курса. Это Сократ. В связи с Ясперсом, как и в связи с Кьеркегором, Сократ всегда должен всплывать. Для Ясперса, как и для Сократа, философия – это философствование. Не закрытая герметичная и завершенная система, но принципиально открытый процесс. Незавершенность философии, принципиальная ее открытость. Философия – это процесс в сократовском стиле. Ясперс постоянно и правомерно проводит важную мысль о некой глубокой взаимосоотносимости философии и человечности человека. Человек, поскольку он человек, философствует. И постольку философствует, поскольку он человечен. Поэтому, как и человечность, философствование – всегда нечто открытое, разомкнутое, несовершенное и незавершенное в нас.
Ясперс во «Введении в философию» говорит о трех истоках философии в человеке. Он считает, что каждый человек – философ. В той мере, конечно, в какой он – человек. Вряд ли кто-то из нас начнет рассуждать о высшей математике или теории относительности, поскольку считается, что все это – очень сложно и недоступно обычным людям. Однако каждый может и пытается рассуждать о философии. И это вполне справедливо и оправданно. И мыслитель считает, что философия родится из трех человеческих начал, трех фундаментальных настроений, если говорить о каких-то философских проявлениях в человеке. Здесь Ясперс соединяет историческое и внеисторическое, вечное в своих размышлениях о корнях философии в личности.
Во-первых, как говорили греки, начало философии – это удивление. Удивление перед тайной и самим фактом Бытия. Почему есть Бытие, а не Ничто? Разве это не странно, не поразительно? Удивление, да, вот это эллинское понимание начала философии. Это очень верно. Ребенок удивленно смотрит на мир и спрашивает: а почему что-то есть? А почему стол есть? А почему я есть? А почему стол – это стол, а я – это я? А почему все не исчезает и не меняется каждый миг? А куда все, что есть, в конце концов девается? Вот так, с этими детскими и эллинскими вопросами, и зарождается в нас стихия философствования.
Второе начало, отправляющее нас к Декарту, к Новому времени, – это сомнение. Мы сомневаемся в подлинности истины. Мы не доверяем очевидности и обыденности. Мы подвергаем критике данные наших чувств и общепринятые суждения. Мы ищем достоверности в познании, самоочевидности, прочных оснований – и для этого обречены вновь и вновь сомневаться. Как Сократ, как скептики, как Монтень и как Декарт. Декарт начал философию Нового времени с сомнения. И это тоже оправданно. Но являются ли сомнение и удивление самым глубоким истоком, побуждающим личность философствовать?
Нет! По Ясперсу (и здесь он весьма близок к Кьеркегору и Шестову), самым важным (при всем почтении к эллинам и Декарту) является третий источник философствования, самый глубокий, всеобъемлющий, – потрясение, отчаяние, покинутость, крушение. Философия начинается тогда, когда человек радикально выбит из своей жизненной колеи. Когда он оказывается на краю гибели, в том пространстве, которое Шестов охарактеризовал, в противовес «философии обыденности», как «философию трагедии». Когда он воспринимает мир как катастрофу. Когда он начинает видеть вдруг эфемерность и суетность всего того, что только что казалось ему важным и надежным. Когда он ощущает: мир шаток, а я – конечен и уязвим. Надо вдруг увидеть, прочувствовать всей трепещущей душой, что мир ненадежен и шаток, что он трагичен, что он проблематичен, что ты сам конечен и неизбежно обречен на бессмыслицу гибели, «полной гибели всерьез», – и вот только тогда ты станешь философствовать! Это самый глубокий и неизбывный исток философствования в человеке. Даже не удивление, не сомнение, а отчаяние, потрясение, потеря привычного стиля жизни.
Затем Ясперс объясняет, почему философия не может быть наукой. Задача философии – прояснение экзистенции. Экзистенциальная философия – это философия, свершающаяся внутри и изнутри личности (живой, полнокровной, неповторимой), преображающая личность, созидающая личность через рефлексию и выбор. Это личностный акт. Дело экзистенциальной философии – не дать набор окончательных ответов, а поставить человека перед вопросами, пробудить в человеке личность, свободу, высветить в человеке его непредметность, его экзистенциальность и сверхприродность.
И здесь встает проблема трудности передать экзистенциальную истину. В философии, как это знали уже Сократ и Христос, истина не называема и не овеществляема. На нее можно лишь указать. О ней можно свидетельствовать, но ее нельзя доказывать и называть. Ясперс констатирует, что экзистенциальная истина – это не что-то завершенное и объективированное, что можно назвать. Она не «что»; скорее она (как дао у даосов) – «где»; ее нельзя назвать – на нее можно лишь указать и намекнуть.
Считается, что философия занимается Бытием. И Ясперс с этим согласен. А что такое Бытие? Не «что»! Бытие не есть вещь, не есть часть вещей или какая-то совокупность вещей, привилегированная часть предметов. Нет! Ясперс говорит, что с Бытием часто связывают набор объектов, их считают и называют привилегированными, субстанциальными; например, Дух, материя, атомы, вода, апейрон. Но Ясперс справедливо указывает на то, что Бытие вообще не есть что-то, не есть никакая предметность. Не есть ни отдельный предмет, ни их совокупность. Предметами занимается наука, а бытие не есть предмет. И потому невозможна наука о Бытии! И оттого философия не есть наука. Философия подводит нас к Бытию, лишь намекает на него и отсылает к нему. (Что такое Бытие у Ясперса, мы еще поговорим.) Ясперс использует здесь такие слова как Объемлющее и Трансцендентное. Это очень близко к плотиновскому Единому и к неоплатонизму. К его целомудренно-страстному переживанию присутствия и тайны Бога. Одно из моих любимых высказываний Ясперса: «Философия не показывает новые предметы, но все предметы показывает по-новому». Как это хорошо и верно сказано! У философии нет и не может быть своего предмета. Человек – не предмет и не может в своей человечности (личности, свободе) быть постигнут как предмет (то есть научно). Бытие – не предмет, и не может быть постигнуто научно-объективировано. Философия не наука. Поэтому меня всегда начинает терзать зубная боль, когда я читаю в формулировках билетов к экзамену: «Предмет философии»! У химии есть предмет, у физики, у ботаники, у космологии. А у философии нет своего специального предмета. Философия вообще не имеет дела с предметами. Она призвана распредмечивать мир, сбрасывать ту магию предметности и субъект-объектности с мира, которую индусы называли «покрывало Майи».
Ясперс подробно сравнивает философию с наукой, религией и искусством. И говорит, что философия в чем-то напоминает науку, но скорее похожа на искусство. Потому что, во-первых, в философии нет и не может быть никакого прогресса, а в науке, как все еще считается, есть прогресс. (Хотя после работ Томаса Куна и Пола Фейерабенда и к развитию науки прежние прогрессистски-кумулятивистские подходы применять стало уже весьма проблематично: смена
