Владимир Красиков - Насилие в эволюции, истории и современном обществе

Ознакомительная версия.

Некоторое время после окончания холодной войны многие полагали, что прежняя насильственная история завершена и нам стоит лишь определиться с тем, как может быть развита демократия в тех странах, где она находится еще в зачаточном состоянии. Сентябрь 2001 показал нам, насколько мы заблуждались относительно возможного завершения истории насилия. Оказалось иллюзией, что великие несчастья ХХ века, такие как мировые войны и тоталитаризм, смогут заставить людей оставить политику насилия. На деле начался новый настоящий ренессанс политического насилия как нормы существования. Это весьма опасно, т. к. люди вновь начинают привыкать к повседневности насилия: ведь хорошо известно, что мировые войны предуготовлялись локальными конфликтами и опривычниванием насилия. Эти соображения актуализируют обсуждение проблемы насилия как феномена жизни и человеческого существования.

Проблема насилия обладает явственно междисциплинарным статусом. Это объясняемо тем, что насилие является тотальным феноменом жизни и человеческого общества. Соответственно, те науки, которые исследуют биологические и социальные проявления жизни, сталкиваются с проблемой насилия, решая ее в плоскости своих предметных интересов. Неудивительно, что предлагаются часто противоречащие друг другу решения и понимания.

Вместе с тем наличие богатого междисциплинарного материала делает возможным философские концептуализации и синтезы.

Предлагаемая читателям монография явилась результатом трехгодичной работы над исследовательским проектом (2007-2009 гг.), поддержанным РФФИ.

Мои слова благодарности всем людям, без помощи и поддержки которых было бы невозможным появление этой книги.

Конец XX – начало XXI вв. характеризуемо взрывом центростремительных тенденций в развитии наук, междисциплинарные исследования становятся нормой научной практики. Осваивая материал, я столкнулся с удивительным явлением сильного сходства теоретических моделей и выводов в отношении агрессии и насилия у дисциплин, позиционирующих себя как отличные: этология животных и человека, социобиология, биополитика, психогенетика, нейрофизиология, сравнительная и эволюционная психология, культурная антропология и др. Конечно, эмпирия и соответствующий ей категориальный аппарат у них отличны, однако в отношении общих подходов и теоретических схем наблюдаются знаменательные совпадения. По-видимому, это объяснимо как сравнительной методологической и теоретической молодостью этих междисциплинарных новообразований, так и соответствующим сильным влиянием на них, в силу «гуманитарной специфики» их предмета (человеческое поведение), таких зрелых дисциплин, как философия и психология в их классических ипостасях. Имманентная гуманитаризация естественнонаучных дисциплин делает возможным, уместным и увлекательным предлагаемое исследование насилия в разных сферах его проявления – от исходных начал живого вплоть до его утонченных изощренных ментальных форм. Попытаемся рассмотреть основные подходы, имеющиеся в разных дисциплинах, с тем чтобы наметить контуры их согласования в единую теоретическую последовательность.

Перво-наперво определимся с его различением с часто употребляющимся синонимично понятием «агрессии». Для этого сопоставим основные модели агрессии в комплексе биологических и социально-психологических наук, главным образом, т. е. специализированно-категориально, имеющих дело с этим явлением.

Бросается в глаза и представляется очевидным, что насилие – в принципе несамостоятельное явление, включенное в более универсальный феномен «агрессии». Насилие всегда составляет фрагмент агрессивного поведения, агрессивных действий, потому понять его невозможно вне осознания специфики его контекста. Нет насилия без агрессии, как и обратное (насилие не обязательно только «физично»). Соответственно, и в дальнейшем, после понятийных разграничений, «голое» насилие всегда будет рассматриваться каждый раз в обрамлении, «одеждах», контексте тех или иных разновидностей агрессии. Агрессия же, или шире – агонистическое поведение (включающее, наряду с агрессией, еще и бегство), связана, в свою очередь, с более широким поведенческим комплексом живых организмов, куда она включается как имманентная сторона, наряду с такой же постоянной стороной сотрудничества и кооперации.

