Сборка истребителей Як-7 на заводе в Новосибирске
Мне АэС поручил установить на лыжи один из Яков так, чтобы лыжи убирались в полете. Я усердно старался выполнить эту работу, но получалось неважно. Пришлось сделать кабанчик лыжи с надломом и замками, да и то лыжи не убирались, а только прижимались к крылу, что в результате увеличивало вес и все-таки ухудшало аэродинамику самолета.
Не надо было быть физиономистом, чтобы определить по недовольному лицу АэСа, что все мое творчество ему не нравится.
Вызывает он меня к себе в кабинет (что вообще случалось крайне редко). Иду это я туда и думаю: сейчас будет мне разгон за эти злосчастные лыжи. Захожу и неожиданно вижу у АэСа Виктора Соколова, знакомого мне еще по совместной учебе в МАТе.
– Познакомьтесь, главный технолог 458-го завода Соколов.
– А мы и так давно знакомы.
– Тогда к делу. Як-7 решено строить в Баку. Товарищ Соколов просит направить группу знающих работников во главе с нашим представителем. Остановились на вас. Вы согласны?
– Согласен.
– Тогда срочно собирайтесь, вылетите завтра с чертежами.
– Есть. А сколько человек можно взять?
– Человек двадцать. Конструкторов и рабочих поровну. Конструкторы пусть летят с вами самолетом, остальные – поездом.
Выйдя от Яковлева, я еще раз пожал руку Соколову.
– Ты как попал в Баку?
– По милости немцев. Они поднажали на Ростов, нас и перебросили вместе с заводом в Баку.
– А директором кто у вас?
– Бугров. Энергичный, молодой еще, но грамотный. Да ты его скоро увидишь.
– А ты разве не собираешься?
– Приеду попозже. Тут еще кое-что из оснастки надо отгрузить.
– А ты как здесь устроился с жильем?
– Ничего, терпимо.
– Ну, тогда ладно, до скорой встречи.
Отобрав десяток конструкторов, так же, как и я охотно согласившихся расстаться с суровым сибирским климатом, променяв его на солнечный Азербайджан, я перешел к формированию производственной группы, в состав которой вошли и наши семьи. Назначив ответственного за группу, отбывающую поездом, в которой набралось человек тридцать пять, я собрал всех отъезжающих и объяснил общую задачу.
Тут же, на ходу, пошла гулять среди нас расхожая шутка:
– Какой у тебя любимый город?
– Новосибирск.
– а какая любимая песня?
– «Прощай, любимый город».
Ветреным морозным утром 10 февраля 1942 года на заводской аэродром въехала открытая полуторка и остановилась перед двухмоторным грузопассажирским самолетом Ли-2. Мела поземка. Промерзшие конструкторы сделали робкую попытку забраться в самолет, но им преградил дорогу лихого вида летчик Василий Зайцев в кожаном пальто и, несмотря на погоду, в летней фуражке с голубым околышем, надетой слегка набекрень.
Посадка окончена, самолет загружен.
Подоспевший весьма кстати главный инженер завода А.Н.Тер- Маркарян обратился к летчику:
– Василий Окаевич, это конструкторы ОКБ Яковлева, летят в Баку по очень срочному делу. Александр Сергеевич просил захватить, я тебя Тоже очень прошу, надо взять.
Зайцев молча отошел в сторону, а мы мигом забрались в самолет. Тут же подошла вторая полуторка, из которой мы проворно перетащили в самолет еще и свои чемоданы.
Увидев это, Василий только сплюнул и, отойдя еще дальше, закурил.
Взлетев, командир, не переходя к набору высоты, продолжал горизонтальный полет. Набрав скорость, он резко завалил самолет над самой землей в крутой вираж. Крылья заметно прогнулись, обшивка между нервюрами и стрингерами вспучилась квадратиками, а в фюзеляже послышалась стрельба головок отлетающих заклепок. Развернувшись на 180 градусов, самолет также резко выравнялся и пошел на набор высоты. По-видимому, летчик решил не тревожиться весь полет вопросом, выдержит ли самолет подобную перегрузку, а, в сердцах, разом разрешить свои сомнения. На наше счастье, прочности хватило.
В Омске заночевали в самолете. Расположившись на голом металлическом полу, мы все намерзлись не на шутку. Размявшись возле самолета, забрались, было, в салон и только пошли на взлет, как случилось новое происшествие – правый мотор, видимо плохо прогретый, начал «чихать». Командир прекратил взлет, но самолет стал катиться дальше расчищенного участка взлетно-посадочной полосы.
– Всем в хвост! – крикнул Зайцев.
Мы кубарем скатились по своим вещам назад, как раз вовремя: колеса зарылись в глубокий снег, а хвост сделал попытку приподняться. Но все, слава Богу, обошлось.
