Последние достижения поведенческих наук, например, экспериментальной экономики и теории игр, демонстрируют, что вера — неотъемлемое человеческое свойство. Вера — основа взаимодействия между людьми; и не случайно на склонность к рискованному доверию обращают внимание такие разные философские системы, как экзистенциальное христианство Серена Къеркегора и современные теории переговоров в процессе экономического взаимодействия. Обе эти философские системы подчеркивают, как важно действовать на основании внутренней, субъективной убежденности, внутреннего импульса. Можно сказать, что современные поведенческие науки заново открывают важность веры, о которой религии знают испокон веков. Я бы сказал, что это новое открытие демонстрирует, что сам акт наличия веры может быть отделен от веры в некие божественные сущности.
И вот во что я верю: нас поддерживает какая-то сильная рука — не божественное провидение или контроль, но тот очень простой и реальный факт, что все мы выжили. Мы — последнее звено долгой последовательности существ, которые прожили достаточно долго для того, чтобы оставить потомство. Амебы, рептилии, млекопитающие. Поэтому, без сомнения, мы являемся экспертами по выживанию. Мы несем в себе мудрость, унаследованную от миллионов поколений животных и людей, — знание о том, как нужно жить в этом мире. Это ни в коей мере не значит, что мы способны предвидеть будущее или планировать все по нашему усмотрению. Это значит, что у нас есть веские причины доверять своей способности справляться с любыми проблемами. Мы получили эту способность по наследству, от рождения.
У нас нет никаких гарантий на вечную жизнь, совершенно никаких. Тайна смерти все еще не раскрыта. Но тот неопровержимый факт, что мы все-таки не вымерли, несмотря на змей, собственную глупость и ядерное оружие, убеждает нас в том, что у нас есть веские причины верить в себя и друг в друга, верить в саму жизнь. Просто верить. Коль скоро мы здесь, у нас есть веские причины верить в веру.
СКОТТ ЭТРАН — антрополог, научный руководитель Национального центра научных исследований в Париже, адъюнкт-профессор психологии, антропологии, природных ресурсов и окружающей среды Института социальных исследований Мичиганского университета. Автор книг «Когнитивные принципы естественной истории» и «Боги, в которых мы верим».
Нет Бога, существующего отдельно от человеческих представлений о Боге. Определенно, нет никакой Высшей Сущности, способной отменить непреложные и общие законы Вселенной ради наших личных или коллективных страстей и прихотей, — вроде режиссера, приглашенного, чтобы улучшить пьесу. Но существует ментальный (когнитивный и эмоциональный) процесс, одинаковый в науке и религии, который мешает нам верить в очевидные факты. Людям свойственно понимать существующее положение дел и находить ему место в безгранично сложной системе отношений между ранее не связанными друг с другом элементами. Возможно, это побочный продукт сверхчувствительного инструмента умозаключений, призванного оправдывать наши страсти. В любом случае человечество движется вперед в своей истории благодаря стремлению к неочевидной истине.
ДЭВИД МАЙЕРС — профессор психологии колледжа Хоуп штата Мичиган. Автор нескольких книг, в том числе «Что соединяет Господь? Христианские представления об однополом браке».
Как христианин и монотеист я начну с двух аксиом, которые невозможно доказать.
1. Бог существует.
2. Это не я (и не вы).
Эти аксиомы, взятые вместе, отражают мое глубочайшее убеждение, что какие-то из моих (и ваших) представлений ошибочны. Все мы смертны и склонны ошибаться. Мы обладаем достоинством, но не божественностью. Именно поэтому я считаю, что нам следует:
а) относиться ко всем нашим непроверенным представлениям как к рабочим гипотезам;
б) непредвзято оценивать идеи других людей;
в) стремиться к истине с помощью наблюдений и экспериментов.
Такое сочетание основанного на вере смирения и скептицизма и положило начало современной науке.
Оно же лежит в основе моих исследований и научных трудов. Целостную истину невозможно обнаружить, копаясь в собственных мыслях. Этого недостаточно. Поэтому мы проверяем свои идеи практикой. Если они выдерживают проверку, тем лучше для них, если нет — ничего не поделаешь.
