Я очень люблю соревноваться. Работая или играя, я очень стараюсь, чтобы мои умения были бы наилучшими из возможных для меня. Я никогда не удовлетворяюсь тем, что я делаю. Я всегда могу увидеть, где я мог бы сработать лучше. Даже когда я побеждаю в бенчресте, вы, должно быть, часто могли слышать от меня, «Я стрелял не очень хорошо». Причиной к этому является то, что я знаю все ошибки, которые я сделал, стреляя каждую группу. Фэй говорит, что я не должен говорить это на людях. Она озабочена тем, что они будут чувствовать. Я просто честен сам перед собой. Я думаю, что людям лучше услышать правду, чем когда кто-то расскажет им, как превосходно они стреляли.
Мой характер таков, что если я уроню что-то на пол, я подниму это сразу же; я не могу ждать. Если я проснусь в середине ночи, и подумаю о том, что мне что-то нужно сделать, я либо встану и сделаю это, либо запишу на бумаге, чтобы не забыть сделать это на следующий день. Я принадлежу к тому типу людей, которые постоянно анализируют то, что они делают, и ищут лучшие способы делать это. Когда у меня был сердечный приступ, доктора сказали, что мой характер «Типа А» сделал меня первым кандидатом для этого. Я полагаю, что они были правы, так как у меня их уже было два. Я заводной человек, и ничего не могу с этим поделать.
Я также очень замкнутый человек. Мне очень трудно идти куда-то и получать награды или сказать несколько слов на публике. Решение опубликовать книгу по бенчрест стрельбе далось очень трудно, и потребовало множества душевных исканий. В итоге было решено, что передать все то, чему я научился у других, будет хорошим делом.
В 1978 году, я начал стрелять на соревнованиях по бенчресту. Я должен вам признаться в том, что мой первый матч вовсе не был блестящим успехом! Шаги, приведшие меня к этому первому матчу, начались, когда у меня появилась бенчрест винтовка, собранная в 1977 году в калибре .222. Несмотря на то, что это была штучная бенчрест винтовка, она стреляла не очень хорошо, когда я получил ее. В действительности, она стреляла также как стандартный Remington 40Х, который у меня был, в калибре 6мм (выстреливавший 36-ю гранами пороха 3031 60-грановую пулю).
Так как я не был доволен этой винтовкой, я связался с оружейником, который собрал ее, и высказал ему свои жалобы. Он предложил мне встретиться с ним на национальном чемпионате по бенчрест стрельбе, проводившемся в Пенсильвании в том году. Он проверил бы винтовку и попытался найти то, что в ней не так. Для меня это звучало хорошо, поэтому я согласился встретиться с ним на том матче. Я также пригласил своего друга Джона (Джека) Брауна поехать со мной. Мы бы посмотрели стрельбу, задали вопросы стрелкам, и починили бы мою винтовку, все за одну поездку. Это звучало хорошо и для Джека, поэтому мы поехали.
Когда мы приехали на матч, оружейник пострелял из винтовки и согласился с тем, что она стреляет не очень хорошо. Он согласился забрать ее и поработать над ней. Потом он заменил ствол, и она стала стрелять хорошо после этого. Как мы рассчитывали, после встречи с оружейником, у нас должно было остаться время, чтобы посмотреть снаряжение патронов и стрельбу, и чтобы задать вопросы.
Мне не потребовалось много времени, чтобы решить, что бенчрест не является самым зрелищным спортом, и смотреть там не на что. Я пошел в здание стрельбища и записал Джека и себя на стрельбу в классе Легкий Варминт. Класс Спортер также проводился, но мы не могли записаться на него. У нас была только 222 с собой, поэтому мы не могли официально участвовать в том классе, так как там требовался калибр 6мм минимум.
Когда я вернулся из здания, я сказал Джеку, что мы будем стрелять Легкий Варминт на 100 и 200 ярдов. Он посмотрел на меня так, будто я спятил. Он смог лишь сказать, «Ты же знаешь, что твоя винтовка не может стрелять также хорошо, как у других, она даже не может стрелять как твоя 40Х, так зачем делать это?» Я ответил ему, «Я знаю, шансов у нас не много, но просто смотреть как люди стреляют вообще не интересно». Так мы с Джеком использовали одну и ту же винтовку в классе Легкий Варминт.
Я финишировал 131-м из 131 спортсмена на 100 ярдах. На 200 ярдах я был 126-м из 130 спортсменов. Как минимум, я сделал 4 из них! Мой эггрегэйт на 100 ярдов составил .6760″, на 200 - .8181″, и мой ЛВ «Гранд» оказался гигантским .7470″. Добро пожаловать в бенчрест! Браун сделал меня на 100 ярдов, закончив 112-м, но на 200 ярдов он промазал по мишени. Его дисквалифицировали, и не засчитали гранд эггрегэйта.
