– Я разбудил ваш интерес?
Мандштейн пожал плечами.
– В какой-то мере. К тому же у меня странное настроение. Вид руин поможет рассеяться.
– Мы можем поехать в Пуйе. Там мы еще не были. Грандиозный вид и совсем в другом роде…
– Нет, нет, именно к Фриольскому каньону, – сказал Мандштейн. – Договорились?
Они получили разрешение на выезд из Центра – для техников низшего ранга это было нетрудно – и ранним утром выехали на запад в сторону индейских руин.
Машина мчалась по дороге, ведущей в Лос-Аламос, где в прошлую эпоху находился секретный атомный центр. Однако не доехав до Лос-Аламоса, они повернули налево и тряслись около тридцати миль по проселочной дороге.
В каньоне никогда не бывало много народу, но сейчас, когда летний сезон уже кончился, здесь было вообще пустынно. Они не заметили ни одного человека и прошли вниз по главной дороге мимо руин древних поселений, построенных из вулканических пород. Извивающаяся тропа привела их ко входу в пещеры. Подойдя к большой пещере, где раньше совершались церемонии древних индейцев, Мандштейн сказал:
– Обождите секундочку, я только брошу взгляд внутрь.
Он поднялся по деревянной лестнице наверх и протиснулся сквозь узкое отверстие. Стены пещеры почернели от копоти. Мандштейн увидел целый ряд ниш, служивших особым ритуальным целям. Спокойно, почти механически, он вынул из кармана капсулу с голограммами и положил ее в уголок самой дальней ниши. Потом огляделся и начал спускаться обратно.
Каподимонте сидел на круглом камне из песчаника и смотрел на высокую красноватую стену каньона.
Мандштейн сказал:
– Ну как, двинемся дальше?
– Куда? К руинам Фриольво?
– Нет. – Мандштейн показал на стену каньона. – В Япаши. Или к каменным львам.
– Это около пятнадцати миль. Мы не вернемся и к ночи. К тому же мы там были в середине июля. Но мы могли бы сходить к Церемониальные пещеры.
Это недалеко.
– Согласен, – сказал Мандштейн. Они быстро зашагали по дорожке.
Мандштейн был неплохим ходоком, а Каподимонте уже через полчаса начал тяжело дышать. Однако Мандштейн продолжал сохранять прежний темп.
Каподимонте начал отставать. Наконец они добрались до пещер, побродили там немного и повернули обратно. Когда они достигли исходной точки, Каподимонте захотел немного отдохнуть и перекусить.
– Конечно, – сказал Мандштейн, – отдохните, а я тем временем схожу в магазин сувениров.
Как только Каподимонте скрылся в закусочной, Мандштейн подошел к магазину сувениров и исчез в телефонной будке. В памяти всплыла комбинация цифр, гипнотически всаженная в его мозг. Сунув в щель монету, он набрал номер.
– Вечная Гармония, – отозвался чей-то голос.
– Говорит Мандштейн. Дайте мне кого-нибудь из тринадцатого отдела.
– Минуточку.
Мандштейн ждал, ощущая какую-то пустоту в душе. Он действовал как лунатик. Внезапно в трубке послышался астматический голос:
– Мандштейн? Очень хорошо! Сообщите нам подробности.
В нескольких словах Мандштейн объяснил, где он оставил капсулу. Его поблагодарили, и он, повесив трубку, вышел из будки. Перед магазином он встретил Каподимонте, который выглядел отдохнувшим и сытым.
– Ну как, нашли что-нибудь подходящее? – спросил Каподимонте.
– Нет. Или дешевка, или очень дорого. Поехали!
Каподимонте сел за руль. Мандштейн смотрел на проносящиеся мимо пейзажи и размышлял. Зачем ему надо было приезжать сюда сегодня? Он никак не мог этого понять. Он не помнил ничего, ни одной детали. Все связанное с передачей информации вычеркнули из памяти.
За ним пришли спустя неделю в полночь. Без всякого предупреждения в комнату вкатился робот и встал над кроватью. Робота сопровождал маленький человек с острыми чертами лица. Мандштейн узнал брата Магнуса, члена коллегии председателей, которая руководила Центром.
– Что случилось? Что… – пробормотал Мандштейн.
– Одевайтесь, вы – шпион!
– Я не шпион. Это какая-то ошибка, брат Магнус!
– Не оправдывайтесь, Мандштейн! И лучше помолчите. Встать! Быстро!
Ну, живее, живее! И не вздумайте сделать какую-нибудь глупость.
До смерти перепуганный Мандштейн не знал, что ему делать. Он понял лишь одно: пускаться в дебаты с Магнусом не имело смысла, тем более что в комнате был этот проклятый робот. Поэтому он выполз из кровати, натянул рясу и последовал за Магнусом.
