Ознакомительная версия.
1. Соколов Д.Ю. Простое побеждает сложное // Патенты и лицензии. – 2011. – № 11.
2. Соколов Д.Ю. Единство и борьба терминологий // Изобретатель и рационализатор. – 2012. – № 3.
3. Рассадин С.Е. Первые славяне. Славяногенез. – Минск: Белорусская Православная Церковь. – 2008. – 286 с.
4. Кобяков Д. Приключения слов. – М.: Детская литература, 1966. – 164 с.
5. Соколов Д.Ю. Рождение языка // Изобретатель и рационализатор. – 2012. – № 4.
6. Соболев Р.П. Голливуд. 60-е годы. – М.: Искусство, 1975. – 240 с.
Глава 10
Плохие изобретения в области терминологии
Завершив разговор о новых и полезных словах, нельзя не остановиться на словах ненужных или неправильно используемых, которых особенно много появляется последнее время, часто из терминологий отдельных областей знаний.
Слово термин происходит от латинского Terminus – имени древнеримского бога, одного из воплощения Юпитера, который считался покровителем границ и межевых знаков. Поэтому оно подразумевает ограниченность, обособленность использования понятия. Бернард Шоу в свое время с присущим ему остроумием определял терминологию как «заговор посвященных», подчеркивая тем самым замкнутый, ограниченный круг распространения специальной лексики, которая доступна лишь избранным, посвященным в ту или иную научную область [1]. Правильное и обоснованное использование терминов во всех областях науки и техники приносит только пользу. Важность этой темы подчеркивается огромным количеством высказываний великих ученых, которые я не могу не привести (см. Приложение 5). Особенно важно уместное использование слов в области интеллектуальной собственности, где распространение знаний во многом ограничивается не сложностью вопроса, а специальной терминологией, которой пользуются патентоведы и каковая, увы, непонятна большинству изобретателей.
На протяжении многих лет на мой вопрос изобретателям, имеющим неплохие изобретения и нуждающимся в их защите, почему они не патентуют свои решения, неизменно следовал ответ, что они когда-то общались с патентоведами и поняли, что это очень сложная и скучная работа. То есть изобретатели и изобретения у нас есть, а вот патентовать их мало кто хочет. Конечно, существуют и другие причины этого, но решение многих из них потребует вмешательства государства и бюджетных затрат, а в нашем случае потребуется только корректировка терминологии.
Этой главой я попытаюсь пошатнуть миф, который, пользуясь сложной терминологией, изобрели патентные работники некоторых юридических фирм и который заключается в том, что только эти работники являются последней надеждой изобретателя и только они смогут оформить для него заявку на изобретение. Такой подход на профессиональном языке упомянутых работников называется «создание бури в голове у клиента».
В этой главе я также коснусь и некоторых новомодных слов, которые еще не вполне определили свое место в русском языке, а некоторые, надеюсь, никогда его и не найдут. Эти слова часто вносят путаницу в решение различных задач. Приведу также примеры наиболее вредных, на мой взгляд, сочетаний слов. Владимир Солоухин писал: «Появление в языке большого количества новых слов, научных терминов, в том числе и пришедших из других языков, – процесс закономерный и неизбежный. Но это не значит, что эти слова должны засорять нашу речь, устную и письменную, равно как не должны засорять неграмотные и невежественные искажения уже существующих исконных слов» [2].
Я не встречал еще разных людей, давших одно и то же определение слову инновация. Представьте себе, собралось 10 человек, договорились делать совместную инновацию, разошлись, сделали свои части, стали их собирать и получилось «лоскутное одеяло». Если можно, то необходимо заменять это слово более определенным понятием. А то у нас часто и идею, и изобретение, и макет, и модернизацию оборудования, и новый подход к решению задач, и многое другое называют инновацией.
Понятие ноу-хау употребляется к месту и не к месту даже специалистами. Согласно ст. 1465 четвертой части Гражданского кодекса, ноу-хау и секрет производства стали синонимами. Причем ноу-хау должно иметь действительную или потенциальную коммерческую ценность и относительно нее должен быть введен режим коммерческой тайны. А еще пять лет назад некоторые правоведы считали, что понятие ноу-хау возникает только при продаже секрета производства [3].
