н.э.) – философ-перипатетик, сначала близкий к Платону, затем ученик Аристотеля, преподавал в Афинах. Ему принадлежит сочинение «Характеры», где анализируется тридцать видов человеческих характеров, а также не дошедшее сочинение «О слоге», или «О стиле». Феофраст заложил основы научной ботаники и много занимался природными явлениями. Цицерон, сравнивая слог Аристотеля и Феофраста, отмечал «напряженный» слог первого и «сладостный» второго («Брут» 31, 121). «Феофраст, – утверждает Цицерон, – получил свое имя за божественную речь» («Оратор» 19, 62).
5 Ораторы-аттикисты стремились, ориентируясь на классических греков (в частности Лисия), к предельной краткости выражения мыслей, противопоставляя свою манеру так называемому азианскому стилю, пышному и украшенному. Цицерон выработал свой стиль, в котором, не впадая в крайность совмещал гармонично ясность мысли и богатство выражения. Теоретические принципы риторики Цицерона изложены им в знаменитых трактатах «Об ораторе», «Брут», «Оратор» (см.: Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве. Перевод Ф.А. Петровского, И.П. Стрельниковой, М.Л. Гаспарова. Под редакцией М.Л. Гаспарова. М., 1972).
6 См.: Платон, «Государство» III 398 а.
7 См. выше «Об обязанностях», прим. 27.
8 Акций (II – I вв. до н.э.) – древнеримский трагик, сын вольноотпущенника, соперник Пакувия, создатель национальной трагедии, в которой он выразил мощь и силу римского духа. Дошли только фрагменты (см. т. I, изд. Риббека).
9 Здесь Цицерон развивает стоическое учение о всеобщей целесообразности природы и высоте человеческого ума, соединенного с добродетелью. У стоиков сама природа наделена разумом, отсюда «всеобщая природа и всеобщий логос природы есть судьба, промыслительница и Зевс» (SVF II фрг. 936).
О природе богов
1 В данном трактате Цицерон ведет философский спор с Гаем Веллеем, римским сенатором и философом-эпикурейцем.
Рассуждение, которым начинается данная глава и которое продолжается в гл. 28, есть не что иное, как спор между стоическим платоником Цицероном и эпикурейцами, для которых боги являлись натурфилософскими обобщениями, лишенными тела и формы, но которых невежественные люди мыслят в человеческом виде, так как это заложено в их сознании. Для стоиков же, которые наделяют всю природу, а значит, и человека разумом (ср. у Цицерона «О природе богов» II 12, 32), нет ничего выше этой одухотворенности, достигающей совершенства в высшем уме, являющемся «творческим огнем» (pyr technicon) (SVF I 171; II 217, 1134 Arnim). Стоические боги поэтому вполне объективно могут обладать телом, вне которого не существует разума, той «горячей самодвижущейся пневмы» (SVF II 1133), которая в человеке является уже только теплым дыханием, осмысляющим его жизнь и одухотворяющим его. У стоиков – эллинистических философов ярко выражено характерное для этой эпохи выдвижение именно человечески-интеллектуального начала, которое вполне в согласии с их материалистическими, пантеистическими тенденциями должно присутствовать в природе и божестве. Вот почему Цицерон с таким воодушевлением говорит о прекрасном, во всей полноте проявленном в человеке, даже имеющем на первый взгляд какие-то телесные недостатки. Как не вспомнить здесь Менандра, современника древних стоиков и близкого к ним со своей концепцией природы: «Как прелестен человек, если он действительно человек».
Эпикурейцам близки еще натурфилософские традиции, когда Ксенофан писал о том, что «если бы быки, лошади и львы имели руки и могли бы ими рисовать и создавать произведения искусства, подобно людям, то лошади изображали бы богов похожими на лошадей, быки же похожими на быков, и придавали бы им тела такого рода, каков телесный образ у них самих» (В 15). Стоический философ видит в боге воплощение высшего разума, которым одарен только человек. Значит, божество может проявлять себя только в человеческой, а не вообще животной форме.
Надо сказать, что у стоиков нет того чувства иерархийности мира, которым обладал древний Гераклит, для которого нет никакого сравнения между богом и человеком. Он говорит: «У бога все прекрасно, хорошо, справедливо; люди же считают одно справедливым, другое несправедливым» (В 102).
У Гераклита даже самый прекрасный мудрый человек не может сравниться с божеством: «Мудрейший из людей по сравнению с богом кажется обезьяной и по мудрости и по красоте и во всем прочем» (В 83). Поэтому Логос – высший разум Гераклита – исключает всякое чувственное, телесное и материальное качало.
2 Остров Кос славился храмом бога-целителя Асклепия (ему был посвящен остров) со знаменитой картиной Апеллеса, изображавшей Венеру Анадиомену («Выходящую из моря»). Незаконченная в связи со смертью Апеллеса, эта картина была впоследствии перевезена Октавианом Августом в Рим и поставлена в храм обожествленного Ю. Цезаря, поскольку Венера (греч. Афродита) считалась матерью Энея и прародительницей рода Юлиев. Ср. у Лукреция: «Рода Энеева мать, людей и бессмертных услада, о благая Венера» («О природе вещей» I 1 сл.).
3 Зевс в виде быка похитил финикийскую царевну Европу, ставшую матерью критских царей Миноса и Радаманта (Овидий, «Метаморфозы» II 846 – 875).
4 Тритон – морской «ужаснейший бог», как называет его Гесиод, сын Посейдона и Амфитриты, обитающий с ними в золотом доме на дне моря (Гесиод, «Теогония» 930 – 933). В мифологии было также представление о зооморфном виде самих тритонов (человек-рыба), во множестве населявших морские просторы.
5 Эфеб – совершеннолетний афинский юноша восемнадцати лет, внесенный в список граждан и принесший клятву государству в храме Агравлы (Плутарх, «Алкивиад», гл. XV).
6 Возможно, имеется в виду «Пир» Платона, где не раз встречается тема любви к прекрасному юноше, в историческом плане вполне обоснованная и в Греции бывшая определенной реакцией на древнее господство женщины (ср., например, миф о рождении Афины без матери из головы Зевса, или трилогия Эсхила «Орестея», где доказывается превосходство мужчины, героя и вождя рода).
Античность также в корне отличается от новой Европы недостаточно развитым сознанием неповторимости личности, которая была подавлена там сначала родовыми, а затем полисными авторитетами или владычеством деспота (Древний Восток, Персия, откуда и перешел в Грецию обычай однополой любви). Вполне понятно отсюда представление о высшей красоте, воплощенной в теле, безразлично каком, скорее дано мужчине, чем женщине, так как именно мужчина воплощает всю полноту общественного, гражданского, интеллектуального и физического идеала. Энгельс писал:
«…для классического поэта древности, воспевавшего любовь, старого Анакреонта, половая любовь в нашем