Минут десять спустя Мандштейн уже стоял в круглом помещении на пятом этаже административного здания. Напротив монументами возвышались руководители Центра. Такого количества высокопоставленных лиц он еще не видел ни разу. Их было восемь. Вероятно, все – члены коллегии. В лицо ему бил яркий свет.
– Девушка уже здесь, – сказал кто-то.
Ее ввели. Девушка была эспером. Лет шестнадцати, с одутловатым лицом и толстыми ногами. Колючие глаза неприятно поблескивали. Мандштейн с первого взгляда возненавидел ее и не смог подавить в себе этого чувства, хотя и пытался: ведь она одним словом могла решить его судьбу!
Магнус сказал:
– Вот этот человек! Что вы можете прочесть в нем?
– Страх. Ненависть. Упрямство.
– А как обстоят дела с верностью?
– Лоялен он в первую очередь к самому себе. – Девушка-эспер развела руками и бросила на Мандштейна ядовитый взгляд.
– Он обманывал нас? – поинтересовался Магнус.
– Нет. Ничего подобного я в нем не вижу.
Мандштейн промямлил:
– Может, вы объясните смысл этой комедии?…
– Молчать!… – набросился на него Магнус.
Кто-то из членов коллегии заметил:
– У нас же имеются неопровержимые доказательства. Может быть, она ошибается?
– Просветите его аккуратнее! – приказал Магнус. – Проверьте все его воспоминания, день за днем. Не упускайте ни малейшей подробности. Вы уже поняли, что нас интересует?
Мандштейн в растерянности взглянул на холодные лица присутствующих. А девушка, казалось, наслаждалась его унижением. «Вонючая ищейка, – подумал он. – Ну что же, ищи себе на здоровье!» Девушка оскорбилась:
– Он думает, что эта работа доставляет мне удовольствие. Пусть поплавает в клоаке, тогда узнает, что это за работа!
– Просветите его! – повторил Магнус. – Уже поздно, а у нас еще много дел.
Она кивнула. Мандштейн ждал ощущений, которые показали бы, что просвечивается память, но ничего не почувствовал.
Прошло несколько минут, и вдруг девушка победно вскинула голову:
– Наблюдается погашение памяти. Выпадает ночь с тринадцатого на четырнадцатое марта!
– Вы можете преодолеть это препятствие? – спросил Магнус.
– Нет, для этого нужен эксперт. Кто-то целиком вычеркнул из его памяти всю ночь. Он ничего не знает о том, что делал.
Члены коллегии обменялись взглядами. Мандштейна бросило в пот. Ряса прилипла к телу.
– Вы можете идти, – сказал Магнус девушке.
После ее ухода атмосфера немного разрядилась, но Мандштейн продолжал трястись от страха. Он понял, что его уже осудили и приговорили за преступление, о котором он ничего не знал. И он вспомнил о всех случаях расправы с неугодными: о человеке с парализованными нервными центрами, о биологе, которого подвергли лоботомии, совершенно изменив его личность, о несчастном члене коллегии, которого продержали в регенерационной камере девяносто шесть часов, об эспере, которому трансплантировали в мозг электроды и с помощью электрошока превратили в слабоумного…
– Да будет вам известно, Мандштейн, – сказал наконец Магнус, – что кто-то проник в лабораторию продления жизни и сделал большое количество голограмм. Весьма чистая работа, но у нас есть там сигнальная система, и вы привели ее в действие…
– Клянусь вам, сэр, что я даже не помышлял переступить порог…
– Приберегите это для кого-нибудь другого. Во время работы вас неоднократно сняли инфракрасной камерой. Поэтому сомневаться не приходится. Вас послали сюда в качестве шпиона. А знали вы об этом или нет – это уже другой вопрос.
Один из членов коллегии вмешался:
– Недавно прибыл Кирби. С минуты на минуту он будет здесь.
– Интересно, что он скажет по этому поводу, – процедил Магнус.
В этот момент вошел Кирби. Он сутулился и выглядел лет на десять старше, чем в тот день, когда Мандштейн видел его у Лангхольта.
Магнус повернулся и раздраженно бросил:
– Вот ваш человек, Кирби! Что вы думаете о нем теперь?
– Он не мой человек! – ответил Кирби.
– Вы одобрили его перевод сюда, – сказал Магнус, – а он оказался бомбой замедленного действия. Кому-то удалось ее сюда засунуть, и она сработала. Этот человек заснял всю лабораторию и отдал материалы в чужие руки. Мои братья и я намерены просветить также и вас.
– Может быть, материал еще у него? – спросил Кирби, пытаясь перевести разговор в другое русло.
– На другой день после посещения лаборатории он вместе с другим аколитом ездил к руинам индейской деревни. Наверняка оставил голограммы где-нибудь там.
