Бруклинской военной верфи поручили подготовку предварительных планов контракта и спецификаций. Заинтересованность в этой работе проявили компании «Тодд-Эри» и «Бетлехем-Хобокен». Они, как ожидалось, должны были привлечь «Гиббс & Кокс» или «Кокс & Стивенс» для выработки детального проекта. «Дженерал электрик» вместе с французской компанией «Альстом», построившие силовую установку «Нормандии» в 1930-х гг., взялись отремонтировать ее.
За время окончательного восстановления корпуса были выработаны детали проекта APV — 4 — «Нормандии»/«Лафайета», согласно которым APV — 4 сможет принять в общей сложности до 14 750 человек — 600 войсковых офицеров, 2000 человек персонала, 150 судовых офицеров и 12 000 солдат. На 260-метровой взлетно-посадочной полосе разместятся 31 бомбардировщик «Би — 25» или 169 истребителей «Ф4Ф — 4». Судно предполагалось снабдить восемью пушками 38-го калибра, пятнадцатью 40-мм счетверенными зенитными установками, тридцатью шестью 20-мм пушками и соответствующим числом орудийных расчетов.
Бывший лайнер также предполагалось снабдить средствами дозаправки в море, новым кафетерием на 1800 мест, новыми, более емкими резервуарами для пресной воды, новыми поперечными и продольными переборками, армированным палубным покрытием, новыми грузовыми лифтами, выпускными грузовыми портами ниже ватерлинии, торпедно-защитными переборками, прожекторами-искателями; предполагалось выполнить более сотни прочих мелких изменений. К середине августа реализация этих планов продвинулась достаточно далеко, чтобы приступить к модельным испытаниям, которые продлились до сентября.
К началу ноября 1943 г. «Нормандия» была готова покинуть пирс № 88 и отправиться в свой первый после 1939 г. рейс. Теперь она была полностью на плаву, но сохраняла крен в 1 — 2°, так что вода из протечек продолжала скапливаться в трюме по левому борту, откуда ее беспрерывно откачивали три насоса. Все временные переборки, подпорки, бетон и мусор удалили, трещины и щели в корпусной обшивке законопатили рогожей и мешками с опилками. На единственной теперь верхней палубе судна появились временная деревянная конструкция для подвески якорных огней и временный деревянный мост с колоколом для пожарной тревоги или подачи туманных сигналов.
В ранние утренние часы 3 ноября на причале № 88 по приглашению флота собралось около шестидесяти репортеров и фотографов. Эскадрон буксиров — «Мезек», «Брэди и Макалистер» и «Далзелл» — качался на волнах в доке и под кормой «Нормандии» у концов перлиней, закрепленных на специальных буксировочных кольцах, прикрученных к корпусу судна возле ватерлинии. На борту находилось 200 рабочих военной верфи, отделение береговой охраны и 25 гражданских, работавших на насосах. Этими людьми командовал капитан Маккитрик, принявший судно на церемонии неделей раньше; он сообщил репортерам: «Я могу сказать, что это судно очень скоро вступит в строй».
По сигналу Маккитрика буксиры начали оттаскивать «Нормандию» от причала, вывода корму в воды прилива. Руль был намертво закреплен в центральном положении, а двигатели бездействовали. Как только корпус двинулся, послышались оглушительные ликующие крики рабочих на причале и на палубе судна.
Репортеры и фотографы захватили разнообразные мелкие суденышки и отправились вслед за огромным кораблем. Тысячи других ньюйоркцев наблюдали за судном по мере медленного движения вниз по Гудзону, но многие не узнавали его. Бывший лайнер имел теперь плоский верх; надстройка, мачты и трубы исчезли. Борта были исполосованы ржавчиной и масляными пятнами, не было даже флага. Судно напоминало огромный катафалк, который тянул в траурном темпе рой крошечных буксиров, или мертвого слона, которого волочит полк пигмеев.
Управление огромным полупустым корпусом было шумным, но непростым процессом. Вначале Маккитрик стоял на одном из временных деревянных крыльев в области бывшего мостика, потом переходил на другое, отдавая свистком и взмахами рук сигналы буксирам. Если он хотел полного хода, то несколько раз подряд отрывисто свистел. Буксиры подтверждали приказы собственными свистками.
В 11:30 дня «Нормандия» миновала Бэттери, где ее приветствовала небольшая изумленная толпа. Еще через несколько минут она прошла мимо статуи Свободы, которая, как и «Нормандия», олицетворяла свободолюбивую Францию.
