Глава 7
Одержимость
Моя иллюстрированная монография о первом целаканте вышла в феврале 1940 года. Со смешанными чувствами перелистывал я сигнальный экземпляр. Гордость достигнутым омрачалась горьким сознанием, какой ценой все это далось.
Книга, бесспорно, содержала немало сведений. Один мой друг, ученый (но не ихтиолог), заметил: «Бог мой, если ты ухитрился столько написать об остатках рыбы, что бы ты сделал из целой?» Шутки шутками, а главная работа еще была впереди.
Война, война, война… Научная работа, которая не служила целям войны, неуклонно сокращалась. Рыба интересовала людей лишь как продукт питания для вооруженных сил. Моя двойная жизнь продолжалась; нам надлежало обучать людей, как делать взрывчатку для уничтожения других людей. Среди студентов становилось все больше девушек.
Все это время монография о целаканте лежала на моем столе; загадка не давала мне покоя. В 1944 году мужчины начали возвращаться из армии, и нам стало труднее, чем когда-либо: нехватка преподавателей, дополнительная нагрузка, группы для демобилизованных…
Откуда взять воодушевление, чтобы вдалбливать премудрости науки в головы людей, которые после всего пережитого невольно относились с усмешкой к студенческой жизни? Что ни говори, если ты привык бороздить небо на истребителе, преследовать и убивать, привык повседневно смотреть в глаза смерти, то валентность и эквивалентный вес не очень-то волнуют твое воображение.
Но даже в мрачные дни войны увлечение рыбами все сильнее овладевало мной, и к 1945 году я убедился, что рано или поздно все равно порву с химией. Одно меня смущало: на что жить? Я не видел никаких надежных источников существования. Говорили, будто премьер-министр предлагал создать лучшие условия для некоторых видных ученых, однако Грейамстаун находится далеко от центра событий. И тут я получил из Иоганнесбурга письмо от совершенно незнакомого человека, ныне покойного Брэнеби Кэя. Он предлагал мне написать популярную книгу о рыбах и сообщал, что на это выделено 1000 фунтов. По какому-то удивительному совпадению письмо было датировано тем самым числом (26 сентября 1945 года), на которое приходится день моего рождения и моей жены (наш сын долго рос в убеждении, что все супруги родились в один день).
Мои исследования в области ихтиологии давно заставили меня мечтать о создании такой книги. Много лет назад, не располагая никакими средствами для издания, я начал было писать, однако убедился, что расходы превзойдут все средства, какие я смогу собрать. Пришлось все — текст и иллюстрации — отложить в сторону.
Получив письмо, я достал свою рукопись и просмотрел ее. Приятно было почувствовать, насколько я продвинулся с тех пор. Я ясно понимал, что мое сочинение недостаточно хорошо. Мои представления стали за это время шире и четче, замыслы — обширнее и глубже.
Таким образом, в своем ответе Кэю я мог изложить почти исчерпывающий проспект книги, а также сообщить, что 1000 фунтов будет мало. Он тотчас ответил, что хороший план и компетентного автора найти гораздо труднее, чем деньги. Был создан совет попечителей, и еще до конца 1945 года дело пошло полным ходом.
Если до сих пор химия и рыбы делили мое время поровну, то теперь судьба бросила все гири на чашу ихтиологии. Меня ждали не только мои любимые рыбы, но и работа, о которой я давно мечтал, которая имела ясную цель и которую надо было довести до конца.
Приблизительно в это время до нас дошли слухи об учреждении Совета научных и промышленных исследований (СНИПИ), призванного координировать все виды научных исследований и распределять ассигнуемые средства. Поможет ли мне Совет в моем деле, которое уже выходило из стадии мечты? Смогу ли я получать нужных рыб, сменив сероводород на формалин? Работа над книгой продвигалась быстро, и мой дом стал похож на лабораторию и мастерскую. Я подобрал молодых художников и объяснил им, как надо рисовать рыб для нашего труда, — попросту говоря, такими, каковы они в действительности! Кое-кто не справился с этой задачей и ушел, зато оставшиеся выполняли работу отлично.
