«Авторы “Пятого колеса” не могут не осознавать уязвимость и шаткость своей позиции, навязываемой многомиллионной аудитории, поэтому и, не располагая ни одной уликой против Шолохова, предусмотрительно кормят телезрителей различными обещаниями, давая понять им, что главные “козыри” еще впереди. Безостановочно крутится “Пятое колесо”, а главных “козырей” все нет и нет»37.
Главным антишолоховским козырем в этом цикле передач и было как раз отсутствие рукописи «Тихого Дона».
Но вот рукопись нашлась. Однако пока ни один из пяти телевизионных каналов не сделал ничего, чтобы восстановить поруганную истину. Информация о рукописи «Тихого Дона» была дана предельно дозировано, да и то только потому, что полностью замолчать эту литературную сенсацию было невозможно.
Несколько шире проинформировала своих читателей о сенсационной находке наша периодика.
Появились информации о рукописи «Тихого Дона» в «Российской газете», «Независимой газете», «Московских ведомостях», «Комсомольской правде», «Правде», газетах «Сегодня», «Завтра», «Поиск», журналах «Москва», «Наш современник», «Книжное обозрение», ростовской газете «Молот» и т. д. Заголовки этих публикаций были обнадеживающими: «Это он написал нам “Тихий Дон”» и «Кто держал Михаила Шолохова в заложниках?» («Российская газета». 1999. 26 октября и 4 декабря), «Установлен автор “Тихого Дона”» («Сегодня». 1999. 27 октября), «Тайна рукописей Михаила Шолохова» («Московские ведомости». 1999. 9 ноября); «Главная книга уходящего века. Автор “Тихого Дона” — Михаил Шолохов» («Поиск». 2000. 25 февраля); «Поиск истоков “Тихого Дона”» («Правда». 1999. 28 декабря) и т. д.
Однако появились и другие отклики: «Автором “Тихого Дона” был Шолохов. Если это кому-нибудь интересно» («Коммерсантъ». 1999. 26 октября). Орган «русской буржуазии», как он себя порой представляет, в истории с Шолоховым, как, может быть, ни в чем другом, проявил свою истинную суть. Мало того, что во всеуслышание заявил: судьба «Тихого Дона», этой национальной гордости русского народа, ему попросту «неинтересна». Автор заметки в «Коммерсанте», некий М. Новиков не постеснялся вместо аргументов обратиться к личным выпадам в адрес М. А. Шолохова и сделал трагикомическое заявление, выразив «сочувствие» «литературоведам, которые не смогли обнаружить ни другой литературы, ни других писателей, ни других предметов для своих штудий, ни других рукописей в продаже»38.
В паре с «Коммерсантом» оказалась, как это ни парадоксально, «Литературная газета» той поры, которой, по определению, пристало заботиться о ценностях отечественной литературы, проявляя при этом здравомыслие, основательность и серьезный научный подход к проблеме. Рукописям «Тихого Дона» «Литературная газета» посвятила три выступления, и все они написаны с позиций «антишолоховедения». Еще более удивителен тот факт, что в союзе с нею оказалась в данном вопросе и «Литературная Россия», опубликовавшая еще в 1996 г. антишолоховскую статью Н. Кастрикина «Тайна и трагедия М. Шолохова» (1996. №№ 18—19), перепечатанную затем в газете «Культура» (1996. 8 июня).
Обозреватель «Литературной газеты» В. Радзишевский опубликовал в связи с рукописями «Тихого Дона» заметку «Автора!» («ЛГ». 1997. 5 февраля), а потом, когда рукописи первой и второй книг романа были приобретены ИМЛИ, — колонку «Бремя “Тихого Дона”» (1999. 1—7 декабря), где под вопрос, без каких-либо оснований, поставлен им факт идентичности рукописей романа.
«Литературная газета» выступила об авторстве «Тихого Дона» и третий раз — правда, не в московском, а в периферийном номере «ЛГ. Юг России», выходящем в Ростове-на-Дону. Статья О. Лукьянченко называется «Гомер, Шекспир, Шолохов...» и начинается так:
«В минувшем году произошло неординарное для шолоховедов событие: были обнаружены рукописи первых двух книг “Тихого Дона”. По мнению многих, теперь затяжной спор вокруг авторства окончательно разрешен. Но так ли это на самом деле?..»39.
