В условиях, когда необходимо сберегать и создавать рабочие места, потребуется политический талант, чтобы по возможности не расширять запас товаров. Хотя запасы залежалых товаров представляются сегодняшним политикам и промышленникам кошмаром, перспективы создания и сохранения рабочих мест на самом деле не так уж плохи.
Одна из лучших стратегий в этом отношении непосредственно связана с самой производительностью ресурсов. Производительность ресурсов означает квалифицированный труд для удовлетворения потребностей клиентов, обслуживания и ремонта машин, утилизации и переработки использованных материалов и т. д. Зарплата новым работникам сферы обслуживания будет частично выплачиваться из денег, сэкономленных на ресурсах. С другой стороны, некоторые рабочие места будут потеряны, например, в горнодобывающей промышленности и энергетике, перевозке сырья и товаров. Характер работы, конечно, изменится, и доля рабочих мест, связанных с обслуживанием, будет увеличиваться.
Для Севера, обеспокоенного потоками дешевых и недолговечных потребительских товаров с Юга, экономика услуг может принести некоторое облегчение в плане сохранения рабочих мест. Техническое обслуживание, ремонт, модернизация, финансовое обслуживание автомобилей, используемых в США или Европе, будут, как правило, проводиться на месте, в основном, в небольших городах, даже если сам автомобиль прибыл из Кореи или Мексики. Мы считаем, что значительно больше рабочих мест будет сохранено и создано путем активного продвижения к экономике услуг, нежели продолжением политики невмешательства в устаревшую промышленную парадигму. Однако, согласно частному сообщению Вальтера Штаэля, еще никто никогда не оценивал баланс рабочих мест. Мы можем добавить, что довольно трудно с методологической точки зрения непосредственно связать создание или потерю рабочих мест с какой-либо конкретной стратегией.
12.3. Работать до восьмидесяти лет?
Женевьев Ридей-Мальви, работающая с Джиарини и Штаэлем, заметила важное обстоятельство, которое привело ее к столь же важному предложению. Она говорит, что экономика услуг предоставляет больше возможностей для работы людям с богатым жизненным опытом. Знание потребителей какой-либо отрасли промышленности может во многих случаях играть более существенную роль, чем детальное знание законов физики. Она объединяет данный факт с насущным вопросом социальной политики, стоящим перед всеми промышленно развитыми странами: как гарантировать пенсии все возрастающему числу пожилых людей в нашем обществе? Кроме того, многие из этих пожилых людей намного здоровее и работоспособнее, чем люди того же возраста 50 или 100 лет назад. На основе этих наблюдений Ридей-Мальви приходит к мысли о необязательной, но вознаграждаемой работе в течение неполного рабочего дня для пожилых людей. Илл. 15 на вкладке символически представляет взаимосвязь между демографией, изменением характера работы, новым жизненным циклом (в котором здоровая, активная жизнь продолжается до старческого возраста) и проблемой финансирования завтрашних пенсий.
В обстановке, когда общество вынуждено искать пути решения обостряющейся проблемы безработицы, предложение, чтобы люди дольше оставались на своих рабочих местах, может показаться противоестественным: это означает — «отнимать рабочие места у молодых». На самом деле как раз наоборот. Если все возрастающее бремя пенсионных выплат взвалить на плечи работающей молодежи, цена такой работы возрастет до абсурдных размеров. Стоимость работы вытеснит ее с рынка (как это уже случилось в нескольких европейских странах). Кроме того, виды работ, предлагаемых пожилым людям и принимаемых ими, как правило, оказываются непривлекательными для большинства молодых людей: в основном, это уход за еще более пожилыми людьми, ремонт «устаревших» товаров и электроприборов, а также работа, где требуется многолетний опыт.
Так или иначе, меры по снижению финансового бремени пенсий могут стать настоятельной необходимостью. С другой стороны, экономика услуг могла бы сделать эти меры весьма привлекательными и выгодными для всей экономики. Наконец, можно предположить, что перспектива получения доступных и надежных услуг заставит многих клиентов направить значительные дополнительные средства на оплату таких услуг, вместо того, чтобы тратить их на деятельность, оказывающую мало влияния на рабочие места в стране.