Вот так мы с Джеком начали заниматься бенчрестом. Через 30 лет Джек до сих пор говорит, что он не простил мне того, что показал ему этот спорт. Он скучает по удовольствию взять с собой пару коробок патронов и пойти на стрельбище, чтобы пострелять по мишеням, или провести утро охотясь на сурков. По дням, когда мы просто чистили свои винтовки, может, один раз в год! Наши результаты на том матче привели к мыслям о том, что нам нужна помочь, чтобы начать наши «карьеры». В 1979 году мы с Джеком пришли в Бенчрест Школу в Пенсильвании, где познакомились с Майлзом Холлистером.
Вы, наверное, удивитесь тому, что я никогда не пытался попасть в Зал Славы. Кроме того, я никогда не тратил много времени на изучение рекордов матчей или рекордов определенных дальностей, когда я стрелял хорошо. Для меня, когда матч завершился, его статистика уже стала историей. Что всегда имело для меня значение, так это приближение следующего матча. Когда я говорю, что не задерживаюсь на переживании прошедшего матча, я не имею в виду, что я не думаю о каждом выстреле, сделанном неправильно, и о том, что бы я мог сделать лучше. Конечно, я думаю об этом! Я лишь хочу сказать, что я не трачу понапрасну свое время на поздравления себя, если я отстрелялся хорошо.
На протяжении многих лет я не мог бы сказать вам точно, сколько очков Зала Славы я набрал. Я до сих пор помню разговор с Дуайтом Скоттом. Он сказал мне, «Ты, должно быть, сможешь набрать 100очков». Это утверждение удивило меня, так как я не имел представления о том, сколько очков у меня было к тому времени. Дуайт проинформировал меня о том, что их было 86.
В приложении я привожу список основных соревнований, которые я выиграл. Этот список достижений включен только для того, чтобы придать вес этой книге. Я действительно рассчитываю на то, что читатель честно попробует мои методы.
При рождении я получила имя Линда Фэй Арментрут (Linda Faye Armentrout), и случилось это больше лет назад, чем я могу открыто признать. Я немного стреляла со своим отцом просто ради удовольствия. После того, как я начала встречаться с Тони, мы начали немного стрелять вместе. Это случилось намного позже, когда я начала заниматься спортивной бенчрест стрельбой. Мы с Тони поженились, у нас родились две дочери, Терри Линн и Шерил Джо. Когда девочки уже почти закончили школу, Тони спросил меня, не хочу ли я стрелять вместе с ним на соревнованиях. Он уже начал соревноваться, и, похоже, ему это нравилось, поэтому я согласилась.
Тони начал учить меня в октябре 1979. Мой первый матч состоялся в апреле 1980-го в Стоунволл Клубе в Стаунтоне, Виржиния, где я отстрелялась по чужой мишени. Ударная волна от другой винтовки сдвинула мою. Я не обратила внимание на номер стрелка, который должен был быть на моей мишени. Я все равно выиграла два приза за наименьшую группу, и, несмотря на стрельбу по чужой мишени, я чувствовала, что выиграла целый матч. С того дня я решила улучшать свою стрельбу.
Я начала устанавливать цели для себя; в основном, мелкие, которые становились все более крупными, когда время шло. Вскоре я поняла, что прошла такой курс учебы, который был одной из самых трудных вещей, которые я когда-либо делала. Я получила полную поддержку и менторство от Тони. Он оказался самым лучшим учителем в мире.
Вначале, Тони взял на себя всю техническую часть. Он настраивал оружие и регулировал заряды во время матчей. Все, что оставалось мне – это учиться стрелять. Это оказалось сложным делом, но я ощущала помощь Тони, и мне была дана возможность, которой многие люди не имеют. По мере движения вперед, я взяла на себя регулировки своих собственных зарядов во время матчей и некоторые другие технические и ремонтные аспекты своей стрельбы.
Когда время шло, и мне начал сопутствовать успех, мои цели становились все более серьезными. Было большое количество радости и немного слез разочарования и досады. Такова природа соревнований. Обернувшись назад, могу сказать, что соревнований, сделавших меня счастливой, было больше, чем тех, что разочаровали.
Мы уезжали на матчи, длившиеся весь уикенд, и возвращались домой ко времени, когда нужно было идти на работу утром в понедельник. В то время мы стреляли много матчей каждый год, и нам везло иметь боссов, позволявших нам брать дополнительное время на переезды. Становясь старше, мы больше не имели достаточно физических сил, чтобы ехать за рулем всю воскресную ночь и выходить на работу в понедельник утром. Поэтому мы сосредоточились только на тех крупных матчах, когда могли бы использовать свои отпуска, и были вынуждены ограничиться присутствием на наших местных мелких матчах.
