А Косыгин завершил встречу своеобразным гимном этому прогрессу, призвал дерзать и пробовать, поблагодарил за работу. Прощаясь, он снова подал мне, как ближе всех стоящему, свою усталую руку. И сказал: "Если у Вас будут возникать проблемы в научных делах, прошу обращаться непосредственно ко мне. Спасибо". И, обращаясь ко всем: "Если товарищи не возражают, то есть возможность показать участникам экспедиции квартиру, где жил великий Ленин". Товарищи не возражали.
Семнадцать лет... За это время Косыгин стал Председателем Совета Министров страны, а я из подводников пришел в уфологию. Вспомнит ли? Добиваться приема у главы правительства по поводу "летающих тарелок" в то время было бы пустым номером. Видимо, логичнее было бы использовать правила "бумажного века", то есть писать. И не рассчитывать, что письмо попадет адресату. Но его содержание непременно должно было бы - а иначе какой смысл писать затронуть патриотические и прагматические струны его помощников, которые смогут переадресовать его заинтересованным лицам. В партийно-хозяйственном конгломерате державы я видел только одно такое лицо, к тому же еще и щедро финансируемое - Военно-промышленную комиссию Совета Министров СССР или сокращенно - ВПК. Поэтому в коротком заявлении на имя А. Н. Косыгина я первым делом спекулятивно сослался на наше личное знакомство, а затем просил Предсовмина употребить все свое влияние для организации исследования феномена НЛО в нашей стране, чтобы использовать возможные результаты в военной и народнохозяйственной сфере. И еще я указал, что за рубежом к этому уже приступили. Аналогичные письма, но с некоторыми вариациями я направил руководству КГБ (НЛО - угроза нашей безопасности) и президенту Академии наук (НЛО - это вызов науке и неподнятая целина для постановки цикла фундаментальных исследований).
Первым среагировал Комитет госбезопасности. Меня пригласили в небольшое здание на Кузнецком мосту, напротив "Зоомагазина", предназначенное для переговоров с просителями со стороны. Часа полтора-два со мной говорил респектабельный и вежливый собеседник по фамилии, кажется, Демин.
Я до конца так и не понял, откуда он - из органов безопасности или приглашенный этими органами представитель Государственного комитета по науке и технике. Демин пытался выяснить объем и источники моей информации, а я убеждал его в необходимости срочно приступить к исследованию НЛО и включать в задание внешним разведкам заимствование сведений и по этому направлению. Собеседник заверил, что он все доложит руководству.
Второй отреагировала ВПК. Оказалось, что этот орган размещался в том же здании, куда я ходил на прием к А. Н. Косыгину. Разговаривал со мной невысокий запенсионного возраста Борис Александрович Киясов. Суть разговора: я далеко не первый, кто обращается с подобными предложениями. Сейчас их собирают "до кучи", анализируют, изучают дополнительную информацию, определяют свою позицию. Мои доводы будут изложены начальству, я буду обязательно приглашен для участия в формировании распорядительных документов. Беседа шла у окна с видом на Мавзолей.
Вот стихотворение того времени, связанное с Мавзолеем. Написал бы я так сегодня? Вряд ли.
Лежит Ильич в гробу холодном,
Не греет кондиционер.
Лежит Ильич в костюме модном,
А рядом - милиционер.
Без орденов и без медалей
Лежит Ильич, устал и прям.
Его ничем не награждали,
А дали бы, не взял бы сам.
Лежит Ильич потехи ради.
А на трибуне, что над ним
Стоят приветливые дяди
По нашим праздникам большим.
Из них кому-то стало горько,
Что Ленин был иных скромней,
И вот исчезла гимнастерка,
В которой лег он в мавзолей.
В его ногах алело знамя
Парижских дымных баррикад.
И знамя невзначай изъяли,
Стал кто-то знамени не рад.
Они стоят над ним, над нами,
При жизни в бронзу перейдя,
Способные упрятать знамя
И перелицевать вождя.
Академия наук СССР до сих пор на мое письмо не ответила. Правда, у индусов есть поговорка: "Слониха рожает долго, но рожает слона". Вот если исходить из этого, то для ответа время еще есть. Тем более, что адресат и отправитель пока еще существуют, также как и причина, породившая письмо.
Сложнее всего с правдой в те времена, когда все может оказаться правдой. Станислав Ежи Лец
Единственной русскоязычной книгой по НЛО в московских библиотеках был тогда переведенный с английского и изданный в 1962 году труд астрофизика Дональда Мензела "О летающих тарелках". Автор сводил все к неумению наблюдателей разбираться в явлениях природы и в оптико-технических эффектах. Книга официально и настоятельно рекомендовалась всем интересующимся, но особенно тем, кто усматривал в НЛО происки внеземных цивилизаций.
