• различие стимулов у человека, который мог бы купить эффективность, и у того, кто затем воспользовался бы ее плодами (например, владельцы домов и арендаторы квартир или строители домов и оборудования и их покупатели);
• цены, которые недостаточно или неверно отражают фактические затраты для общества, не говоря уже о затратах на охрану окружающей среды и затратах для будущих поколений;
• большая легкость и удобство в организации и финансировании одного большого проекта вместо множества мелких;
• устаревшие правила, которые мешают внедрению эффективности или ставят ее вне закона — от запрещения водителям заказных такси подвозить кого-либо на обратном пути до разрешения грузовикам производителей перевозить только свою собственную продукцию, ограничения площади окон в зданиях даже тогда, когда их увеличенная площадь экономит энергию, льготных тарифов на перевозку, дающих сырьевым материалам преимущества перед материалами, возвращенными в оборот.
• почти всеобщая практика регулирования деятельности коммунальных служб снабжения электроэнергией, газом, водой и т. д., когда они поощряются за увеличение потребления, а иногда даже штрафуются за повышение эффективности использования ресурсов (достойный сожаления побочный эффект реструктуризации британской энергетической системы).
Все эти препятствия можно преодолеть при условии постоянного и пристального внимания к проблемам, описанным в главах 4–7. Необходимо стимулировать сбережение ресурсов, а не их растрачивание; внедрять процедуры выбора наилучшего продукта, прежде чем купить его. Нужна конкуренция в сбережении ресурсов, а не в их растранжиривании. Ни одно из этих преобразований не будет быстрым или легким; но неосуществление их обрекает нас на решение гораздо более трудных проблем.
Упомянутую выше проблему человеческих ресурсов можно в действительности преодолеть легче, чем мы сначала предполагали. В таких странах, как Китай, Россия, Индия и Бразилия, существует замечательный интеллектуальный потенциал двух с лишним миллиардов людей, которые ранее были исключены из процесса принятия решений — то же самое в течение длительного времени имело место по отношению к большинству женщин на Севере и на Западе. Использование упомянутого потенциала могло бы привести к впечатляющему успеху. Хотя еще не ясно, как это сделать, некоторые из приведенных ниже примеров (таких как «Вентиляторы, насосы и двигатели», глава 1, и «Наземное метро Куритибы», глава 3) свидетельствуют, что выгоды для всего мира могли бы быть огромными.
Хотя повышение эффективности использования ресурсов — не простое дело, оно все шире применяется на практике. В середине 70-х годов, например, полемика в области американской инженерной экономики сводилась к тому, могут ли незатратные сбережения энергии составить в сумме примерно 10 или 30 % от общего потребления. В середине 80-х годов дискуссии велись вокруг диапазона от 50 до 80 %, а в середине 90-х годов профессионалы обсуждают вопрос, находится ли потенциал возможностей ближе к 90 или к 99 %, что даст экономию в 10—100 раз. Как показывает наш анализ 50 конкретных ситуаций, такие сбережения уже достигаются рядом компетентных специалистов. А как заметил экономист Кеннет Боулдинг, «все, что существует, возможно».
Несмотря на захватывающие возможности революционного подъема эффективности, мы не должны забывать и о вероятности нежелательных последствий. На более эффективных автомобилях можно ездить дольше, что позволяет значительно расширить их парк. Экономия воды может привести к дальнейшему расползанию пустынь. В целом эффективность использования ресурсов может способствовать значительному росту населения в течение продолжительного периода времени. Таким образом, бурный экономический рост за счет сбережения ресурсов может свести на нет достигнутый выигрыш, если не направить развитие в другое русло. В главах 12–14 мы возвращаемся к теме о том, как обуздать экономию ресурсов, превратив ее из инструмента для изготовления вещей, которые вообще не следовало бы делать, в орудие для достижения человечных и достойных целей, удовлетворяющих глобальным потребностям.
Более того, мы должны трезво относиться к широко распространенной структуре стимулирования, управляющей движением инвестиционного капитала, которая всегда отдает предпочтение максимальной прибыли на инвестированный капитал при соответствующем риске. И мы можем обнаружить, что даже весьма выгодные капиталовложения в эффективность не обязательно будут конкурентоспособными на рынках капитала по сравнению с традиционными инвестициями, скажем, в разработку месторождений полезных ископаемых в Индонезии или Заире или в китайскую индустриализацию.
