другого поступка? Во имя кого, во имя чего станем мы протестовать против угнетения и неравенства? Без Бога у нас будет один господин – факт. Факт, перед которым материалисты преклоняются всегда, будь это революция или Бонапарт, факт, на который материалисты по сие время, в Италии и всюду, ссылаются для оправдания бездействия, даже когда теоретически они согласны с нашими принципами. И от них-то мы потребуем жертвы, страданий во имя наших индивидуальных мнений? Обратим, единственно в силу наших интересов, теорию в практику, отвлеченный принцип в действие? Перестанем обманывать себя, до тех пор пока мы будем говорить, как индивидуумы, от имени того, что внушает нам наше личное я, мы будем видеть все то же: согласие на словах, но не на деле. Крики, раздававшиеся во времена всех великих переворотов, крики «такова воля Божия, такова воля распятого Христа», могли обратить инертных в деятельных и воодушевить трусливых, заставить проникнуться жаждой жертвы расчетливых и научить верить тех, кто во всем сомневается. Докажите людям, что дело эмансипации и прогрессивного развития, к которому вы их призываете, согласно с волею Бога: никто не станет возражать. Докажите им, что их земная деятельность, которая должна совершаться здесь, существенно связана с их бессмертною жизнью, – все временные расчеты исчезнут перед идеей будущего. Без Бога вы можете приказать, но не убедить: можете стать тиранами в свою очередь, а не воспитателями и не апостолами.
Да будет воля Божия! Это клич народа, о братья! Это клич вашего народа, национальный клич Италии! Не давайте же обмануть себя вы, работающие с искренней любовью для своего народа; не давайте обмануть себя тем, кто будет говорить вам, быть может, что стремления Италии не выходят из области политики и что религиозный дух отлетел от нее. Религиозный дух никогда не отлетал от Италии, пока Италия, хотя и раздробленная, была великой и деятельной; он отлетел, когда в XVI веке, с падением Флоренции, с вторжением войска Карла V и благодаря папским интригам, пала свободная жизнь Италии и мы начали утрачивать национальные тенденции и ничем не стали отличаться от испанцев, немцев и французов.
Тогда наши ученые начали насмехаться над принципами и поощрять бездеятельность высших, осмеивая всех и все. Тогда наши священники, видя всю невозможность проповедования религиозной истины, начали торговать культом и думать о себе самих, а не о народе, который обязаны были просвещать и защищать. И тогда народ, презираемый учеными, предаваемый и обираемый священниками, устраненный от всякого влияния на ход общественной жизни, начал мстить за себя, насмехаясь над учеными, не доверяя священникам, восставая против всяких верований, потому что он видел, что старое одряхлело, а предчувствие будущего не было ему дано. С того времени мы влачим жалкое существование, переходя от суеверий, продиктованных обычаем или правительством, к полному безверию – ничтожные и бессильные. Но мы хотим восстать снова великими и достойными уважения. И вспомним вновь народные традиции. Вспомним, что с именем Бога на устах и с его знаменем в битве наши братья ломбардцы победили в двенадцатом веке германских завоевателей и вернули себе утраченную свободу. Вспомним, как республиканцы тосканских городов собирались на совещания в храмах. Вспомним флорентийских ремесленников, которые, отвергнув решение подчинить власти фамилии Медичи свою демократическую свободу, избрали путем торжественного голосования Христа главою Республики и монаха Савонаролу, проповедовавшего вместе о Боге и о народе, – и генуэзцев, освободивших в 1746 году свой город от занимавшего его немецкого войска, вооружившись только камнями, во имя заступницы Девы Марии, – и целый ряд других фактов, подобных этим, в которых религиозная мысль защищала и оплодотворяла народную мысль Италии. И религиозная мысль дремлет в ожидании развития в нашем народе: кто сумеет пробудить ее, тот сделает для нации больше, чем двадцать политических сект. Быть может, отсутствием этой мысли у имитаторов конституций и заграничных монархических тактик, производивших по временам попытки восстания в Италии, столько же, сколько отсутствием ясной для народа цели объясняется та холодность, с какою народ взирал до сих пор на все эти попытки. Итак, братья, проповедуйте именем Бога. Ученые будут насмехаться: спросите у ученых, что сделали они для отечества. Священники отлучат вас от церкви: скажите священникам, что вы знаете Бога лучше, нежели все они, и что вы не нуждаетесь в посредниках между Богом и его законом. Народ поймет вас и повторит вместе с вами: Мы веруем в Бога Отца, Разум и Любовь, Создателя и Воспитателя человечества. И этими словами вы и народ одержите победу.
Вы имеете жизнь: следовательно, имеете и закон жизни. Нет жизни вне закона. Все, что существует, существует известным образом, в известных условиях, по известному закону. Закон агрегации царит среди минералов; закон развития царит среди растений; закон движения царит среди небесных светил; и вы, и ваша жизнь также подчинены закону; и этот закон настолько же выше и благороднее, насколько вы сами выше всего созданного на земле. Совершенствоваться, действовать, жить по вашему закону – ваш первый, ваш единственный долг. Бог даровал вам жизнь, Бог даровал вам и закон, Бог является единственным законодателем человечества. Его закон единственный, которому вы обязаны повиноваться. Человеческие законы крепки и хороши только тогда, когда они с ним вполне согласуются, поясняя его и применяясь к нему; но печально, когда они противоречат ему или расходятся с ним; и в таком случае не только ваше право, но ваша обязанность – не повиноваться им и отменять их. Того, кто в состоянии лучше истолковать вам и приложить к вашей жизни закон Бога, вы должны считать своим законным главою; любите его и следуйте за ним. Но вне Бога вы не имеете, не можете иметь, не изменяя ему и не восставая против него, начальника над собою.
На сознании вашего жизненного закона, Закона Божьего, покоятся все основы морали, правила, которым подчинены ваши действия, ваш долг, мера вашей ответственности: на нем же основана и ваша защита против неправых законов, которые произвол одного человека или многих может налагать на вас. Не зная его, вы не можете говорить о правах человека. Все права берут свое начало в законе и, если вы не можете сослаться на него, то вы не что иное, как рабы или тираны: тираны, если вы сильны, рабы другой силы, если вы слабы. Чтобы быть сильными, вы должны знать закон, который отличает человеческую природу от природы животных, растений, минералов, и с ним согласовать свои действия. НО как же познать его?
Вот вопрос, с которым
