Но не все такие рачительные. Идет в этих местах большая стройка: расширяется оздоровительный комплекс Дома творчества, прокладываются новые коммуникации.
Сколько раз просила Софьина экскаваторщиков: «Дайте передохнуть ковшам, поглядите, что копаете, — ведь в земле бесценные богатства могут быть!» Но в клады экскаваторщики не верят, а черепки им некогда подбирать — они на сдельной оплате.
А еще ищут местные краеведы… подземный ход. Одни говорят, что шел он от барского дома, другие — от церкви.
А куда шел?
Одни говорят — в Талицы, другие — в соседнее имение Евсейково. Друг к другу, мол, тайком ходили соседи, запирались и колдовали…
Все это, надо думать, слабый отзвук того, чему были свидетелями двести лет назад местные крестьяне, когда доводилось им ненароком увидеть непонятные действа съезжавшихся к Гагарину единомышленников- мартинистов. Уверяют, что в неразысканном подземелье — масонские знаки. Однако мы-то теперь зпаем, что знаки вывез и отдал членам ложи Павел Гагарин.
…Но пора нам вернуться к событиям истории Могильцев. Мы остановились на поре предвоенной. В годы Великой Отечественной войны, когда в селе оставались лишь старики, женщины да дети, колхоз тем не менее сполна выполнял свои обязательства. «Парижская коммуна» не раз возглавляла список хозяйств, досрочно рассчитавшихся с государством по хлебу и овощам, в газете с похвалой называли председателя колхоза Никиту Кузьмича Звонарева.
Послужила отечеству и колокольня старой церкви, которую уже решено было порушить, да не дошли до нее руки местных воинствующих атеистов. На колокольне был установлен наблюдательный пункт, а в ограде стояла батарея, защищавшая подступы к Москве. Рассказывают, что фашистские диверсанты безуспешно пытались взорвать колокольню.
В 1945 году часть села была передана Всесоюзному радиокомитету для строительства пионерского лагеря. Когда члены профкома приехали в места, рекомендованные пушкинским райисполкомом, Могильцы им не понравились. Да и что могло понравиться? Заброшенное кладбище, облезлые стены церкви, а на месте прудов, которые значились в справке исполкома, — подернутые ряской болотца.
И вдруг, как рассказывают очевидцы этого события, раздался полный оптимизма голос главного бухгалтера комитета Николая Васильевича Щегоцкого: «Берем!»
Причем голос этот шел непонятно откуда, вроде бы из поднебесных далей… Но радостный возглас повторился, и члены профкома узрели наконец своего главбуха… на верхушке колокольни!
Ловко ступая по камням и цепляясь за кусты и деревья, Николай Васильевич легко добрался до макушки колокольни и оттуда увидел бесконечную череду елового леса, широкие поляны и яблоневые сады за околицей…
«Прекрасное местоположение, — сказал он, спустившись и не догадываясь, что почти дословно повторяет строку аксаковского стихотворения, — берем и оформляем!»
Так родился лагерь.
Многие ветераны радио помнят, как ездили они — юные пионервожатые — на лошадях от избы к избе, развозя в ненастье ужин ребятам. Позже появились дощатые домики, гордо именуемые корпусами.
Конечно же и в помине не было ни теперешнего клуба с его огромными залами, ни спортивных кортов, бассейна, библиотеки, комнат для игр и многого-многого другого…
Да, тот старый лагерь был малоустроенным, и в нем не было разных удобств, но вдосталь было всякой разной выдумки.
Не надеясь на свою память и зная, что склонна она у всех нас с годами на некоторое приукрашивание минувшего, заглянул я в давние подшивки многотиражки Всесоюзного радио и возликовал!
Было! Все это было: и почти ежедневные костры — настоящие, с пламенем до неба, и походы с ночевками в лесу, и вертолет Ми-4, который приземлился прямо на лагерной территории.
В этот день в гости к ребятам прибыл старейший русский летчик, «дедушка русской авиации» Борис Иллиодорович Российский. Об этом сообщалось в августовском номере газеты за 1958 год. Был прилет вертолета и летом 65-го, когда пионеры встретились с автором многих авиационных рекордов Татьяной Руссиян. И футбольный матч, который судил, а потом и сам встал в ворота Лев Яшин, — тоже был.
Кстати, здесь, в пионерском лагере, были сняты кинокадры, которые вошли потом в фильм о знаменитом вратаре. Фильм обошел многие экраны мира.
Запомнился мне еще один, вроде бы и не такой уж значительный, эпизод, но он, как мне думается, очень хорошо передает общую атмосферу пионерского лагеря тех далеких лет.
