Таким образом, нам известно, что древние люди ели мясо, но неизвестно, насколько часто они его ели и каким образом добывали — охотились или питались падалью. Бесспорные свидетельства того, что человек добывал себе пропитание охотой, появились значительно позже, около 100 000 лет назад, и даже тогда, судя по этим свидетельствам, человек все еще не был опытным охотником на крупную дичь. Следовательно, охотники, жившие 500 000 лет назад, были еще менее опытными.
Образ человека-охотника очень глубоко укоренился в нашем сознании, и нам очень сложно отказаться от веры в его важность. Сегодня охота на крупного зверя воспринимается как крайнее проявление мужественности; охотник — это всегда мачо. Этот образ — настоящая ловушка для антропологов-мужчин; при каждом удобном случае они стараются подчеркнуть ключевую роль охоты на крупную дичь в человеческой эволюции. Они утверждают, что именно благодаря охоте первобытные мужчины стали сотрудничать друг с другом, именно она способствовала развитию речи и увеличению мозга, а также объединению людей в группы, внутри которых делилась добыча. Утверждается, что занятие мужчин охотой повлияло даже на женщин: они научились скрывать внешние признаки ежемесячной овуляции, так ярко проявляющиеся у шимпанзе, чтобы не ввергать мужчин в безумство сексуального соперничества и не мешать сотрудничеству мужчин на охоте.
В качестве примера блистательной прозы, вдохновленной этим мужским шовинистическим менталитетом, приведу описание человеческой эволюции из книги Роберта Ардри «Африка: сотворение»: «На просторах какой-то забытой равнины, в стаде изможденных, преследуемых невзгодами недолюдей, неизвестно откуда взявшаяся радиоактивная частица пробудила к жизни ген, который не суждено будет забыть, — и на свет появился первый хищный примат. Разум вступил на путь убийства; была ли эта перемена благом или злом, трагедией или триумфом, благословением или проклятием — это нам неведомо. Так в высокотравной саванне появился быстроногий Каин, вооруженный палкой и камнями». Какой полет фантазии!
Западные писатели и антропологи мужского пола — не единственные мужчины на свете, преувеличивающие роль охоты в эволюции. В Новой Гвинее я жил среди настоящих охотников, лишь недавно вышедших из каменного века. У костра часами велись разговоры о повадках всех зверей, на которых они охотились, и о лучших способах охоты. Если послушать моих новогвинейских друзей, можно подумать, что каждый день за обедом они съедают по сырому кенгуру и, кроме охоты, почти ничем не занимаются. На самом деле, в результате подробных расспросов, всегда выяснялось, что большинство охотников Новой Гвинеи за всю свою жизнь убили лишь нескольких кенгуру.
До сих пор помню мое первое утро в нагорьях Новой Гвинеи. Я вышел из лагеря с десятью охотниками, вооруженными луками и стрелами. Когда мы проходили мимо упавшего дерева, внезапно раздались взволнованные крики. Охотники окружили дерево; одни натянули луки, другие стали пробираться в гущу ветвей. Я решил, что сейчас появится разъяренный кабан или кенгуру, готовый к бою, и стал оглядываться в поисках дерева, чтобы забраться на него из соображений безопасности. Тут я услышал торжествующие крики, и из гущи ветвей вышли два могучих охотника, высоко подняв свою добычу: двух маленьких вьюрков, еще толком не умеющих летать и весивших грамм по 9 каждый. Они были быстро ощипаны, зажарены и съедены. Остальная добыча в тот день состояла из двух лягушек и множества грибов.
Результаты исследований современных охотников-собирателей, вооруженных гораздо более эффективным оружием, чем ранние Homo sapiens, показывают, что большую часть калорий новогвинейская семья получает от растительной пищи, которую добывают женщины. Мужчины обычно приносят кроликов и прочую мелкую дичь, никогда не упоминаемую в охотничьих рассказах у костра. Иногда им действительно удается добыть крупного зверя, который служит значительным пополнением белкового рациона. Лишь в Арктике, где мало растительной пищи, охота на крупную дичь служит основным источником пропитания. Однако арктические регионы были заселены людьми лишь в течение последних нескольких десятков тысяч лет.