Несмотря на все эти препятствия и проблемы, мы, разумеется, не видим все в мрачном свете. На рыночную конъюнктуру и общественность можно оказывать влияние. Хорошо осведомленные потребители могут высказаться в пользу эффективности и потребовать, чтобы этикетки на продуктах сообщали об использовании ресурсов в производстве и при продаже. Для революции в области эффективности владельцы капитала и демократическое большинство должны иметь право запрашивать полную информацию и пользоваться равными условиями игры. В главах 4–7 освещаются некоторые из наших стратегических идей в этом направлении.
Наконец, в части IV рассматривается более разумная цивилизация на языке, далеко выходящем за рамки технологии и количественных целей. Наша экономическая политика неизбежно должна преодолеть вводящие в заблуждение показатели, такие как ВВП (валовой внутренний продукт), который отражает оборот товаров и услуг, а не благосостояние. Неформальный сектор, все еще остающийся жизненно важным и существенным во многих развивающихся странах, заслуживает того, чтобы быть заново открытым нашими экономистами. Упрощенческие взгляды на выгоды свободной торговли также потребуют глубокого пересмотра.
ЧАСТЬ I. Пятьдесят примеров учетверения производительности ресурсов
Глава 1. Двадцать примеров революционных преобразований в использовании энергии
Люди привыкли говорить об «энергосбережении». Выражение «экономия энергии» имеет моралистический подтекст. Отец обычно убеждает своих детей выключать свет, выходя из комнаты, и никогда без нужды не оставлять работающими электрические приборы. В конце концов, расточительность не только стоит денег, но и всегда считалась грехом. Когда была осознана необходимость охраны окружающей среды, реакция со стороны правительств и поставщиков электроэнергии не отличалась изобретательностью: вы (выставляющие слишком большие требования люди) можете получить столько охраны окружающей среды, сколько захотите, если вы готовы радикально уменьшить ваши требования. Упрощенческое понятие о сбережении энергии путем добровольного самоограничения позволило руководителям избежать творческого решения вопроса об энергии.
В последние годы появилось новое выражение: «рациональное использование энергии». Употребление этого термина усиливает репутацию оратора: предполагается, что он компетентен в вопросах энергетики. Поэтому, хотя мы и не решаемся отвергнуть этот термин, он нас не устраивает. Он звучит так бюрократически, сложно и оборонительно. Он не доставляет никакой радости и непонятен, когда речь идет о связи между использованием энергии и технологическим прогрессом. Именно о технологическом прогрессе эта книга. Или скорее о переориентации технологического прогресса. Мы предпочитаем говорить об «энергетической производительности».
Сам по себе и в зависимости от условий, в которых вы находитесь, термин «производительность» может иметь положительный или отрицательный смысл. Это смешение значений — медвежья услуга экономистов, которые сузили термин до такой степени, что он означает только производительность труда. В прошлом производительность труда означала процветание, сегодня же она неизбежно связана с угрозой безработицы.
С другой стороны, энергетическая производительность — нечто, что все могут с радостью приветствовать. Практически никто от нее не проиграет.
Эта глава — о повышении энергетической производительности в четыре раза. Выражения «энергосбережение» или «рациональное использование энергии» просто недостаточны для того, чтобы передать соответствующий смысл жизнерадостной атаки на широко распространенных технологических динозавров. Понятие об «энергетической производительности» более соответствует поставленной задаче.
На первый взгляд может показаться, что, используя в качестве эталона «фактор четыре», мы исключаем значительную часть производства: выплавку алюминия, учитывая законы термодинамики, невозможно сделать в четыре раза более энергетически эффективной. То же справедливо и для производства хлора, цемента, стекла и некоторых других исходных материалов. Но нам не придется отказываться от потенциала «фактора четыре», которым обладают эти материалы. Алюминий и стекло в высшей степени пригодны для переработки, и такая переработка сэкономила бы большую часть энергии, необходимой для их производства из сырьевых материалов. Для некоторых конечных использований ряд материалов можно заменить другими, без какого-либо ущерба для производящего сектора, либо материалы могут быть использованы более целесообразно. Поэтому большинство применений металлов или стекла, с учетом всего срока службы, должно обеспечивать четырехкратное увеличение энергетической производительности.
