Опубликованные снимки были предтечей нескольких аспектов грядущих космических исследований. Во-первых, они показали потенциал космической фотографии для наблюдения за тем, что разведывательные службы иносказательно называли иногда «запретными территориями», то есть за Советским Союзом. Во-вторых, фотографии показали, что изображения, полученные из космоса, могут позволить метеорологам увидеть, например, ураганы и штормы, образующиеся в море задолго до того, как они придут на сушу, давая время предупредить тех, кто находится на пути неблагоприятных погодных условий. И наконец, что, может быть, в конечном счете самое важное, эти первые космические фотографии были шагами на пути, который позволил человечеству увидеть всю планету и многое вне ее и понять место Земли в Солнечной системе.
Но эти первые «мирные» космические эксперименты не ограничились использованием фотокамеры в космосе. Обезьяны, собаки и мыши отправлялись в короткие суборбитальные полеты. Начиная с середины 1948 года в Соединенных Штатах несколько ФАУ-2 с мышами и макаками-резус на борту совершили полеты, которые дали противоречивые результаты. Некоторые животные выжили, другие прекрасно чувствовали себя во время полета, но погибли при ударе в конце полета. Такие испытания завершились в начале 50-х годов.
Что касается развития самого ракетостроения, то первоначальные испытания ФАУ-2 были частью программы «Гермес» по разработке баллистических носителей. Были сделаны попытки усовершенствовать основную конструкцию ФАУ-2 и провести эксперименты с двухступенчатой ракетой. 24 февраля 1949 года одна из ФАУ-2 была модифицирована для присоединения второй ступени, названной «прокладкой WAC» (WAC — Women’s Army Corps, женская вспомогательная служба сухопутных войск). В этом кардинальном эксперименте модифицированная ракета поднялась на высоту 400 км. Эта веха означала наступление эпохи многоступенчатых ракетных носителей, которые будут совершенствоваться в следующем десятилетии.
В 1950 году фон Браун и его команда ракетных специалистов, выехавших из Германии, перебрались из Уайт Сэндс в Редстоун Арсенал в Хантсвилле, Алабама. Немецкие специалисты с энтузиазмом приветствовали это решение. Возможность вырваться из изоляции и суровых условий Уайт Сэндс подняла их моральный дух. Несколько лет экспериментов с захваченными немецкими ракетами ФАУ-2 исчерпали себя. Настало время идти дальше. На военном полигоне в Хантсвилле располагались два бывших арсенала, один из которых использовался во Второй мировой войне для производства ядовитых газов и другого химического оружия для артиллерийских снарядов. К 1950 году эти два отдельных арсенала были объединены в один полигон и выбраны для вновь созданного ракетного центра технической службы сухопутных войск. Приятель фон Брауна вспоминал его волнение, когда тот вернулся в Уайт Сэндс после своего первого посещения Хантсвилла перед переездом: «О! Это так похоже на дом! Все такое зеленое, и повсюду вокруг горы». Спустя несколько месяцев, начиная с апреля 1950 года, 115 членов команды фон Брауна из Пеенемюнде вместе со своими семьями переехали из пустыни в Нью-Мексико в холмистую местность северной Алабамы. К ним присоединились другие работники полигона Уайт Сэндс, включая несколько сотен служащих по контракту из компании «Дженерал Электрик» и группу новобранцев американской армии, имеющих ученые степени в математике, точных науках и технике.
Фон Брауну было 38 лет, когда состоялся этот переезд; он приехал со своей женой Марией (он женился в 1947 году) и их маленькой дочкой Айрис Карин. И сам переезд, и новые задачи вдохновили фон Брауна и его коллег. Их новым домом стал тихий сельский городок с населением в 16 тысяч человек, расположенный у подножья Аппалачей. Хантсвилл называл себя «мировой столицей горчицы» — позже он станет известным как «ракетный город», — и новые поселенцы встретили теплый прием местных жителей, за исключением нескольких, которые потеряли на войне друзей и близких.
В 50-х годах фон Браун работал над ракетой «Редстоун», ставшей творческим вкладом в военную ракетную программу. Работая в Хантсвилле, он также стал весьма значительной фигурой с решающим голосом в американской космической программе.
Когда хорошие ракеты становятся плохими
Чем сложнее устройство, тем чаще оно может подвести. Ракета концентрирует в себе множество крайне сложных механизмов и огромную мощь, что делает ее очень опасной, когда она выходит из строя. Это может либо лопнувший сварной шов, либо замыкание в цепи управления, либо инородная частица, попавшая в клапан… Большинство таких «поломок» приводит к катастрофическим результатам.
