Пустынные безрадостные ландшафты юго-запада США навевали тоску на образованных европейцев, оторванных от своей родины и вынужденных приспосабливаться к американскому быту и культуре. Немецкие колонисты хотели, чтобы рядом с ними были их родные и близкие, и армейское руководство, понимая это, пошло им навстречу. В марте 1947 года в Эль-Пасо прибыли члены семей немецких ракетчиков. Вернер фон Браун также решил обзавестись семьей и переехать жить в отдельный дом. Седьмого ноября 1946 года он сообщил руководству, что собирается вступить в брак с Марией Луизой фон Квисторп, и попросил, чтобы ей позволили приехать вместе с его родителями из германского городка Ландсхут в Форт-Блисс, где должна была состояться свадьба.
Восемнадцатилетняя Мария фон Квисторп была кузиной Вернера. Ее отец, Александр фон Квисторп, приходился братом матери фон Брауна, урожденной Эмми фон Квисторп. Мария была очень привлекательной голубоглазой блондинкой и так же, как Вернер, происходила из старинного аристократического рода. Последний раз Вернер видел Марию зимой 1945 года. Тогда ей было всего 16 лет, а ее семья спешила покинуть север Германии до прихода русских и переселиться в свой особняк, расположенный на границе Германии с Голландией. Те дни были суматошными, и у Вернера не было времени, чтобы высказать свои чувства Марии и обсудить с ее родителями их будущее.
Уже в зрелом возрасте фон Браун рассказал о том, как, будучи семнадцатилетним юношей, он держал малышку Марию на руках во время ее крещения в лютеранской церкви. «Именно тогда я впервые взглянул в ее голубые, как небо, глаза и решил жениться на ней, когда она вырастет». Это была трогательная история, из рода тех, которые обычно рассказывают деды своим внукам. А пока тридцатичетырехлетний Вернер фон Браун был холостяком, однако романтических увлечений он не избежал. Как-то раз он хвастался перед друзьями, что его подружкой была легендарная немецкая летчица — Ханна Райч. Они познакомились летом 1932 года на лекциях по планеризму в летной школе в Грюнау, в Силезии. Вернер и Ханна сохранили дружеские отношения на долгие годы. Позже Ханна завела роман с генералом Люфтваффе Робертом Риттером фон Граймом, а в конце войны уже была среди женщин, входивших в близкое окружение фюрера.
Наиболее серьезным увлечением фон Брауна была, по-видимому, Доротея Брилл, двадцатисемилетняя берлинка, родом из южногерманского городка Тюбинген. Пятого апреля 1943 года фон Браун послал официальное заявление в соответствующие инстанции рейхсканцелярии СС с просьбой позволить жениться на Доротее Брилл. Эсэсовские чиновники могли дать согласие на брак только после проверки чистоты расы избранницы фон Брауна. В досье фон Брауна Доротея упоминалась лишь один раз. О том, что же произошло на самом деле, можно только догадываться, и версий можно выдвинуть несколько.
Вполне возможно, что чиновники из отдела проверки чистоты расы обнаружили среди предков Эмми евреев и сочли ее неподходящей парой для фон Брауна.
Но, возможно, этого препятствия не было и Эмми просто погибла во время воздушных налетов на Берлин.
Нельзя исключить и такую версию: у Эмми либо у Вернера угасла любовная страсть, и они расстались.
В прошлом фон Брауна было немало подобных белых пятен. О нем он предпочитал молчать. Хранили молчание его друзья и коллеги, а документы, из которых можно было что-то узнать о жизни Вернера фон Брауна в Германии, либо сгорели во время пожаров, либо после раздела Германии между победителями оказались в советской зоне оккупации.
В первые же месяцы после окончания войны родителям Вернера удалось выехать в городок Ландсхут, в лагерь «Оверкаст», в котором под опекой американцев проживали семьи других немецких ракетчиков. Мария фон Квисторп в это время находилась в британской зоне оккупации и регулярно переписывалась с родителями Вернера. О судьбе ее отца ничего не было известно вплоть до сентября 1948 года. Позже выяснилось, что он находился в одном из лагерей в Восточной Германии. Отец Вернера фон Брауна решил позаботиться о Марии и выдать ее за Вернера, чтобы избавить девушку от тягот послевоенной жизни в Германии и сделать счастливым своего сына.
