Ознакомительная версия.
В 1940-х годах палеонтолог из Гарварда Холам Мовиус провел черту, названную линией Мовиуса, разделяющую территории, где найдены ашельские орудия, и те, где их нет. Линия проходит в юго-восточном направлении через Европу и Ближний Восток до окрестностей нынешней Калькутты и до Бангладеш. За линией Мовиуса, во всей Юго-Восточной Азии и в Китае, найдены только более ранние примитивные олдувайские орудия. Известно, что Homo sapiens продвинулись значительно дальше этой линии. Тогда почему они не донесли до Дальнего Востока свой передовой способ изготовления каменных орудий, которым так дорожили[399]?
«Это долгое время меня волновало, — вспоминает Алан Торн из Австралийского национального университета в Канберре. — Вся современная антропология покоится на идее, что люди выходили из Африки двумя волнами: первая волна — Homo erectus, ставшие яванским, пекинским человеком и т. п., и более поздняя волна Homo sapiens, вытеснивших первую волну. Но согласиться считать, что Homo sapiens продвинулся так далеко со своей более передовой техникой, а затем по какой-то причине отказался от нее… Все это сбивает с толку, если не сказать больше».
Как оказалось, еще очень многое будет ставить в тупик, и одна из самых загадочных находок обнаружится в той части света, откуда родом сам Торн, в безлюдной части Австралии. В 1968 году один геолог по имени Джим Баулер ковырялся на дне давно пересохшего озера под названием Мунго в засушливом глухом углу на западе штата Новый Южный Уэльс, когда взгляд его наткнулся на что-то весьма неожиданное. Из изогнутого полумесяцем песчаного гребня торчали человеческие кости. В то время считалось, что люди находились в Австралии не более 8 тысяч лет, однако Мунго оставалось сухим 12 тысяч лет. Так что же тогда делал этот человек в таком негостеприимном месте?
Ответ дало радиоуглеродное датирование: обладатель костей обитал там, когда озеро Мунго куда лучше подходило для жизни, оно было длиной 20 километров, полным воды и рыбы и окаймленным приятными зарослями казуарины[400]. Ко всеобщему удивлению, оказалось, что костям 23 тысячи лет. Найденные неподалеку другие кости насчитывали даже 60 тысяч лет. Это было неожиданностью и казалось практически невозможным. С тех пор как на Земле появились гоминиды, Австралия не переставала быть островом. Любые человеческие существа могли появиться здесь, только прибыв по морю, причем, в достаточных количествах, чтобы составить размножающуюся популяцию. И это после плавания через сто или больше километров по открытому морю, не зная, что впереди ждет подходящий берег. Высадившись, люди Мунго затем должны были проделать путь от северного побережья Австралии — предполагаемого места проникновения — длиною в три тысячи километров внутрь страны, что дает основания предполагать, согласно сообщению в «Трудах Национальной академии наук»[401], «что люди, возможно, впервые прибыли значительно раньше, чем 60 тысяч лет назад».
Как они туда попали и почему туда отправились — вопросы, на которые нельзя ответить. Согласно большинству книг по антропологии, нет никаких свидетельств, что 60 тысяч лет назад люди могли объясняться, не говоря уже о совместных усилиях, необходимых для строительства морских судов и освоения островных материков.
«Нам еще очень многое неизвестно о передвижениях людей до писаной истории, — говорил мне Алан Торн, с которым я познакомился в Канберре. — Известно ли вам, что когда в XIX веке антропологи впервые попали в Папуа-Новую Гвинею, то в горах во внутренней части страны, в одном из самых труднодоступных мест на Земле, обнаружили людей, выращивавших сладкий картофель? Родина сладкого картофеля — Южная Америка. Так каким образом попал он в Папуа-Новую Гвинею? Мы не знаем. Не имеем ни малейшего представления. Но что несомненно, так это то, что люди передвигались весьма уверенно и происходило это дольше, чем было принято считать, и почти наверняка они обменивались знаниями, а также генами».
Проблема, как всегда, в наличии или отсутствии ископаемых останков. «В мире очень мало мест, хотя бы мало-мальски пригодных для длительной сохранности человеческих останков, — говорит Торн, мужчина с седой эспаньолкой, пристальным взглядом, но дружелюбной манерой держаться. — Если бы не редкие плодоносные участки вроде Хадара или Олдувая в Восточной Африке, нам было бы известно ужасно мало. Вся Индия дала останки лишь человека примерно возрастом около 300 тысяч лет[402]. Между Ираком и Вьетнамом — а это расстояние примерно в 5 тысяч километров — нашли всего два: того самого из Индии и неандертальца в Узбекистане, — ухмыляется он. — Не сказал бы, что это ужасно много для работы. Получается, что налицо всего несколько продуктивных участков, вроде Большого разлома в Африке и Мунго здесь, в Австралии, и очень мало между ними. Неудивительно, что палеонтологам трудно связать между собой эти отдельные точки».