Если говорить о психологии, именно этот процесс «постоянного пересмотра» много раз менял мои взгляды. Например, он убедил меня, что новорожденные обладают сознанием; что электрошоковая терапия часто облегчает трудноизлечимую депрессию; что экономические успехи Америки не изменили к лучшему мораль общества; что автоматические бессознательные реакции тормозят сознательное мышление; что травмирующие переживания редко удается забыть; что большинство из нас не страдает от заниженной самооценки; и мы не вольны сознательно выбирать свою сексуальную ориентацию.
ДЖОНАТАН ХАЙДТ — доцент факультета психологии Вирджинского университета. Его исследования посвящены нравственности, эмоциям и их проявлениям в разных культурах.
Я верю, но не могу доказать, что религиозный опыт и религиозные практики созданы и структурированы в основном на базе эмоций, которые развивались по другим причинам — в частности, благоговейного страха, нравственного превосходства, отвращения и привязанности. На форуме Edge подобное заявление вряд ли кого-то удивит.
Но я также верю (но не могу доказать), что враждебность по отношению к религии препятствует прогрессу в психологии. Подавляющее большинство людей живет в мире, наполненном магией, чудесами, святыми и постоянным контактом с божественным. Современной психологии почти нечего сказать об этих аспектах жизни; она сосредоточена на узком круге тем, о которых говорить модно или которые легко исследовать с помощью наших любимых методов. Я уверен: если психологи начнут серьезно относиться к религиозному опыту и попытаются понять его изнутри, как поступают антропологи, изучающие другие культуры, это только обогатит нашу науку. Я обнаружил, что религиозные тексты и свидетельства о чистоте и осквернении незаменимы для понимания чувства отвращения. Они также помогают мне увидеть масштабы нравственных проблем, связанных со злом, правами человека и справедливостью.
СЭМ ХАРРИС — автор книги «Конец веры: религия, террор и будущее разума», лауреат премии ПЕН-клуба в области публицистики 2005 года. Выпускник философского факультета Стэнфордского университета. В настоящее время пишет докторскую диссертацию по нейробиологии в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе (UCLA), посвященную исследованию неврологических основ веры, неверия и неопределенности представлений с помощью метода функциональной магнитно-резонансной томографии.
Двадцать два процента американцев свято верят, что в следующие пятьдесят лет Иисус вернется на Землю, чтобы судить живых и мертвых. Еще столько же считают, что это вполне возможно. Вопрос, который занимает меня больше всего и в научном, и в социальном смысле, — это вопрос веры самой по себе. Что значит верить, что некое предположение истинно на уровне интеллекта? Разница между верой и неверием в какое-то утверждение — ваш супруг вам изменяет; вы только что выиграли 10 миллионов долларов — один из самых мощных регуляторов человеческого поведения и эмоций. Как только мы соглашаемся с тем, будто то или иное представление о мире истинно, оно становится основой для наших дальнейших размышлений и действий. Если мы считаем его ложным, оно превращается просто в набор слов.
Я верю, но пока не могу доказать, что вера — это процесс, не зависящий от содержания того, во что мы верим. Это значит, что наши представления о Боге — в той степени, в которой мы действительно убеждены — ничем не отличаются от представлений о цифрах, пингвинах, сыре тофу и т.д. Это не значит, что все наши представления о мире достигаются посредством языка или что все лингвистические репрезентации реальности имеют одинаковую логическую основу. И мы знаем, что разные участки мозга принимают участие в оценке истинности утверждений, разных по содержанию. Однако я верю, что нервные процессы, в результате которых то или иное утверждение признается «истинным», основаны на более фундаментальной, связанной с вознаграждением активности лобных долей мозга — возможно, тех же участков, которые отвечают за то, насколько приятны или неприятны вкусы и запахи. Возможно, истина — это красота, а красота — истина, и не только в метафорическом смысле. А ложные утверждения вызывают у нас отвращение, в самом прямом смысле слова.
