Сергей Козлов - Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1]

1-й и 2-й армиями составил около 100 км.

Операционный план первого периода войны

Как бы то ни было, война шла совсем по другому плану. Судя по всему, автором этого плана был сам император Александр I. Вот что

пишет об этом в своей статье «История 1812 года и “Записки Бенкендорфа”» Н.П. Грюнберг: «Но главная фигура — сам Александр I. Его стратегический талант и «глазомер» видны из помещенных выше писем к Багратиону. Сотрудничество его с Волконским требует пристального внимания. Бенкендорф делает изящный намек на главного автора стратегического плана: «Император, слишком скромно еще оценивавший собственные военные способности, поверил в этом отношении голосу своей армии и, к счастью, покинул Дрисский лагерь, предав его общей критике». Следовательно, Александр, покинув Дрисский лагерь, мог уже не столь «скромно» оценивать свои «военные способности». Он мог даже позволить себе в Полоцке покинуть армию: необходимо было «поднимать Москву», быть у государственного кормила в Санкт-Петербурге. Армии еще не соединились, но в том, что Багратион прорвется, император не сомневался, как нет сомнений и в искренности его письма от 5 июля к командующему Второй армией.

В какой-то мере участником разработки этого плана мог быть дядя императора, брат вдовствующей императрицы Марии Федоровны, генерал от кавалерии принц Александр Вюртембергский.

Не случаен и выбор главных исполнителей. Барклай и Багратион на свои должности подходили идеально и своими действиями полностью подтвердили выбор императора, соединив свои армии в Смоленске.

Никакого письменного документа по «плану Александра I — Волконского» (название, естественно, условное) не было и быть не могло ввиду высокой «степени секретности». Но те источники, что мы имеем, включая «Записки Бенкендорфа», свидетельствуют в пользу мнения о наличии у высшего русского командования совершенно определенного и в дальнейшем успешно реализованного стратегического плана на начальный этап кампании, дают представление о содержании и об авторстве этого плана.

«В ряду лучших [о планах войны 1812 года. — С.К.] — работа «советского периода» — статья В.В. Пугачева «О форме выработки русского стратегического плана Отечественной войны 1812 года» (Ученые записки Горьковского государственного университета, вып. 78, 1966, с. 625—646). Статья ценна широким анализом историографии и мемуарных источников по данной проблеме. Автор едва ли не первый в недавнюю эпоху писал об исключительной роли Александра I в военном руководстве России и в деле выработки плана, о его статусе главнокомандующего армиями. Главное достижение автора заключается в следующем. В.В. Пугачев пишет: «Что касается уже выработанных планов, то об этом имеется уже довольно много сведений. Однако следует отметить, что в числе документов нет плана, который был бы утвержден Александром I в качестве официального плана. О его содержании можно узнать из инструкций Барклаю, Багратиону, Тормасову и командирам корпусов о военных действиях». Причина, по мнению автора, опять-таки

заключается в том, что при тогдашней форме выработки плана колоссальную роль играл устный элемент и поэтому «письменного плана, с которого списывались бы инструкции Багратиону и т.д., составлено не было (с. 645)»23.

С его точкой зрения соглашается и авторский коллектив энциклопедии «Отечественная война 1812 года»: «Операционный план первого периода войны, как письменно оформленный документ, не обнаружен. В литературе до сих пор ведется дискуссия — проводилось ли отступление летом 1812 по плану или стихийно, под влиянием складывавшейся ситуации. Но в источниках встречаются упоминания о существовании «общего операционного плана», который, по-видимому, давая общую ориентировку командно-штабному составу российских армий, не содержал четких указаний и не ставил конкретных задач, но исходил из уже устоявшейся идеи — армии, имевшей перед собой превосходящего противника, предписывалось отступать, тогда как другая (или другие) должна действовать во фланг и тыл наступавшего неприятеля. План можно воссоздать на основе инструкций и директивных указаний главнокомандующим армиям, командирам корпусов и военно-оперативной переписки. При этом следует учитывать, что в начале войны отсутствовало единое командование и эту роль фактически взял на себя находившийся на театре военных действий император Александр I, вмешивавшийся в оперативные решения главнокомандующих 1-й и

2-й Зап. армий»24.

Кроме сказанного есть основания полагать, что организацию партизанских действий, как и организацию разведки, задолго до начала войны начал не кто иной, как лично император Александр I.