Безуспешно попытавшись развернуться в этом снегу, командир снова скомандовал:
– Четверым спрыгнуть в снег и, взявшись за стабилизатор, помочь самолету развернуться.
Под ураганным ледяным ветром, задувавшим от напрягшихся винтов самолета, барахтаясь в глубоком снегу, мы все же помогли самолету попасть в свою собственную колею и выбраться на укатанное место, чтобы снова произвести взлет. Пока суд да дело, моторы хорошо прогрелись, и мы опять летим.
Вторично переспав в самолете уже в Свердловске, мы снова так намерзлись, что навсегда зареклись от этого. Добравшись до Уфы, всей компанией отправились с аэродрома в город, смутно надеясь на гостеприимство крупного моторостроительного завода, откуда поставлялись авиамоторы для истребителей Як.
Отыскав завод, мыкаясь в нерешительности перед его проходной, вдруг слышу знакомый звонкий голос:
– Camarade Adler, comment са va?(10*)
Ба, да это же Головин, один из членов группы моторных специалистов, с которыми мы познакомились еще в Париже. С его помощью я прошел на завод, где он представил меня В.П.Баландину, замнаркома по авиамоторостроению, который, так же, как и наш Яковлев, был переброшен на серийный завод от ГКО.
С его запиской мы отправились к директору заводской гостиницы, оказавшейся милой женщиной, занятой вымешиванием теста в большой бадье. Она разместила нас в пустом помещении бухгалтерии, где нам постелили чистое белье прямо на канцелярских столах. Наша благодетельница прислала еще большой чайник кипятка, да угостила каждого огромным куском пирога с капустой с пылу с жару, вкуснее которого я, кажется, никогда не ел.
Перелет в Куйбышев занял всего только половину дня. Еще на подлете к аэродрому одного из крупнейших авиазаводов страны, заводу № 1, штурман нашего самолета показал в окно на странного вида большой поселок, сказав:
– Видишь эти квадратные серые постройки с малюсенькими окнами? Это не дома, а полотняные палатки, взятые из мобзапаса и предназначавшиеся для хранения деревянных самолетов Р-5. Здесь, на станции Безымянка, прозванной теперь «Безумкой», развернули палаточный городок, в котором ютятся рабочие авиазавода, эвакуированные из Москвы вместе с семьями, включая самых маленьких детей. Несмотря на эти жуткие условия, завод развернулся и уже дает фронту боевые штурмовики Ил-2.
10* Товарищ Адлер, как поживаете? (фр.).
После посадки командир отлучился, а вернувшись, заявил:
– В Баку не полетим, вылезайте здесь.
– Как так? Вы что, серьезно?
– Дементьев приказал: все транспортные самолеты, Пролетающие через Куйбышев, задерживать и использовать для доставки на завод комплектующих изделий – пушек, моторов, колес и прочего.
– А где сейчас Петр Васильевич?
– На заводе
– Я сейчас договорюсь с ним, никуда не улетайте. – И, обратившись к своим, – а вы ждите, я мигом.
На другом конце аэродрома находились ворота с часовым, отделявшие территорию завода от летного поля. Делая вид, что не замечаю часового, я решительно вошел на завод. По всей его территории были разбросаны похожие на огромные выеденные яичные скорлупки, только окрашенные в серый цвет, бронекорпуса Ил-2. В здании заводоуправления, легко опознанного по его архитектуре, мое внимание привлекла комната, возле которой толпился народ.
Узнав в рослом представительном мужчине, стоявшем у двери, знакомого по Наркомату чиновника из Москвы, я, улучив момент, проскользнул за его спиной внутрь.
За столом сидел, вероятно, уполномоченный ГКО, замнаркома Петр Васильевич Дементьев. Лицо его сильно опухло то ли от недосыпания, то ли от переутомления, а может быть и от выпивки – скорее всего и от того, и от другого, и от третьего вместе взятых, опухло настолько, что от глаз остались одни щелки.
– Вы приказали, – начал я сбивчиво, – отобрать Ли-2. Вот бумага, летим в Баку с чертежами Як-7…
– Я уж отменил приказ, – прервал он меня, – поспешай к самолету, а то без тебя улетят.
– Спасибо, Петр Васильевич, – и я выскочил вон.
Еще быстрее, чем добирался сюда, увязая в снегу, я полушел, полубежал обратно, поминутно задирая голову вверх: надо мной пролетали часто взлетавшие то Ли-2, то Ил-2. Но Ли-2 с нашим номером на крыльях не попадался.
«Только этого еще не хватало», – проносилось у меня в голове, – «остаться здесь без денег, документов… От этого Зайцева всего можно ожидать».