Но в научных библиотеках попадались книги на иностранных языках и с другой точкой зрения. Как правило, их выдавали только по письменному запросу организаций, главным образом для работы в читальном зале, без права копирования. Но разве может что-либо противостоять силе морского братства? Через какое-то время с помощью разведуправления Главного штаба ВМФ, я, как исполнитель заказанной флотом темы, имел ксерокопии книг зарубежных уфологов Эме Мишеля, Аллена Хайнека, Ральфа и Джуди Блюм, Тэда Филлипса, Джона Киля, Р. Фаулера, Ф. Эдвардса, Д. Джекобса и три книги Жака Валле - "Анатомия феномена", "Паспорт в Магонию", "Невидимый колледж".
Их фрагменты мне перевели моряки. Но хотелось прочитать все и даже больше. Перегружать просьбами сложное хозяйство Ю. В. Иванова было неудобно и неразумно. И вот тогда в поисках квалифицированного переводчика я вышел на Иосифа Максимовича Шейдина, который как раз переводил дух от работы над монографическим трудом американца Джеймса Маккемпбелла "Уфология. Новые взгляды на проблему НЛО с точки зрения науки и здравого смысла", 1973 год. С Шейдиным, бывшим авиастроителем, перешедшим на пенсию, мы нашли общие интересы. Передав ему некоторые копии, я взамен получил Маккемпбелла. Предисловие к переводу было написано Феликсом Юрьевичем Зигелем, преподавателем Московского авиационного института, кандидатом педагогических наук. Оно было исполнено квалифицированно, с соблюдением, как я тогда воспринял, меры такта и в то же время эмоционально. Кроме того, Шейдин дал мне два листочка на папиросной бумаге - конспект выступления Зигеля в организации "Кулон". Так произошло мое заочное знакомство, которое после телефонного звонка превратилось в очное. И я стремительно приехал в двухкомнатную квартиру Ф. Ю. Зигеля у метро "Сокол", где на улице Врубеля проживал он и его семья.
Для меня, да и для многих, Зигель был мэтром. Шутка ли, еще в конце шестидесятых годов его публикации о НЛО появились в журналах. По центральному телевидению он призвал очевидцев присылать сведения о наблюдениях в организованный им и генерал-майором авиации П. А. Столяровым Комитет по изучению НЛО при Московском доме авиации и космонавтики. И сразу пошли письма, составившие потом содержание рукописных томов "Наблюдения НЛО в СССР". Увы, 29 февраля 1968 года в "Правде" появилась резкая статья "Снова летающие тарелки?". Авторами статьи выступили председатель астросовета АН СССР Э. Р. Мустель, а также Д. Мартынов и В. Лешковцев. Статья заканчивалась так:
"В связи с появлением сообщений о непонятных летающих объектах на страницах нашей печати и телевизионных передачах вопрос о пропаганде летающих тарелок стал предметом обсуждения в Академии наук СССР. Бюро отделения общей и прикладной физики Академии наук СССР недавно на своем заседании заслушало доклад академика Л. А. Арцимовича об этой пропаганде и отметило, что она носит характер антинаучной сенсации и что эти домыслы не имеют под собой никакой научной базы, а наблюдаемые объекты имеют хорошо известную природу". В качестве своей научной базы академики указали "тщательный анализ свидетельств, проведенный известным американским астрофизиком Мензелом" и выводы ученых CШA. Каких именно? Не указано. Не имеет значения.
"Слово - это действие",- говорил Л. Н. Толстой, а напечатанное в партийном официозе - действие без противодействия. После такого нокаута комитет Столярова-Зигеля был распущен, и в печати были возможны лишь публикации, отвергающие проблему НЛО.
Преподаватели и сотрудники Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского (три доктора и пять кандидатов наук во главе с дважды Героем Г. Ф. Сивковым) обратились в "Правду" с письмом. Там, в частности, говорилось:
"Следует сказать, что Бюро отделения общей и прикладной физики неоригинально в подобного рода постановлениях. Еще 200 лет назад в ответ на многочисленные сообщения о падении метеорита французская Академия наук принимала специальное постановление, в котором столь же категорически объявлялось, что никакие камни с неба падать не могут! И под этим утверждением красовались подписи не менее маститых ученых, таких, как Лавуазье. Недалеко ходить за примером в наше время. Всем известны постановления соответствующих незадачливых отделений, объявлявших кибернетику "буржуазной лженаукой", а генетику - "реакционной и идеалистической".