Имеющиеся в биологических и психологических дисциплинах модели агрессии у животных и особенно у человека можно классифицировать по одному, фундаментальному критерию «степени врожденности». Существуют две влиятельные традиции альтернативных решений данного вопроса: ученые, постулирующие решительное преобладание наследуемости агрессивного поведения и небольших корректирующих возможностей условий окружающей среды, и мыслители, придерживающиеся мнения о доминировании прижизненных средовых, социокультурных и психологических факторов в формировании агрессии при относительно небольшой физиолого-инстинктивной составляющей. Как всегда, между четкими внятными позициями «или – или» располагается группа колеблющихся «диалектиков», пытающихся нащупать золотую середину.

Тезис о врожденности агрессии-насилия у людей пытаются наукообразно обосновать Ч. Ломброзо во второй половине XIX в. и З. Фрейд в начале ХХ в. Влияние обоих на последующие его судьбы, однако, различно. Ломброзо был и остается в памяти потомков скорее как популярный ученый-литератор, склонный к поспешным эпатирующим выводам, поверхностный собиратель исторических анекдотов для подтверждения своих постулатов. Ученый мир никогда особенно и не прислушивался к Ломброзо, являвшему скорее пример неуемного тщеславия. Иное дело Фрейд. Как к нему ни относись (он также любил литераторствовать и философствовать), он продуцировал много интересных и глубоких идей, оказывающих по сей день серьезное влияние на умы, занятые в самых разнообразных сферах деятельности.

Фрейд долгое время отвергал гипотезу о самостоятельном «влечении к агрессии», высказанную Адлером уже в 1908 году, и лишь в начале 20-х гг. ХХ в. признал танатальное влечение в качестве важнейшего компонента организации инстинктивной психической жизни, противостоящего сексуальному. Человек исходно испорчен, эта червоточина – инстинкт к смерти: стремление к саморазрушению, садомазохизм, скорбь, меланхолия, а также разрушение, направленное на других людей.1 Врожденная агрессивность, таким образом, трактуется Фрейдом явно этизованно: это темная, ночная сторона, что привносит неуместный оценочный характер («порча» чего и кем?). Имея дело только с наблюдениями, беседами с пациентами психиатрических лечебниц, Фрейд получал специфические эмпирические данные. Мышление, фантазии и переживания невротиков и легли в основание сконструированной Фрейдом своей особой нарративно-мифологической реальности, где, как и в философии, открывалось большое поле для метафизических спекуляций (Эдипов комплекс, зависть к пенису, Эрос и Танатос и пр.). Поэтому модель агрессии Фрейда – это скорее абстрактно-этическая риторика.

Лишь развитие этологических дисциплин в середине ХХ в. принесло реальный эмпирический материал, который позволил создать действительные теоретические обобщения относительно агрессии как общих врожденных механизмов у животных и человека. Речь идет о К. Лоренце и его последователях (социобиологи), которые и создали основы современных научно-биологических интерпретаций агрессии. Лоренц определил прежде всего сам термин «врожденности»: это то поведение, которое не может быть устранено или же серьезно модифицировано, сколь бы значительным ни было средовое воздействие.2 Другой важнейший постулат Лоренца: агрессия как борьба за выживание и воспроизведение идет главным образом между особями одного вида. Самое же существенное в понимании агрессии Лоренцем – это определение ее через понятие «побуждение», внутреннюю, имманентную для организма «энергию». Здесь Лоренц, вероятно, испытал влияние Фрейда с его гидравлической моделью сексуальности – он также применил подобный подход и к интерпретации агрессивности: имеется некий внутренний «резервуар» постоянно генерируемой организмом «агрессивной энергии», равно как и собственные врожденные пусковые механизмы. Если нормально-естественный выброс агрессии тормозится внешними обстоятельствами, то снижается порог соответствующего поведения, и достаточно небольшого побудительного импульса для того, чтобы произошел взрыв агрессии. Гидравлическая модель агрессивности – наиболее уязвимое место в концепции Лоренца. Вместе с тем именно он создал основы исторически следующей модели агрессивности как наследуемого комплекса признаков, показав ее эволюционную значимость: эффективная утилизация ресурсов территорий, половой отбор сильнейших и средство установления, поддержания иерархий.

Ознакомительная версия.