Архетип Апокалипсиса
Предисловие редактора
Эта книга – своеобразный вызов читателю, ведь она предлагает признать, что миру, каким мы его знаем, в ближайшем будущем наступит конец. Но, хотя сегодня данная тема все больше обрастает литературой и освещается с разных углов, автор уделяет мало внимания политике и национальным конфликтам и не затрагивает напрямую экономических, социальных и технологических вопросов. Одинаково далек автор и от того, чтобы делать категоричные заявления в духе «Конец близок», как любят поступать некоторые, если что-то идет не так, как им бы того хотелось. Напротив, по мнению Эдварда Эдингера, ни один из перечисленных выше подходов, хотя каждый из них в отдельности может содержать много здравого смысла и казаться вполне реалистичным, не представляет для него большой ценности. Для Эдингера весомое доказательство – доказательство психологическое; его он нам и предлагает, подкрепляя свои доводы фактами культуры, глубоким знанием жизни, а также примерами из историй своих пациентов, чья внутренняя жизнь дает возможность понять, что же стоит за событиями современности.
Эдингер следует за прозрениями К.Г. Юнга, самого тонкого психолога нашего времени, который первым написал о символическом значении конца света: «Явление Антихриста – не просто пророческое предсказание, оно основано на неумолимом психологическом законе»[i]. И, как говорит Эдингер в этой книге, время исполнения этого закона настало. Тому, кто одолеет нижеследующие главы, откроется значение образов, которые завораживают нас вот уже две тысячи лет: «Конец света» и «Последний суд», «Седьмая печать» и «Печать зверя», «Вавилонская блудница» и «Новый Иерусалим». Читателю также предлагается осознать природу как всеобщей жестокости, которая царит в наше время, так и частных ее проявлений типа Холокоста и уяснить психологическое значение ЛСД.
Эдвард Ф. Эдингер умер в июле 1998-ого, едва успев сдать рукопись этой книги в печать. К этому времени он уже завоевал признание как ведущий юнгианский психоаналитик США. Родился он в 1922-ом; в самой дате, как он сам признался в одном интервью, он находил особый смысл – что напрямую связано с темой данной книги. За год до этого, в 1921-ом, Уильям Батлер Йейтс опубликовал свою знаменательную апокалиптическую поэму «Второе Пришествие». В 1922-ом Т.С. Элиот едко высмеял душонки своих современников в «Бесплодной земле», и в 1922-ом же Освальд Шпенглер завершил свой философский опус «Закат Европы»[ii]. Нет ничего удивительного в том, что уже взрослый Эдвард Ф. Эдингер в один прекрасный момент разочаровался в традиционной карьере врача, как до этого разочаровался в Свидетелях Иеговы – той вере, в которой его воспитали. Но психоанализ – а он проходил психотерапию у Марии Эстер Хардинг, работавшей в свое время с самим Юнгом – Эдингера не разочаровал. В итоге вместе с Хардинг он стал одним из основателей Юнгианского фонда аналитической психологии и Института им. К.Г. Юнга в Нью-Йорке. Сегодня, после нескольких десятилетий частной практики сначала в Нью-Йорке, затем в Лос-Анджелесе, Эдингер, автор многочисленных книг о глубинных проблемах психологии и религии, предлагает вам семнадцатую – эту.
Начало «Архетипу Апокалипсиса» положил курс из десяти лекций, прочитанный Эдвардом Ф. Эдингером в Институте К.Г. Юнга в Лос-Анджелесе. Курс начинался 4-ого января 1995?ого года. Среди слушателей, которых набралось около пятидесяти, большинство составляли будущие психоаналитики, хотя встречались и просто психологи. Самого беглого знакомства с курсом было достаточно, чтобы понять, насколько необычен и оригинален подход Эдингера. Юнг мог взять библейскую Книгу Иова и написать свой «Ответ Иову», но никому из его последователей не приходило в голову впрячься в работу над подобным «психологическим толкованием» Священного Писания, ведь в таком случае пришлось бы с особенным вниманием подойти и к теме в целом, и к каждому отдельному стиху. Эдингер, взявшись за «Книгу Откровения», не побоялся прокомментировать по меньшей мере половину стихов. При этом для самого Эдингера в выборе темы не было ничего нового. Задолго до этой работы он успел увериться в том, что психологический опыт Юнга стал открытием нового мира, «совершенно нового мира, в котором главным принципом и первоочередной ценностью считается психика человека, обладающая таким уникальным феноменом, как сознание», – так Эдингер в свое время разъяснял, почему объектом его внимания в очередном эссе стал «мудрец Конкорда» Ральф Уолдо Эмерсон, философ, живший в девятнадцатом веке:
Для того, чтобы новый подход начал доминировать в культуре, необходимо пройти стадию, в которой предыдущий опыт будет пересмотрен и ассимилирован. Точно так же, как во времена раннего христианства нескольким поколениям пришлось прикладывать долгие усилия для того, чтобы накопленные греками знания смогли ужиться с новым учением, перед современной психологией стоит задача пропустить через решето новых подходов и моделей восприятия весь предыдущий культурный опыт. Я считаю, что сейчас и в будущем эта задача ляжет на плечи психоаналитиков и подкованных в вопросах психологии «мирян».[iii]
К тому времени, как Эдингер выступил с лекциями об архетипе Апокалипсиса, на его счету уже значилось немало важных работ. Я считаю важным упомянуть некоторые его исследования, чтобы вы смогли получить представление о масштабе его интересов: работа о «Моби Дике» Германа Мэлвилла, который, кстати, был современником Эмерсона; психологический анализ такого феномена, как греческий миф, в работе «Вечная драма»; разнообразные эссе о главных темах Новозаветной Библии в «Библии и психике» и о темах, важных для христианства, в «Христианском архетипе»; работа «Фауст» об одноименной трагедии Гете; а также заметки об иллюстрациях Уильяма Блейка к «Книге Иова»[iv].
Юнг, однако, считал, что такая увлекательная творческая деятельность, как интеграция предыдущих культур и традиций, не всегда протекает гладко:
Проблемы, которые интеграция бессознательного ставит перед современными врачами и психологами, разрешимы только, если следовать направлениям, подсказываемым историей, и итогом их решения будет ассимиляция традиционного мифа. Однако при этом предполагается преемственность исторического развития. Естественно, имеющаяся в наше время тенденция разрушать всякую традицию либо переводить ее в бессознательное состояние способна прервать на несколько столетий нормальный процесс развития, заменив его временной вспышкой варварства[v].
По словам Эдингера, эти слова Юнга вполне можно считать «пророческими»[vi]. В самом деле, как тут не вспомнить то, что переход от римской культуры к христианским институтам повлек за собой целые столетия смут и кровопролитий (так называемые «Темные века»). Похоже, нам следует ожидать чего-то подобного. А если этих примеров читателю не достаточно, предлагаю его вниманию цитату из интервью с автором:
Похоже, что на нас грядут времена всеобщих брожений и сумятицы, не говоря уже о периодических вспышках абсолютного хаоса, по крайней мере, во всем, что касается истории и политики. Думаю, события современности превзойдут даже те возмущения, что имели место в раннехристианскую эпоху, когда рушилась романская империя: то была ерунда по сравнению с тем, что будет теперь[vii].
И все же Эдингер считал, что