Глава 13. Торговля и окружающая среда
13.1. Свободная торговля укрепляет капитал, но ослабляет труд и наносит ущерб окружающей среде
Считается, что международная торговля и конкуренция нацелены на повышение экономического благосостояния людей. В то же время международная конкуренция используется во всех странах для объяснения и оправдания провалов социальной политики, ущерба окружающей среде, снижения уровня занятости и неумеренного внедрения технологий, подвергающих риску окружающую среду или здоровье человека.
Заверения экономистов и политиков, что выгоды от торговли превышают риски и издержки, находят положительный отклик у тех, кто владеет значительным капиталом. Для них свободная торговля открывает возможность дать своим деньгам работать там, где они приносят наибольшую прибыль. Тем, у кого нет денег, значительно труднее увидеть выгоды свободного движения капитала. К тому же владельцы капитала часто шантажируют их, угрожая уехать из страны.
Угроза покинуть страну высказывается также при любой попытке политиков обложить капитал налогами. В прошлом налогообложение капитала являлось одним из наиболее естественных способов наполнения общественного кошелька — при условии, что налоги поддерживались на разумном уровне. Налогообложение всегда было законным способом перераспределения. Во времена высокой безработицы налогообложение капитала представляется даже более целесообразным, поскольку налогообложение труда становится особенно проблематичным, а растущие социальные различия лишний раз свидетельствуют в пользу законности перераспределения. Однако капитал может легко избежать высоких налогов путем эмиграции. Труд не может так поступить. Разрыв между способностями труда и капитала к выгодным сделкам все увеличивается. Отражая это, уровни трудовых доходов и уровни доходов от капитала явно идут в разных направлениях, начиная с 1980-х годов, как показано на рис. 46 для одной из стран ОЭСР — Федеративной Республики Германии. В США заработки рабочих даже снижались при стремительном повышении дохода от капитала.
Рубеж 1970—1980-х годов обозначил начало сокрушительной победы философии свободного рынка в сочетании с «перестройкой» систем социального обеспечения. Вполне естественно предположить, что между обоими процессами существовала причинная связь.
«Конкуренция — это война»
Падение морали более опасно для нашей цивилизации, чем тенденция увеличения разрыва в доходах. Сейчас имеются серьезные экономисты, которые восхваляют разрушительную силу рынков, а некоторые люди этой профессии с готовностью подхватывают концепцию «созидательного разрушения» Йозефа Шумпитера. Следует отметить, что во времена, когда Шумпитер писал свои работы, разрушительная сила рынков была незначительной по сравнению с тем вредом, который они могут нанести сейчас. В «Сверхконкуренции» (1994) Ричард Д'Авени идет еще дальше Шумпитера, заявляя, что «конкуренция — это война». Для него цель конкуренции состоит не в том, чтобы быть лучше соперника, а в том, чтобы уничтожить его. В такой беспощадной философии не остается места для этики.
Некоторые ищут утешение в теоретическом предположении, что эта «война» идет между спекулятивными торговцами или обезличенными владельцами капитала, такими как пенсионные фонды, которые вовлечены в компьютеризированное движение капитала по всему земному шару. Но всегда есть люди, каким-либо образом связанные с капиталом. Проигравшие начнут возмущаться квазивоенным поведением победителей — и мы окажемся в гуще холодной войны нового вида, которую слишком легко связать с вооружениями, шантажом и прочими подобными вещами.
Размышляя о последствиях концепции «конкуренция — это война» для цивилизации, мы надеемся, что она останется лишь преходящей модой среди некоторых экстремистов в области экономики.
Можем ли мы все еще позволить себе социальную политику?
Совершенно неограниченные рынки, похоже, представляют очевидную опасность для социальной политики. Парадоксально, не так ли, что вслед за периодом неуклонного и существенного прогресса в создании благосостояния, облегчения доступа к мировым ресурсам и значительного разоружения после внезапного окончания холодной войны процветающие страны не могут больше «позволить себе» проведение социальной политики. Но как раз это и пытаются сейчас доказать общественности промышленность и многие экономисты. Осуждение столь вопиющего противоречия между здравым смыслом и экономической риторикой звучало рефреном во многих речах на Международном совещании на высшем уровне по социальному развитию, проходившем в Копенгагене в марте 1995 г.
