раму перекосило. К тому же при снятии деревянной обшивки большая часть табличек разбивалась.
За 2000 лет до Р.Х. писательство было хлопотной и к тому же чрезвычайно ответственной задачей. Очень немногие владели этим сложным искусством. А теперь представьте себе, что в том обществе появился праздношатающийся мечтатель, у которого на уме лишь одно. Он требует 5000 глиняных табличек, чтобы запечатлеть на них некую историю — сон или (как скажут тысячелетия спустя) красивую сказку! И священнослужители, и родня, и правитель допустят все это только в том случае, если сочтут сказание чрезвычайно важным. История должна быть значимой, ведь потребуется потратить годы на то, чтобы увековечить ее в глине.
Несомненно, это возможно лишь в том случае, если речь идет о древней, исполненной внутренней силы и, конечно же, правдивой истории, которую необходимо сохранить для потомства. Ложь и выдумки в глине увековечивать не будут, да и мечты тоже.
После того как человек наконец изобрел письменность, — вернее, научился ей от «богов», — с ее помощью стали закреплять торговые соглашения, царские указы или важные события. Обученные грамоте люди чепухи не записывали. Глиняные таблички не для того предназначались, чтобы запечатлевать на них для вечности какие-то глупости или сказки фантазеров.
Записывалось только то, что было достоверным и имело выдающееся значение. А к таковому очень скоро начали причислять уже издавна существовавшие — а не заново выдуманные — сказания о богах, их сверхъестественном оружии и необычайном могуществе. Тривиальной литературе не было места в священных текстах. Тут возмутились бы не только правители, но и жрецы.
Откуда же взялись описания таинственных технологий богов в древнейших записях человечества? Что делало эти сведения настолько ценными, что их выцарапывали на глине? В конечном итоге, эпос о Гильгамеше тоже возник за тысячелетия до нашего летосчисления, как и истории о китайских праимператорах и их небесных драконах. А в древнейшей из редакций рассказа о Гильгамеше, запечатленного на глиняных табличках 5000–6000 лет назад, уже присутствует робот Хумбаба, а также башня богов, «дверь которой говорит как человек», а также стреляющие молниями боги. Разумеется, и о космонавтике в эпосе не забыто. Там сказано, что Гильгамеш проносился над землей и описывал ее вид, открывшийся ему с большой высоты.
Я удержусь от ссылок на другие многочисленные описания, происхождение которых теряется в далеком прошлом так же как и происхождение эпоса о Гильгамеше. (А особенно пытливым я хотел бы указать на источники 44 и 45.)
140 лет назад историк, профессор д-р Эрнст Куртье [46] написал: «История не знает никакого начала народов». Слова его истинны, потому что любой народ только тогда вступает в круговорот истории, когда образуется общество и обо всем этом начинают появляться сообщения. Подобные «сообщения» и делают историю историей. Поэтому так называемый «отец истории» Геродот конечно же не был самым первым историком нашей планеты. За столетия и тысячелетия до него в тех или иных записях фиксировались разные исторические события. Геродот мог рыться в существовавших тогда библиотеках. Что и делал со всевозможным тщанием, поскольку, несмотря на свою ученость, по-прежнему был любознателен и хотел выяснить все, связанное с греческими богами.