Тысяча девятьсот сорок шестой год оказался одним из самых трудных в моей жизни. Учебные группы были очень большие, некоторые приходилось делить на две. Моя жена, тоже химик, не могла оставаться в стороне: она пошла преподавать. Нам доставалось почти так же тяжело, как во время работы над целакантом. Мы превратились в машины. Со всего побережья Южной Африки и с траулеров рыбаки слали рыб для иллюстраций. В июне — июле 1946 года мы вместе с пятью художниками и фотографом провели месяц в районе Лоренсу-Маркиша, готовя материал для книги. Жили в старом-престаром, заброшенном доме, мебель почти вся из ящиков; зато соседство было весьма изысканное — мы поселились рядом с дворцом генерал-губернатора. Местные жители были поражены тем, что в дряхлый домишко наведываются знатные лица. Фотограф работал в тени кокосовой пальмы перед домом, являя собой бесплатное развлечение для ребятишек.
Большая часть моего времени уходила на сбор образцов в заливе, на островках и вдоль побережья, а жена прочесывала рынок, знакомясь с португальцами-рыбаками, вела хозяйство, объясняясь со слугами при помощи жестов, тщетно пыталась содержать в чистоте своего юного отпрыска, проверяла работу художников и была экскурсоводом для посетителей, щеголявших безупречными туалетами и мундирами. Рыба, день и ночь рыба… А мы не знали ни слова по-португальски. Наконец мы решили во что бы то ни стало изучить язык. Мы выполнили это намерение — после пяти лет упорных занятий.
Вернувшись в июле 1946 года в ЮАС, я узнал, что есть надежда получить от Совета научных и промышленных исследований научную стипендию. Я связался с соответствующими инстанциями и в сентябре 1946 года подал заявление о своем уходе с химического факультета с нового года. Это было для меня не гак-то просто: я всегда увлекался химией и любил преподавательскую работу. Теперь же мне предстояло отказаться от тесного общения со студентами, которых я обучал и наставлял с подлинным удовольствием.
Стипендия Совета исследований была утверждена, и в 1947 году началась моя новая жизнь. Сначала я располагал лишь одной рабочей комнатой, потом стало тесно, и в конечном счете, университет учредил отделение ихтиологии. Это отделение ныне размещено в бывшем военном здании; его прежние обитатели были бы немало поражены, увидев, чем теперь запиты помещения. Довольно необычное, возможно, даже уникальное отделение. Существует оно в основном на ассигновании Южноафриканского совета научных и промышленных исследований.
В то время (1946 год) наши головы были заняты почти исключительно будущей книгой, но, хотя этот труд не оставлял ни одной свободной минуты, мы не забывали и о целаканте. Как только стихли последние раскаты войны, со всех концов света к нам посыпались письма: целакант! Наконец в октябре 1946 года я написал председателю СНИПИ (Совета исследований), что, поскольку интерес к целаканту возрождается, неизбежно начнутся поиски новых экземпляров; естественно, в таком деле инициатива должна принадлежать Южной Африке.
Он ответил одобрительно и предложил немедленно приступить к разработке плана. Я послал детальный меморандум, после чего СНИПИ учредил небольшой комитет, поручив ему вплотную заняться этим вопросом.
В марте 1947 года газеты поместили следующую заметку:
«ЛАТИМЕРИЯ ЧАЛУМНА
Открытие в конце 1938 года живого целаканта в водах Южной Африки, в районе Ист-Лондона, все еще занимает умы биологов. Опубликованный отчет о препарированном экземпляре содержит все сведения, какие можно было собрать при таком материале, однако зоологи ждут данных о мягких тканях: они были утрачены до того, как их удалось изучить. Начало войны прервало подготовку экспедиций, которые должны были искать другие экземпляры замечательной рыбы.
Теперь, когда война кончилась, в различных странах, особенно в ЮАС, проявляют большой интерес к этому вопросу. Южноафриканский совет научных и промышленных исследований назначил комиссию; она рассмотрит, как наилучшим образом организовать надлежащую морскую экспедицию. Целью экспедиции будут не только поиски новых целакантов, но и сбор разного рода научных данных в сравнительно плохо исследованных районах Мозамбикского пролива.
Председатель комиссии — доктор С. Хоутон, директор Южноафриканского геологического управления, член Совета научных и промышленных исследований. Ответственный секретарь комиссии — профессор Дж. Л. Б. Смит из университета имени Родса в Грейамстауне. Комиссия призывает все общества и учреждения, а также всех заинтересованных частных лиц связаться с ней».
Какая-то «светлая» голова додумалась послать сообщение о предстоящей экспедиции в английскую печать; в нем говорилось, чтобы желающие принять участие писали мне. Я чуть не утонул в письмах. Можно было подумать, что Британские острова кишат молодыми людьми, мечтающими о приключениях. Пришлось напечатать опровержение.