Многие из немецких ракетчиков были, как и фон Браун, холостяками и подумывали о том, чтобы обзавестись семьей и греться у домашнего очага. В разрушенной Германии были миллионы одиноких молодых женщин. Найти жениха после войны было непросто, и перспективы на будущее в Германии были довольно мрачными. Многие из этих женщин хотели уехать за океан, где готовы были выйти замуж за любого, лишь бы начать жить нормально. Однако армейские чиновники США не были склонны заниматься вопросами семьи и брака своих немецких контрактников, и фон Браун не был для них исключением. Поэтому немецким ракетчикам было объявлено, что если кто-нибудь имеет либо найдет себе невесту в Германии, то ему будет разрешено отправиться на родину (конечно же, в сопровождении американского офицера) для заключения брака, после чего он с молодой женой должен опять вернуться в Техас.
Вернер фон Браун отправился в Германию 14 февраля 1947 года. Свадебная церемония состоялась в лютеранской церкви в Ландсхуте 1 марта 1947 года. Об этом событии жители Эль-Пасо узнали через два дня из статьи «Женитьба фон Брауна», опубликованной в «Эль-Пасо геральд-пост». В ней рассказывалось о семье жениха и его работе над созданием ракет для Третьего рейха в годы войны.
Двадцать шестого марта 1947 года Вернер фон Браун вместе с молодой женой и родителями вернулся в Форт-Блисс. Теперь почти все семейство фон Браунов переселилось за океан. В Европе остался лишь один брат Вернера — Сигизмунд, который в прошлом являлся сотрудником германского посольства в Ватикане, а теперь был приглашен работать в качестве переводчика на Нюрнбергском процессе.
Женитьба не только сделала Вернера счастливым, но и способствовала его карьере и росту популярности в Соединенных Штатах. Один из коллег фон Брауна, Эрнст Штулингер, вспоминал: «Все восхищались молодостью, красотой и изяществом Марии и относились к ней с уважением и почтением, как к „первой леди“ немецкой колонии». Пресса Эль-Пасо не прекращала знакомить своих читателей с жизнью немецких поселенцев в Техасе. На страницах газет ежедневно появлялись новые и подчас неожиданные заголовки:
«Дети немецких ракетчиков хором исполняют в школе песню „Глаза Техаса“. Похоже, они клянутся в верности американскому флагу» («Эль-Пасо геральд-пост», 5 августа 1947 года).
«Конкурсы „Говори по-английски“ помогают детям Германии освоиться в Америке» («Эль-Пасо геральд-пост», 6 августа 1947 года).
«Немецкие ученые, похоже, не желают получать гражданство США» («Эль-Пасо таймс», 27 июля 1947 года). В ответ на критические замечания по поводу того, что немецкие специалисты до сих пор не являются гражданами Соединенных Штатов, представитель госдепартамента заявил, что никто из них пока не обращался с официальным заявлением предоставить им американское гражданство, и добавил, что, согласно законам Соединенных Штатов, никто из немцев не будет иметь на это права, по крайней мере, в ближайшие несколько лет. Однако уже через несколько месяцев ситуация, похоже, резко изменилась.
«72 немецких ракетчика желают стать гражданами США» («Эль-Пасо таймс», 5 ноября 1947 года). Семьдесят два немецких специалиста в области ракетостроения, участвующих в проекте «Пейперклип», обратились в госдепартамент с просьбой предоставить им американское гражданство. Майор Хэмилл сообщил, что с этой просьбой обратились все немцы из Форт-Блисса, которые имели на это право по закону. Те же, кто пока такого права не имел, решили для начала отказаться от германского гражданства.
Менее чем за год американская пресса и, в особенности, газеты Эль-Пасо превратили фон Брауна и его коллег из вражеских ученых и бывших нацистов в респектабельных законопослушных иммигрантов, добропорядочных отцов семейств и мужей, достойных стать гражданами Соединенных Штатов. Если отбросить некоторые странности, которые характерны для талантливых людей вообще, то все немецкие поселенцы в Форт-Блиссе были, как следовало из газет, славными парнями.
Однако не все американцы готовы были забыть, что почти все эти славные парни в годы войны были пособниками нацистов, некоторые даже носили погоны офицеров СС. Бурные протесты появились после того, как немецкие ракетчики дали свои первые интервью американским репортерам. Тридцатого декабря 1946 года группа выдающихся американских деятелей, включая гениального физика Альберта Эйнштейна, известного политика Ричарда Нойбергера, профсоюзного лидера Филиппа Мюррея и религиозных лидеров — раввина Стивена Уайза и пастора Нормана Винцента Пила, направила президенту Гарри Трумэну ноту протеста, в которой было, в частности, написано следующее: «Мы считаем этих людей потенциально опасными для Соединенных Штатов, поскольку они способны посеять на американской земле семена расовой ненависти и религиозной нетерпимости. Многие из них в прошлом либо состояли в нацистской партии, либо молчаливо одобряли злодеяния нацистов, и поэтому мы считаем, что они не достойны быть гражданами Соединенных Штатов и занять со временем ключевые позиции в американской промышленности, науке и системе образования».