Подполковник Василий Иванович Дибич, описывая свою службу, указывал, что «шефом» партизан стал «согласно устному приказу Его величества» от 27 марта 1812 года и в качестве такового был «командирован генералом Барклаем-де-Толли 13 августа 1812 года. Позднее статус Дибича был подтвержден императорским указом от 31 октября 1812 года».

Правда, справедливости ради стоит сказать, что реальная деятельность подполковника Дибича не имела ничего общего с действиями партизанского отряда. Набрав отряд из пленных иностранцев, якобы чтобы «сдержать оный между Духовщиной и Вязьмой для воспрепятствования неприятелю пресечь коммуникационную линию, находящуюся между Москвою и Полоцком, и тем сохранить от его нападения провиант, находящийся между нашею Большой ар-миею и корпусом графа Витгенштейна», он занялся по сути тем, что сейчас называется «рэкетом» и «крышеванием». Обирал и грабил местных жителей и дворян, обещая защиту от неприятеля, при этом при первом слухе о неприятельском приближении немедленно уда-

лился из Белого, где квартировал его отряд. В конце концов, по жалобе дворян, Горчаковым было назначено расследование деятельности «первого партизана». Однако упомянутым указом императора от 31 октября 1812 года Дибич был оправдан. Вся эта история к описываемому вопросу отношения не имеет. Тем же, кто заинтересовался ею, рекомендую статью Б.П. Миловидова «Отряд подполковника В.И. Дибича в Смоленской губернии в 1812 году», опубликованную в 2008 году в сборнике «Отечественная война 1812 года и российская провинция в событиях, человеческих судьбах и музейных коллекциях».

Как бы ни проявил себя Дибич и его «корпус иностранных волонтеров», мы видим, что за три месяца до вторжения Наполеона в Россию лично император озаботился созданием партизанских отрядов на коммуникации вероятного противника. Б.П.Миловидов в той же статье пишет: «Вопрос о ведении партизанских действий накануне Отечественной войны был в поле зрения высшего военного и политического руководства империи. В частности, их необходимость обосновывалась в известной записке П.А. Чуйкевича, датированной 2 апреля 1812 года».

Также надо отметить, что партизанские действия в Русской императорской армии не были порождением Отечественной войны 1812 года. О том, что они являлись тактическими действиями, известными русским и ранее, свидетельствует письмо А.П. Ермолова Денису Давыдову от 10 февраля 1819 года, где он упоминает Дибича, как «первого из немцев партизана», которого довелось видеть русским еще во время кампании 1806—1807 годов.

О том, что это был не единичный случай, свидетельствует то, что Виктор Антонович Прендель, «состоя «для особых поручений» при Кутузове во время Аустерлицкого сражения в 1805 году, командует партизанским отрядом из 100 гусар и 150 казаков и «в тылу французской армии берет в плен 60 офицеров и чиновников, 260 солдат, истребляет обозы 7 пехотных, 4 кавалерийских полков и личные обозные повозки 7 генералов». За эти партизанские действия Прендель награждается сразу орденом Св. Владимира 4-й степени и производится в капитаны.

Следовательно, «мысль, зародившая систему партизанов» не только зародилась, но и осуществилась не в 1812 году и не у Давыдова»25.

Судя по тому, что, по свидетельству военного историка Н.С. Голицына, в Семилетнюю войну подполковник А.В. Суворов впервые отличился, командуя небольшим партизанским отрядом, партизанские действия в русской армии имели место, как минимум, еще в середине XVIII века. '

Поэтому абсолютное партизанское первенство в Русской армии установить вряд ли удастся.

Да в этом и нет нужды.

Накануне вторжения, 10 (22) июня 1812 года, Наполеон обратился к Великой армии: «Солдаты! Вторая польская война началась! Первая окончилась под Фридляндом и в Тильзите, где Россия клялась вечно сохранять союз с Францией и враждовать с Англией. Она нарушила клятву!.. Россия увлечена роком! Она не уйдет от своей судьбы. Неужели она полагает, что мы изменились? Разве мы уже не воины Аустерлица?.. Итак, вперед! Перейдем за Неман, внесем оружие в пределы России! Вторая польская война будет столь же славной для Франции, сколь и первая, но мир, который мы заключим, будет прочнее и прекратит пятидесятилетнее кичливое влияние России на дела Европы»27.