Согласно легенде, первым ступило в Южную Африку охотничье племя хлуби. При дележе слоновой кости между хлуби вспыхнула ссора. Был убит вождь. Виновники во главе с женщиной по имени Номагвайи бежали на юг. На востоке нынешней Капской провинции они встретили койкойнов (готтентотов), которые назвали пришельцев «амакоса» — «народ женщины». Так появился один из крупнейших народов страны — коса. Смелые, среднего роста, более легкие по комплекции и более стройные, чем их северные собратья банту, они были храбрыми воинами и охотниками. Коса возвели добротные, приспособленные к местному климату хижины из ила, глины, соломы и тростника. Одеждой им служили шкуры зверей и домашних животных, у европейцев они переняли одеяла, бусы и медную проволоку, надевая их на запястья и щиколотки. Из этих деталей сложился костюм коса. Их любимый цвет — оранжево-красный. Краску эту они получали из охры, добываемой из глины. Арабы называли их кафрами, или неверными, «немусульманами», а страну коса — Кафрарией. Европейцы заимствовали это слово, ставшее в период апартеида оскорбительным прозвищем всех чернокожих.
Мтето диктует поведение
У каждого дня свои новости, говорят зулусы. Наша эпоха отмечена драматическими событиями: сражаются «брат против брата и друг против друга, город с городом, царство с царством». С середины 80-х годов вспыхнула резня между зулусами и коса, братьями по крови, языку, образу жизни и мыслей. Многое из того, что происходило и в известной мере происходит даже после устранения апартеида, не поддается здравому объяснению, отдает мистикой, тем более когда знаешь о мирных самобытных, во многом сходных нравах и обычаях этих народов. Но часто так случается, что не может один народ притереться к другому или, тоже бывает, к одним народам питает естественные симпатии, а к другим относится, мягко говоря, с подозрением. Не знаю, что конкретно можно сказать о данном случае, — только их взаимоотношения оставляют желать лучшего и требуют времени для своего выравнивания.
Каждый народ — так уж повелось с незапамятных времен — видит в соседях не только достоинства, но и недостатки. О соседях отзываются по-разному и не всегда лестно. В ЮАР времен апартеида расисты, ухмыляясь, цедили: «За ослом следует африканец. Дайте ему пива и женщин — и он будет доволен». В Южной Африке зулусов не только белые, но и черные считают слепыми приверженцами дисциплины: если им велено смотреть вперед, не оглядываются, даже когда к ним сзади подкрадывается гиена. Популярен анекдот о зулусе, которому поручили охранять магазин с парадного входа. Ночью сторож слышал шум в магазине, но не оставил боевой пост, так как не получил инструкции по поводу черного входа. Утром он надменно отмел упреки хозяина: «Я честно следовал тому, что вы приказали мне. Мимо меня никто не прошел!»
Коса слывут упрямыми и хитрецами, способными обвести вокруг пальца самих себя. По мнению соседей, они не прочь напустить вокруг своей персоны туман таинственности. Ходит тьма историй об уловках, к которым они прибегают ради сохранения своих секретов. Как-то раз коса, рассказывается в анекдоте, украли овцу и одели ее в мужской костюм, дабы убедить окружающих в том, что это — пьяный, нуждающийся в помощи. Закутанную овцу пронесли через деревню, не вызвав ни у кого подозрений. Ее глухое блеяние вызвало лишь шутки. Вечером ее, вкусно поджаренную на костре, подали детям. Пока они лакомились, взрослые носились вокруг дома и имитировали ливень с ураганом. Полицейский, расследовавший потом кражу, спросил детей, когда они в последний раз ели баранину. «Это было в день, когда шел ливень», — простодушно ответили те. Полицейские знали, что последний дождь лил шесть недель до преступления, и потому уехали озадаченными… Но такие шутки, даже если есть в них крупицы истины, все же искажают истинный облик народа.
Когда вы просите зулуса или коса объяснить свой поступок, то обычно звучит односложный ответ: «Мтето! Закон племени!» При этом испытываешь не только благоговейную оторопь, но и необъяснимое ощущение собственного одиночества. Европеец, как «человек, обязанный во всем себе», действует, не сообразуясь с жесткими правилами морали, себе в выгоду. Африканец, быть может, воздерживается делать рывки в карьере, зато в душе у него — лад и спокойствие: его оберегают опыт и мудрая подсказка поколений, мтето, зиждущийся на обычае и традиции.
Однажды я попросил пожилого зулуса растолковать мне смысл мелькнувшей в разговоре пословицы: «Это почти все равно, что поехать за тыквой-горлянкой на побережье».
— Что плохого, тем более смешного в том, что человек пожелал купить грушевидную тыкву на побережье? — осторожно полюбопытствовал я.