Газеты позже сообщили, что корпус вели в секретный сухой док на восточном побережье, но любой остроглазый мальчишка с парома Стейтен-Айленда мог видеть, куда именно они направлялись: участок земли в форме вилки длиной более трех километров, который выдавался в залив Аппер-Нью-Йорк восточнее города Бейонн в Нью-Джерси. В его оконечности располагался новый сухой док военной верфи, и в 2:30 пополудни «Нормандия» стала первым вошедшим в него судном.
Флот ожидал, что корпус простоит в доке три недели — именно столько требовалось для проведения экспериментов на плавучесть и стабильность, но все пошло не так, как ожидалось. Отвратительным сюрпризом стали повреждения корпуса, и адмирал Кохрейн, руководитель Судового бюро, приказал отремонтировать его. Затем последовала еще более скверная неожиданность: осмотр показал, что практически вся силовая установка «Нормандии» разрушена. Котлы, моторы, генераторы, турбины, вспомогательное оборудование — всё требовало ремонта, для чего пришлось бы разукомплектовать другие военные суда, находившиеся в строительстве. Это означало еще большие расходы и существенную задержку.
10 ноября Кохрейн рекомендовал пересмотреть решение о восстановлении «Нормандии». Судно не будет готово к военной службе по меньшей мере в течение 18 месяцев, сообщал он в письме командующему военно-морскими операциями. Кроме того, с новыми машинами, вооружением и прочим оборудованием стоимость работ составит около 50 млн. долл. Через десять дней после этого последовало заявление Нокса: на переоборудование «Нормандии» средств не тратить, а всё подготовленное для установки на борт судна оборудование срочно передать другому авианосцу американского флота.
Конечно, будь реальная военная потребность в «Нормандии», она была бы восстановлена, несмотря на урон, нанесенный корпусу и машинам, несмотря на затраты людских ресурсов и материалов. Но осенью 1943 г. высшее командование в Вашингтоне понимало, что к тому времени, когда «Нормандия» вступит в строй, в ней не будет надобности. Война кончается, а на крайний случай США вскоре изготовят атомную бомбу…
Тем не менее к январю 1944 г. корпус «Нормандии» привели в порядок, а вдоль ее ватерлинии появилась нарядная черная полоса. 11 января гигантское судно еще раз взяли на буксир. На этот раз местом назначения стал причал на Коламбиа-стрит в Бруклине, расположенный возле устья Гованус-Канал, на южном берегу Ред-Хук.
Во избежание перехода по самой загруженной части залива, «Нормандию» отбуксировали по большой петле к югу, ближе к проливу Нэрроуз, затем севернее, мимо Бей-Ридж и Буш-Терминал. Буксировка отняла около двух часов. В Бруклине для «Нормандии» ничего не планировалось. «Тодду» приказали «сохранить лайнер», пока ВМФ не получит дальнейшие инструкции.
Пока решалась ее судьба, «Нормандия» спокойно стояла на приколе возле Коламбиа-стрит в Бруклине, ржавея и зарастая мхом по ватерлинию. Любой проходящий мимо буксир или баржа могли случайно, без особых усилий протаранить ее. В течение этого периода «Нормандию» обслуживал один-единственный офицер ВМФ, лейтенант Джордж Хеффнер. Противопожарную вахту и наблюдение за безопасностью на ней обеспечивали несколько матросов береговой охраны, прибывавших сюда каждое утро.
Полдесятка рабочих продолжали удалять бетон, заполнявший некоторые из се танков, красили трубопроводы и палубы, покрывали оборудование предохранительным средством. По иронии судьбы, среди них был и Клемент Деррик, чья горелка более двух лет назад вызвала пожар на судне, и Джек Пануццо, который спас во время этого пожара несколько человек.
Интерьер «Нормандии» представлял пещеру с зияющими пустотами. Голоса вызывали странное эхо, каждый шаг поднимал облака ржавой пыли. Но с тусклыми лампочками, натянутыми на проводах но ее сходням, она могла бы оказаться смертельной ловушкой для тех, кто не был с ней хорошо знаком. Чтобы быть уверенными, что никто не потеряется, на стальных переборках рабочие мелом начертили стрелки, указывающие путь к выходу.
Только плавательный бассейн, облицованный мозаичной плиткой, еще был узнаваем. В машинном отделении какой-то любопытный «сапожник» разобрал сломанную турбину и разложил се части по всему пыльному полу. На голой, полностью срезанной, Прогулочной палубе импровизированные перила обозначали край бортов, деревянные крышки закрывали шахты лифтов и выходы различных трубопроводов. Два из четырех се винтов и четыре вала были принайтованы к палубе, надпись гласила: «НЕ ТРОГАТЬ — НУЖНО». Осадка пустого корпуса составляла 7,8 м в сравнении с первоначальными 11,1 м.