Традиционная теория миграции людей, которой все еще придерживается большинство специалистов в этой области, сводится к тому, что люди рассеивались по Евразии двумя волнами. Первая, состоявшая из Homo erectus, покинула Африку удивительно скоро — почти сразу, как они стали видом, — начиная почти с 2 млн лет назад. Потом, по мере оседания в различных регионах, эти ранние эректусы эволюционировали в характерные разновидности — в яванского и пекинского человека в Азии и в гейдельбергского человека и, наконец, в неандертальца в Европе.
Затем, где-то более ста тысяч лет назад, на африканских равнинах появился вид более сообразительных и ловких существ — наших предшественников — и стал распространяться второй волной. Согласно этой теории, куда бы ни приходили эти новые Homo sapiens, они вытесняли своих более тупоумных, менее искусных предшественников. Как они это делали — всегда было предметом споров. Следов массовых кровопролитий никогда не находили, так что большинство авторитетов считают, что новые гоминиды просто оказались более успешными конкурентами. Хотя, возможно, сказались и другие факторы. «Возможно, мы наградили их оспой, — предполагает Таттерсолл. — Нельзя сказать ничего определенного. Бесспорно одно — мы теперь здесь, а их нет».
Эти первые современные люди — существа на удивление призрачные. Довольно странно, но мы знаем о себе меньше, чем почти обо всех других линиях гоминидов. Весьма необычно, отмечает Таттерсолл, «что самое последнее крупное событие в эволюции человека — появление нас как вида, — пожалуй, является самым малоизвестным». Нет даже полного согласия в том, к какому времени относятся первые ископаемые останки подлинно современного человека. Многие книги относят их первое появление к 120 тысячам лет тому назад, имея в виду останки, найденные на реке Класис в Южной Африке, но не все согласны с тем, что они принадлежали полностью современным людям. Таттерсолл и Шварц утверждают, что вопрос «действительно ли некоторые из них или все они относятся к нашему виду, еще ожидает окончательного выяснения».
Первым бесспорным местом появления Homo sapiens служит Восточное Средиземноморье, вокруг современного Израиля, где они стали показываться около 100 тысяч лет назад. Но даже там, по описанию Тринкауса и Шипмана[403], они были «необычной внешности, трудными для классификации и слабо изученными». Неандертальцы уже хорошо обосновались в этом регионе и располагали набором орудий среднего палеолита, которые современные люди, очевидно, нашли достойными заимствования[404]. На севере Африки ни разу не были найдены останки неандертальцев, но их орудия обнаруживаются всюду. Кто-то принес их туда с собой, и единственными кандидатами на эту роль являются современные люди. Известно также, что неандертальцы и современные люди каким-то образом сосуществовали на Среднем и Ближнем Востоке десятки тысяч лет. «Мы не знаем, обитали ли они в одном месте поочередно или же вообще жили бок о бок», — говорит Таттерсолл, однако современные люди с удовольствием пользовались орудиями неандертальцев — что едва ли говорит в пользу их неоспоримого превосходства. Кстати, не менее удивительно и то, что найденные на Среднем и Ближнем Востоке ашельские орудия имеют возраст много больше миллиона лет, между тем как в Европе они едва ли насчитывают 300 тысяч лет. Опять же загадка, почему люди, владевшие техникой их производства, не брали их с собой.
Долгое время считалось, что кроманьонцы, как стали называть людей современного вида, живших в Европе, продвигаясь по континенту, долгое время теснили неандертальцев, гоня их перед собой, и в конечном счете вытеснили их к западному краю континента, где им, по существу, оставалось либо скатиться в море, либо вымереть. Теперь известно, что на самом деле кроманьонцы были на крайнем западе Европы примерно в то же время, когда еще продолжали прибывать с востока. «Европа тогда была почти необитаемой, — говорит Таттерсолл. — Возможно, что при всех передвижениях туда и обратно они не так уж часто сталкивались друг с другом». Любопытно, что появление здесь кроманьонцев совпало со временем, известным в палеоклиматологии как интервал Бутелье, когда Европа из периода относительно мягкого климата погружалась в еще один длительный период суровых холодов[405]. Что бы там ни привлекало их в Европу, но только не чудесная погода.
Ознакомительная версия.