Далее О. Лукьянченко предлагает шолоховедам спокойнее относиться к проблеме авторства «Тихого Дона», «поскольку проблема авторства тех или иных произведений — вполне обычный предмет науки о литературе» (пример чему — Гомер или Шекспир), терпимее относиться к сомнениям в авторстве Шолохова, поскольку нельзя лишать людей права «испытывать сомнения, ставить вопросы и искать на них достоверные ответы». Что же касается «Тихого Дона», то в силу презумпции невиновности юридически вопрос об авторстве Шолохова, — утверждает Лукьянченко, решен — поскольку факт плагиата судом не подтвержден, и, следовательно, «в области правового поля автор “Тихого Дона” установлен совершенно бесспорно»; другое дело — сфера науки, «сфера исследовательской мысли»; где «сомнения пока не развеиваются»...40
Что же, как говорится, и на том спасибо! Лукьянченко не обвиняет Шолохова в плагиате, а вот сомнения в авторстве Шолохова у него «не развеиваются». И причина, по его мнению, — в том, что отечественное шолоховедение страдает «почти полным отсутствием интереса к проникновению в текст первоисточника, подменой аргументов эмоциями», в ту пору, как работы их противников, то есть «антишолоховедов», «большею частью (исключения встречаются и в том и в другом лагере) основаны на кропотливых текстологических исследованиях»41. Так что сам факт находки рукописи «Тихого Дона», по мнению О. Лукьянченко, — без серьезной, аргументированной и доказательной исследовательской работы — «ничего не доказывает».
Вслушаемся в аргументы О. Лукьянченко и согласимся с тем, что обсуждение проблемы авторства «Тихого Дона» — так же, как и, к примеру, авторства «Илиады» и «Одиссеи» или пьес Шекспира, должно вестись в сфере науки, — ради этого и пишется наше исследование.
Кстати, призывы перевести разговор из сферы эмоций в сферу науки, то есть доказательных аргументов и объективных фактов, и ранее звучали со страниц работ «антишолоховедов».
Незаконченная книга И. Н. Медведевой-Томашевской «Стремя “Тихого Дона”» открывается «главой аналитической», которая называется: «Исторические события и герои романа».
Именно эта проблема: исторические события и герои романа — является ключом к нашему исследованию, с тем, чтобы такой подход стал главным в решении проблемы авторства «Тихого Дона».
К сожалению, нам трудно согласиться с утверждением Лукьянченко о том, что работы «антишолоховедов» «большею частью... основаны на кропотливых текстологических исследованиях»42. Впоследствии мы «кропотливо» проанализируем эти «текстологические исследования», — с точки зрения их доказательности и состоятельности.
Но мы готовы согласиться с О. Лукьянченко в том, что шолоховедение в споре об авторстве «Тихого Дона» пока что не проявляло достаточного интереса «к проникновению в текст первоисточника». И попытаемся восполнить недостаток подобного интереса.
Мы согласны с ним и в том, что вопрос об авторстве «Тихого Дона» следует прояснять не с помощью эмоций, а — научной аргументацией. В основе этой аргументации должно лежать научное знание, а не далекий от науки принцип «верю — не верю».
Исходным тезисом «антишолоховедения» является то, что на основании ряда умозрительных предположений (молодость автора, недостаток жизненного опыта, образования, политическая позиция) они утверждают, будто Шолохов не мог написать «Тихий Дон». А вот Крюков, Севский (Краснушкин), Серафимович, в силу тех же умозрительных, дедуктивных соображений (возраст, наличие жизненного опыта и образования, политические позиции) могли. Но это не значит, что они его написали!
В конечном счете, «антишолоховедам» нет дела до того, писал ли Шолохов «Тихий Дон» в действительности, разрабатывал ли он замысел и концепцию этого романа, собирал ли для него жизненный материал, а если да, то были ли реальные прототипы героев «Тихого Дона», связаны ли они с биографией Шолохова или других претендентов на авторство романа; с кем связана реальная атмосфера «Тихого Дона» — его топонимика и топография, его флора и фауна, запахи и краски, наконец, язык романа, его говор, диалект, люди, населяющие роман, — с Шолоховым или же с Крюковым, Севским-Краснушкиным, Родионовым или Серафимовичем?.. Изучать эти вопросы «антишолоховедению» неинтересно.
Для «антишолоховедов» не важна конкретно-историческая, то есть научная постановка вопроса. Они готовы удовлетвориться априорной, дидактической, я бы сказал иррациональной постановкой вопроса: Шолохов не мог написать «Тихий Дон», поскольку его облик не соответствует сконструированному ими, вычисленному виртуальному образу гипотетического автора произведения, именуемого «Тихий Дон».
Мы же исходим не из гипотетического, но реального, неопровержимого факта: существования, наличия реальной рукописи, включая черновики и варианты первой, второй и частично — третьей и четвертой книг «Тихого Дона». Мы убеждены в том, что начинать исследование текста романа надо с анализа всего многообразия источников романа и их воплощения на страницах произведения. То есть идти, прежде всего, от рукописи.