Было это летом 1967 года. К полднику двое вожатых — ребят, надо сказать, силой не обделенных — с некоторой натугой несли в столовую увесистый мешок.
— Кулек с конфетами, — пояснила начальник лагеря Мария Сергеевна Аносова.
День был воскресный, и все сладости, навезенные папами-мамами в лагерь, были сложены в этот «кулек».
Мария Сергеевна опытным глазом окинула ношу и сказала:
— Пуда три, не больше, день-то обычный, не родительский…
Были по воскресеньям и общий «кулек», и общий торт, и общая «фруктовая ваза», и общая, до краев полная самыми всевозможными соками, «кружка». И все это очень нравилось ребятам.
На страницах многотиражной газеты, особенно по весне, печатались интервью с управляющим делами комитета Николаем Сергеевичем Крыловым. Заголовки этих интервью особым разнообразием не отличались: «С заботой о пионерском лагере» или «Заботимся о нашей детворе». Но это были очень точные заголовки! Потому что речь в интервью шла о том, как много всегда делали для питомцев лагеря.
Пролистываю страницы, пролистываю годы. И вот уже Николай Сергеевич сообщает о начале строительства детского сада «Колобок», а вот фотография первого корпуса Дома творчества, а вот и горделивая (и есть чем гордиться!) информация о вводе в строй спортивного комплекса с бассейном для взрослых и детей, с залами для гимнастики и для волейбола, залом тренажеров, врачебными кабинетами. Вообще, многолетний директор генеральной дирекции Гостелерадио СССР Н. С. Крылов о Доме творчества в Могильцах может рассказывать столько раз, сколько его об этом попросишь.
Он забивал «первый колышек» этого Дома — он мечтает теперь о здании профилактория, о новой оранжерее, не забывая при этом о прудах (они возрождены — и по берегам сидят рыболовы, а по глади самого большого из прудов скользят разноцветные лодки).
Но это уже день сегодняшний и завтрашний.
Пруд обойду, размотаю, как свиток,
Ленту аллейки из каменных плиток…-
писала побывавшая здесь молодая поэтесса Елена Муравина.
В Доме творчества неторопливо, но упорно стараются вернуть усадьбе ее первозданный вид. Переносят подалее от центральных аллей котельную и другие хозяйственные постройки, подсаживают молодые деревья, прореживают лес.
Многое из того, что здесь ныне сделано, вызывало в свое время, мягко говоря, недоумение высокого начальства.
Могильцы, к примеру, были переданы Радиокомитету в пору, когда шла лихая ликвидация «неперспективных» сел и деревень. Можно было бы и не церемониться: снести все под корень — и делу конец.
«Не хотели мы на обиде и злобе ставить наш комплекс, — говорит Н. С. Крылов. — Побеседовали с каждым жителем, сказали, что для тех, кто будет у нас работать, построим пятиэтажный дом — отдельные квартиры, городские удобства.
Тем, кто переезжал в другие места, — помогли.
Или церковь. «Столько надо строить, а вы собираетесь такие деньги вбухать в эту развалину!» Но настояли на своем — и теперь каждый видит, какая она стала красавица. Издалека приезжают на музыкальные вечера (акустика-то отменная!), на выставки художников… Никогда не надо жить одним днем, сиюминутными нуждами!»
И вправду, в стенах церкви есть место и краеведческим находкам, и документам по истории села. Неизменным успехом пользуются «вечера при свечах», когда звучит под высокими сводами классическая и духовная музыка. С удовольствием идут люди и на показ слайдов по истории русской православной церкви.
Но вот в одном из номеров «Нашего современника» помещены рассуждения А. Арцибашева «Комья грязи на лике святого», где приводит он слова местного краеведа Николая Георгиевича Лепешкина: «Телевизионщики развлекаются в церкви Иоанна Богослова в Могильцах… Как же! Усадебный парк XVIII века!»
Не очень ясно, почему, в какой связи поставлены рядом парк и церковь, но зато перед мысленным взором читателя после такого пассажа наверняка должна возникнуть возмутительная картина того, как в оскверненном храме под сатанинскую музыку выделывают черт- те какие коленца потерявшие всякий стыд «телевизионщики»…
Обидно за тех, кто долго и бережно восстанавливал эту церковь, и за тех, кто с такой же бережливостью и тактом согрел ее ныне теплом и заботой.
…В Могильцах как-то по-особенному живется и дышится. Переступив границы старой усадьбы, люди на удивление быстро отрешаются от изнурительной городской суеты. Ходят утром и вечером на ближний и дальний роднички за ключевой водой (про эти ключи еще в «Описании 1800 года» нашел я упоминание!), собирают по осени целебный корень калган на дальних полянах.