Ракеты иногда не взлетают вообще, как это было в 1950 году при первой попытке запуска с мыса Канаверал, когда «Бампер-7» просто остался неподвижным при команде запуска из-за того, что клапан был разъеден соленым прибрежным воздухом. Из-за сложности конструкции, включая колоссальные давления, высокие температуры и энергию жидкого топлива, большинство видов неисправностей заканчивается разрушительными взрывами, которые не только уничтожают ракету, но и превращают в металлолом стартовый комплекс.
Первые пусковые площадки на мысе Канаверал строились парами, создатели делали это для гарантии, полагая, что в конечном счете взрыв разрушит в крайнем случае одну площадку. Ракеты «Тор» на комплексе запуска 18 (КЗ-18) и затем другие не оправдали ожиданий: были уничтожены и площадка А, и площадка Б в целой серии аварий во время пусков. Взрыв ракеты «Навахо» с прямоточным воздушно-реактивным двигателем разметал части и оборудование по всему КЗ-9. Площадка 18А была отремонтирована для первого запуска «Авангарда», который транслировался по телевидению, но ракета поднималась только две секунды, а затем рухнула обратно на площадку, взорвавшись, как огненный шар. Семейство ракет «Атлас», предназначенных для будущего использования при запуске астронавтов, накапливало тревожную статистику взрывов на стартовой площадке и после запуска, пока не были разрешены проблемы конструкции.
Для защиты центров управления запуском от возможных взрывов при пуске их строили в виде бронированных бункеров. Бетонные панцири, наподобие снежных иглу эскимосов, покрывали множество центров управления вдоль «линии ракет» на мысе Канаверал. Однако просто бетона и брони было бы недостаточно в случае колоссального взрыва лунной ракеты. Центр управления запуском КЗ-39 должен был располагаться больше, чем в 5 км от стартовой площадки, чтобы сохранить безопасный радиус в случае взрыва «Сатурна-5». К счастью, ни одна из ракет «Сатурн» фон Брауна ни разу не подвела.
Тесно сплоченная ракетная команда фон Брауна разработала строгий и тщательный регламент обратного отсчета и протоколы запуска, которые учитывали колоссальную опасность, таящуюся в ракетах. Несмотря на десятки аварий, ни один член персонала не пострадал и не погиб при взрывах ракет.
Советы были менее удачливыми. В конце 1960 года новая межконтинентальная баллистическая ракета (МКБР) стояла на стартовой площадке космодрома Байконур в Казахстане. МКБР Р-16 использовала компоненты жидкого топлива, которые были столь сильнодействующими и химически активными, что не нуждались в искре зажигания, чтобы воспламениться. Самовоспламеняющиеся по природе, они неудержимо и мгновенно взрывались при малейшем соприкосновении. Высокотоксичную и вызывающую активную коррозию смесь советскими техниками именовали «чертовой отравой». 24 октября 1960 года полностью заправленная Р-16, находилась на 41-й стоянке стартовой площадки, когда большая группа измученных специалистов работала на кабель-мачте под взглядами раздраженных инженеров-контролеров и личном пристальном наблюдении руководителя советской ракетно-ядерной программы маршала Трофима Неделина. Стандартная инструкция безопасности требовала слива топлива из Р-16, прежде чем позволить персоналу продолжать работу, но выполнение этой процедуры могло значительно задержать запланированное расписание запуска. Поэтому маршал Неделин приказал команде запуска выйти на площадку.
Какой-то электрический сбой открыл клапаны в двигателе второй ступени ракеты. Самовозгорающиеся вещества вспыхнули почти мгновенно, поджигая расположенную ниже первую ступень и топливные баки. Люди на кабель-мачте были испепелены. Пламя вырвалось из ракеты, в то время как наземная команда, спасая свои жизни, разбегалась, окатываемая «чертовой отравой», задыхаясь от ядовитого газа и пытаясь сбросить горящую одежду. Некоторые люди запутывались в рядах защитного ограждения, которые подобно сетям захватывали огненные шары. Другие слишком поздно поняли, что асфальтовые дорожки расплавились и превратились в вяжущий клей, который держал их подобно «липучкам» для мух. Температура порой достигала 1700 °C. Все событие было снято автоматической камерой, установленной для съемки грандиозного запуска.