А в настоящее время многие горе-изобретатели наловчились отчитываться ноу-хау, как объектом интеллектуальной собственности за много миллионов израсходованных бюджетных средств. Написали 10 слов, положили их в конверт, издали приказ по предприятию, убрали конверт в сейф и сказали, что эта спрятанная бумажка и есть ноу-хау. Не нужно ничего изобретать, заявку на изобретение писать не надо, отстаивать ее в Федеральном институте промышленной собственности тоже не понадобится. Одновременно часто можно услышать: «А у меня есть изобретение на ноу-хау. Вот как красивое заграничное слово сместило все понятия, хотя, по сути, защита интеллектуальной собственности посредством ноу-хау бывает иногда полезной.
Частенько звучит и такое: «А у меня есть еще изобретение на полезную модель». Это также стало любимым компонентом в отчетах по бюджетному финансированию из-за простоты получения на нее патента. Полезная модель, как объект интеллектуальной собственности, по определению изобретением не является, при экспертизе изобретательский уровень полезной модели не рассматривается, она в некотором роде похожа на рационализаторское предложение. Здесь я выступаю не против понятия и термина, а просто предупреждаю о необходимости его правильного использования и заодно хочу предостеречь: получив бюджетный миллиард рублей на разработку космического корабля, лучше не пытаться в качестве индикаторов проекта отчитываться не только ноу-хау, но и патентами на полезные модели – это выглядит несерьезно и даже очень подозрительно. Хотя существует вариант, при котором отчет полезной моделью смотрится естественно [4].
Сказанное было несколькими «камнями в огород изобретателей». Возвращаемся к патентоведам, любимое слово которых релевантный, практически всегда вводит в ступор изобретателей. Его часто, во всяком случае при общении, можно заменить на слова «похожий» или «одинаковый». Словосочетание и само громоздкое понятие «исключительное право на результаты интеллектуальной деятельности», которое уместно, например, в четвертой части Гражданского кодекса, не обязательно всегда использовать в разговоре или перед широкой аудиторией. Вместо него часто можно употребить слово патент или просто изобретение. И таких слов немало. Очень многие патентоведы отгородились от изобретателя эдаким ведомственным частоколом, в том числе из-за своей терминологии, и не всегда понимают его трудности, изложенные человеческим языком, а он их и подавно. А если посмотреть некоторые рекомендации работников ФИПСа, особенно относящиеся к патентоспособности изобретений, то получение патента видится неискушенному «технарю» задачей практически невыполнимой. И вдобавок, если кто-нибудь из старой патентной школы скажет начинающему изобретателю о том, что работу над технической идеей надо начинать с патентного поиска, то это уже полная потеря изобретателя для общества. Ведь набрав в поисковой системе несколько ключевых слов из своего технического решения, изобретатель найдет тысячи вариантов выполнения своей задачи и, скорее всего, займется чем-нибудь другим.
Теперь несколько слов о массовых мероприятиях. Большинство докладов на патентных конференций читаются, условно говоря, патентоведами для патентоведов, даже те, которые вроде бы адресованы непосредственно изобретателю. (Это же относится ко многим статьям по патентной тематике.) Я тридцать лет проработал в этой области и с трудом слушаю такие доклады из-за их перенасыщенности специфической терминологией. Что же будет с начинающим изобретателем, если он случайно окажется на такой конференции. Патентовать свои решения он, скорее всего, не будет. А темы докладов должны касаться не только использования патентов, но и создания изобретений (что, кстати, было бы полезно послушать и патентоведам). Ведь чтобы использовать изобретение, его надо сначала создать и защитить патентом, а с этим у нас уже длительное время очень плохо, и мы все более отстаем от ведущих стран в патентной защищенности отечественных разработок. В доказательство приведу немного статистики: на 1 млн населения в нашей стране получают патентов примерно в 2,5 раза меньше, чем в Австралии, и в 20 раз меньше, чем в Японии. Это можно объяснить недостаточным финансированием науки. Но есть и другая статистика, по которой на 1 млн долл. бюджетных ассигнований на науку в России получают всего 1,46 патента, в Беларуси – 3,15, а в Южной Корее уже – 4,6 патента. Эта статистика печальна вдвойне. По самым скромным подсчетам, ежегодное увеличение числа российских патентов, принадлежащих зарубежным заявителям по отношению к отечественным, составляет 20 % [5]. Но возвращаемся к терминологии.
Ознакомительная версия.