Стоявшие вокруг зулусы от мала до велика покатились со смеху.
Отсмеявшись, старик вытер слезы с глаз и промолвил:
— Друг мой, это долгая история, запомни одно: так испокон веков говорили наши предки. Просто мы привыкли к этому выражению. Мой дед шутил так, когда я родился. Надо ли что-то еще выдумывать и объяснять?
А смысл пословицы вот в чем: горлянки растут буквально под боком, у дома, и ехать за ними к черту на кулички, на побережье — значит напрашиваться на неприятности, имея шанс утонуть по пути в реке или океане, наверняка погибнуть. Увы, люди часто сами усложняют себе жизнь, в заблуждении полагая, что за тридевять земель их ждет счастье.
И зулусы, и коса, и суто, и представители других черных народов Южной Африки верят в испытанную мощь обычая и традиции и опасаются, что, оторвавшись от них, могут стать игрушкой в руках своенравной судьбы.
В традиционном обществе банту каждый занимает приличествующее его возрасту и опыту место от рождения до могилы. Человек должен соответствовать своему имени. Например, африканское имя Нельсона Манделы — Ролихлахла означает на коса «Мятежный духом». Коса и зулу подчиняются правилам и нормам, которые впитываются ими сызмальства в плоть и кровь, и возраст предопределяет их обязанности по отношению к семье и племени.
Нет в этих краях человека, который бы не любил детей. Согласно давней общей пословице коса, зулусов, суто, «в большом есть нечто малое, а в малом — великое».
— Мы говорим: «Дерево гнется, пока оно молодо». Если вы обделяете детей вниманием, вы пестуете крокодила в собственном доме, — пересыпал свою речь афоризмами М. Кумало.
При всем отсутствии тщеславия африканец грезит, чтобы «черная корова родила белого теленка». Эту пословицу можно истолковать так: у безвестного отца сын стал знаменитостью. Однако чаще африканцы повинуются воле судьбы: «черная корова рожает и черного, и белого теленка».
Едва маленький человечек появляется на свет, как ему твердят:
«Гнев возбуждает ответный гнев, любовь вызывает ответную любовь».
Впрочем, внушая своим чадам добрые чувства, суто не преминут предостеречь: «Доброе сердце привело жирафа к смерти».
С родителей спрашивают в деревне за поведение детей, хотя искони считается, что «надо уметь принимать плохое и хорошее». Если сын или дочь ведут себя недостойно, дурная слава распространяется и об их родителях, ибо «лягушонок подражает лягушке».
Поведение, манеры, этика окрашены здесь в племенные тона. Африканец не абсолютизирует понятия правильного и неправильного, правого и неправого. К примеру, истинный грех не в невольном прегрешении вообще, а в преднамеренном нарушении племенных законов и обычаев, отступлении от предков и их заветов. Преступление, даже убийство, оправданно, если оно совершено в интересах племени. Подобная мораль утверждает в душах людей чувство верности соплеменникам и человеческой привязанности, которые не имеют ничего общего с представлениями типа «ты — мне, я — тебе». Знание этого нравственного кодекса помогает и поныне ориентироваться во многих событиях в Южной Африке. Немало миссионеров и европейских предпринимателей терялись оттого, что не полагали столь коренного отличия в толковании правды, добродетели между белыми и африканцами.
В краалях тембу жизнь течет по проложенному предками руслу, повинуясь целесообразности, как «вода, которая никогда не сворачивает со своего пути». Деревни стоят близ водных источников и на склонах, где быстрее стекают ливневые потоки. Умзи — круглые хижины из высушенных на солнце глиняных кирпичей, увенчанные коническими крышами, с узкими щелями окон, хорошо противостоят жаре и холоду. Из века в век и ныне можно наблюдать, как в центре деревни мужчины под тенью казуарины толкуют о том о сем, демонстрируя свое красноречие, пока их подруги мотыжат поле.
Коса или зулус не мыслит себе жизни в одиночку. «Две или три саранчи не оставляют никакого следа, множество — прокладывает дорогу», — рассуждает он. Ему не понятно, что такое одиночество, потому что вся жизнь его проходит в общине, в атмосфере взаимопомощи. Первейший долг африканца — жить для семьи и предков. Поэтому коса претит труд за деньги в общине: такой подход противоречит исконным представлениям народа, иллюстрируя несходство психологии африканцев и европейцев. В отличие от последних коса поровну делят дела, радости, невзгоды, обиды, не домогаясь материальной благодарности. Бывают, конечно, здесь и другие случаи, ведь «леопард не может спать с козлом». Но помощь со стороны общины не требует дополнительных просьб нуждающегося. Конечно, под влиянием так называемых «рыночных отношений» традиционные устои подтачиваются, но в основе своей они сохраняются.
