«Кабы они были все русские…» – сказала мне как-то разочарованно в самолете туристка, возвращавшаяся из Парижа в родной Ставрополь через Москву. Сказала с такой обидой, точно она была на экскурсии не в столице Франции, а в Среднем Поволжье. Тут я встрепенулся: «Русские?» Да, конечно, ведь и русские не обходили ни эти дворцы, ни этот квартал. Здесь не раз гуляли и пировали русские царственные особы. Великий Петр подписывал тут какие-то важные документы. Сюда приходил Карамзин. Это здесь молодые русские офицеры-победители (молодой Батюшков был в их числе), отведав устриц в этих прославленных кафе, ближе к ночи осаждены были доступными красотками, которые отчего-то именно эти царственные места избрали некогда для отправления своего древнего промысла. В более пристойной атмосфере здесь бывали и Герцен, и Анненков, и Белинский, и Тургенев, и князь Сергей Волконский. Да кто ж только из русских не приходил сюда, на Пале-Руайяль! Пора и нам с вами туда. Но для начала чуть-чуть истории.
Нетрудно догадаться, что своим возникновением этот квартал дворцов и знаменитого сада обязан своей близости к королевскому Лувру. Двор прочно обосновался в Лувре в XVI веке. Крепостную стену города, воздвигнутую Карлом V, отодвинули дальше к северу, а нынешний Пале-Руайяль был еще в ту пору вполне сельской местностью: лужки да овечки, да коровки, да ручейки, да звон колокольчиков. И вот здесь начали строиться придворные. Расцвет нового строительства пришелся на XVII век, и возникший здесь ансамбль вызывал восхищение такого мэтра архитектуры, как Бернини. Поначалу всей операцией заправлял великий человек по имени Арман Жан дю Плесси, более известный миру как кардинал Ришелье. Приглашенный им архитектор Жак Ле Мерсье, создатель Часового павильона в Лувре, начал здесь в 1629 году строительство кардинальского дворца (кстати, позднее тот же архитектор воздвиг старое здание Сорбонны, от которого только и уцелела, что часовня, где погребен род Ришелье).
Что же до великолепного кардинальского дворца, то кардинал предусмотрительно принес его в дар королю Людовику XIII четыре года спустя. С тех пор кардинальский дворец и называется Королевским дворцом, по-французски – Пале-Руайяль. По приказу кардинала королевский садовник Дего разбил перед дворцом сад с бассейном, в ту пору это был самый большой сад Парижа. Да и самый дворец обставили с роскошью, пристрастием к которой славился этот «сфинкс в красной мантии» (именно так назвал прославленного кардинала историк Мишле): здесь находились замечательные кардинальские коллекции произведений искусства, его библиотека и большой театр в итальянском стиле (театр, кстати, был при тогдашнем способе освещения весьма, как выразился бы специалист, «небезопасным в пожарном отношении» и неоднократно горел). После смерти кардинала жила во дворце Анна Австрийская с сыном, будущим Людовиком XIV. Из всех преимуществ местоположения дворца вдовствующая королева выше всего ценила близость к дворцу кардинала Мазарини, который, если верить историкам, был ее любовником. Для вящего удобства высокопоставленной пары в стене, окружающей дворец, была устроена укромная калитка. И на счастье: она пригодилась королеве, ее сыну и герцогу Орлеанскому в 1650 году во время Фронды. Через эту калитку, как утверждают, они и бежали из дворца. Сам же Людовик XIV, когда подрос и сел на трон, избрал резиденцией Версаль.