Я подозреваю, что крупные охотничьи трофеи стали составлять серьезную часть нашего рациона питания лишь после того, как мы окончательно приобрели современный облик и особенности поведения. Общепринятая точка зрения, что охота была движущей силой эволюции нашего вида, приведшей к формированию уникального человеческого мозга и сложной общественной организации, представляется мне сомнительной. На протяжении большей части истории Homo sapiens были не великими охотниками, а просто умелыми шимпанзе, добывавшими и обрабатывавшими растительную пищу и мелкую дичь при помощи каменных инструментов. Периодически мужчины-охотники и в самом деле добывали крупного зверя, и потом рассказы о такой небывалой добыче бесконечно передавались из уст в уста.
В период, непосредственно предшествовавший «Большому скачку», в разных частях Старого Света обитали, по крайней мере, три отдельные популяции людей. Это были последние истинно первобытные люди, на смену которым во время «Большого скачка» пришли люди современного типа. Из этих последних первобытных людей мы остановимся на тех, чья анатомия наиболее изучена и чье название стало нарицательным для всех диких предков рода человеческого, — на неандертальцах.
Когда и где они жили? Ареал их обитания простирался от Западной Европы через юг Европейской части России до Центральной Азии, в Узбекистан, граничащий с Афганистаном. Слово «неандерталец» происходит от названия долины Неандер в Германии (долина по-немецки — Таl или Thal), где был найден один из первых скелетов, принадлежавших этим приматам. Что же касается времени их появления, тут все зависит от формулировки определения понятия «неандерталец»: некоторые более древние черепа по ряду признаков напоминают черепа появившихся позже «полноценных» неандертальцев. Самые ранние находки «полноценных» неандертальцев имеют возраст 130 000 лет, а большинству находок — 74 000 лет. Итак, когда появились неандертальцы — не вполне ясно; однако исчезновение их было внезапным: последний неандерталец умер чуть позже, чем 40 000 лет назад.
В годы процветания неандертальцев Европа и Азия находились во власти последнего ледникового периода. Неандертальцы, по-видимому, могли адаптироваться к холоду — но до определенного предела. Северная граница их ареала пролегала через южную Британию, северную Германию, Киев и Каспийское море. Заселение Сибири и Арктики осуществляли появившиеся позже люди современного типа.
Анатомическое строение головы неандертальца настолько примечательно, что, даже если бы неандертальца одели в деловой костюм или модельное платье и выпустили на улицы современного Нью-Йорка или Лондона, все остальные прохожие — хомо сапиенсы — были бы шокированы. Представьте себе лицо современного человека, сделанное из мягкой глины. Теперь зажимаем среднюю часть лица (от переносицы до челюстей) в тиски, вытягиваем вперед и даем застыть. Теперь у вас есть представление о том, как выглядит неандерталец. Их брови располагались на сильно выпирающих костных дугах, а нос, челюсти и зубы выдавались далеко вперед. Глазницы были очень глубокими, и глаза утопали в них, скрытые длинным носом и крупными надбровными дугами. Лоб был низким и покатым, а не высоким и вертикальным, как у современных людей, а подбородок отсутствовал. Несмотря на столь яркие примитивные внешние особенности неандертальцев, их мозг был почти на 10 процентов больше нашего.
Если бы неандерталец попал к современному стоматологу, тот, осмотрев его зубы, испытал бы еще более сильный шок, чем прохожие на улице. У взрослых неандертальцев резцы (передние зубы) стачивались по внешней поверхности, чего не встретишь у современных людей. Очевидно, такие необычные повреждения зубы получили по причине их использования вместо орудий труда — но в чем же конкретно состояла их функция? Возможно, неандертальцы регулярно использовали зубы в качестве тисков для захвата предметов. Нечто подобное регулярно проделывали мои малолетние сыновья: они бегали с молочными бутылочками в зубах, и руки их при этом оставались свободными. А может, они кусали этими зубами шкуры, таким образом выделывая их, или выгрызали из дерева орудия труда.
Неандерталец в деловом костюме или платье, пройдясь по современной улице, несомненно, привлек бы внимание; однако, будь он одет в шорты или бикини, у всех бы просто челюсти отвисли. Мышцы у неандертальцев, особенно в плечах и шее, были гораздо массивнее, чем у всех современных людей, за исключением самых заядлых бодибилдеров. Кости конечностей, соответственно, были значительно толще наших, чтобы выдерживать нагрузку, создаваемую сокращением этих крупных мышц. Руки и ноги неандертальцев показались бы современному человеку излишне коренастыми — голени и предплечья у них были гораздо короче наших. Даже кисти рук у них были мощнее наших: рукопожатие неандертальца было поистине железным. Средний рост этих созданий составлял около полутора метров, однако масса их превышала массу современного человека того же роста более чем на 9 кг — в основном за счет сухой мышечной массы!