В Пале-Руайяль жила также вдова казненного английского короля Карла I Генриетта. Когда ее дочь, тоже Генриетта, вышла замуж за младшего брата французского короля, носившего титул Месье, дворец, должным образом приведенный в порядок, был отдан королем брату. Потомки Месье по мужской линии и владели Дворцом до самого 1848 года. Сын Месье принц-регент Филипп Орлеанский был поклонник науки и искусства, так что его время (а он, по существу, правил Францией при малолетнем Людовике XV) считается блистательным периодом украшения дворца. В это время галереи первого этажа были украшены художником Койпелем и все помещения на этаже обновлены. Коллекция картин принца-регента уступала в ту пору только королевской коллекции. В эпоху этого регентства дворец прославился также вакханалиями своих «ужинов». Внук принца-регента пятый герцог Орлеанский, последний предреволюционный владелец дворца, тоже Филипп Орлеанский, но по кличке Филипп-Эгалите (то есть Равенство), к моменту вступления во владение дворцом был уже по уши в долгах. Пришлось выручать его из беды. Принц пристроил к дворцу аркады, где сдавал в аренду лавки, открыл в многочисленных помещениях игорные дома и бордели. Надо сказать, что королю Людовику XVI эта предпринимательская деятельность его кузена пришлась не слишком по вкусу, именно ее он и имел в виду, когда обратился к герцогу прилюдно с упреком: «Кузен мой, вы сделались лавочником, так что отныне мы сможем лицезреть вас только по воскресеньям». Эту язвительную фразу герцог Орлеанский припомнил своему царственному кузену в «незабываемом 1793-м». Герцог тогда примкнул к революции, стал членом Конвента, добавив к своему имени кличку Эгалите, и голосовал за смертный приговор королю-кузену (втайне надеясь сесть на его трон). Он пережил короля всего на несколько месяцев и последовал за ним на гильотину: увы, история выживания аристократии в кровавые годы революций изобилует многими эпизодами предательства. Но не будем забегать вперед: обидно было бы не остановиться на бурной жизни Пале-Руайяль в годы, предшествовавшие революции, ибо история ее пестрит эпизодами и именами, без которых не обойтись ни тем, кто изучает историю Франции, ни тем, кто просто гуляет по славному кварталу.
Сократив на целую треть знаменитый сад времен Ришелье, герцог Орлеанский окружил его колоннадой, над которой высились шесть десятков одинаковых жилых домов с мезонинами, балюстрадами и антресолями. Улицы, примыкающие к этим домам, он назвал именами трех своих сыновей – Валуа, Монпансье и Божоле. Со стороны же дворцового двора он велел построить деревянные застекленные галереи, которые окрестили Татарским станом. Здесь было множество магазинов и кафе и вообще все виды популярных развлечений. Понятно, что сюда устремились в поисках удовольствий досужие парижане. Взамен вторично сгоревшего дворцового театра герцог приказал архитектору Виктору Луи построить два новых театра.
Не следует думать, что новый Пале-Руайяль сулил одни только грубые удовольствия и тот вид увлекательного времяпрепровождения, что нынче называют с легкой руки приверженных к нему средних американцев «шопингом». В здешних кафе была, например, в большом почете игра в шахматы. Рассказ об этом вы найдете в знаменитой повести Дени Дидро «Племянник Рамо», где описаны шахматные баталии в кафе «Ла Режанс», ставшем истинной Меккой тогдашних парижских шахматистов. Шахматы в кафе можно было брать напрокат за почасовую плату, и ночью это обходилось дороже, так как к шахматам прилагалась еще и свеча. «Для игры в шахматы, – говорится в повести Дидро, – лучшее место на земле – это Париж, а в Париже – кафе «Ла Режанс». Напомню, что в кафе этом давал сеансы одновременной игры на нескольких досках известный парижский композитор, основатель театра «Опера-комик», но при этом еще и некоронованный чемпион мира по шахматам Андре Даникан-Филидор, оставивший потомкам написанную им двадцати двух лет от роду и напечатанную в Лондоне книгу «Анализ шахматной игры», книгу, которая по сей день остается классическим шахматным трудом. Героя повести Дидро даже раздражало, что этот знаменитый человек, вместо того чтобы сочинять музыку, двигает деревянные фигурки сразу на многих досках, побуждаемый к этому подвигу лишь пустым тщеславием чемпионства…
Кстати, раз уж мы заговорили о тщеславии и победителях: в 1794-м в кафе забредал из своего убогого отельчика на рю Абукир другой сильный игрок – Наполеон Бонапарт. Он тоже часами двигал здесь на доске деревянные фигурки, учась обдумывать каждый свой шаг на много ходов вперед. Дидро, судя по его роману, и сам много времени проводил в Пале-Руайяль: в солнечную погоду на скамейках сада, а в дождь, подобно герою его повести, среди шахматистов в кафе «Ла Режанс». Дидро был уже стар в ту пору и болен, ему трудно было взбираться по лестнице в свою квартиру, и, узнав об этом, его поклонница русская императрица Екатерина II купила ему в подарок (через немецкого писателя барона де Гримма) великолепную квартиру во дворце XVII века, тут же неподалеку, в квартале Пале-Руайяль, на улице Ришелье. 19 июля 1784 года состоялся переезд философа, но, увы, ему недолго пришлось наслаждаться новым жильем – он умер меньше чем две недели спустя. Библиотека его была отправлена в Петербург. Нуждаясь в деньгах, Дидро выставил ее на продажу еще за двадцать лет до своей смерти, и русская императрица купила ее, но при этом оставила в распоряжении Дидро до конца его дней, а ему еще платила вдобавок жалованье как библиотекарю.
