М. Г. Ярошевский: Разрешено все, что не запрещено.
Чем объясняется огромный научный интерес к исследованиям Ю. В. Гуляева и Э. Э. Годика? Тем, что они получили убедительное научное обоснование загадочных явлений человеческой психики. Если пойти этим путем дальше, то феномены будут все больше и больше укладываться в исторически сложившуюся парадигму.
На протяжении века не затихает спор: психоанализ — наука или нет? И хотя существует психоаналитическое сообщество, поддерживаемое миллионами людей, и психоанализ повсюду излагается в учебниках, однако среди академических психологов до сих пор господствует мнение, что это не наука, а вера. А где вера, там, стало быть, остается молиться…
Поэтому вопрос о том, что есть наука, а что не наука, должен рассматриваться и в историческом, и в социокультурном аспекте. Для той среды, в которой психоанализ возник, он рассматривался, несомненно, как наука, дающая эффект. Иное дело социокультурный аспект нашей страны: в 20-х годах психоанализ считался наукой, а в 30-40-х был отнесен уже к лженауке, идеализму, не совместимому с материализмом.
Как историк науки, я хотел бы привести некоторые факты из своей жизни, которые могут быть небезынтересны.
В 50-м году я был председателем комиссии, которая обследовала Вульфа Григорьевича Мессинга. Он бежал в СССР из Польши за несколько часов до вступления в нее немецких войск. Как он мне сам говорил — предвидел, вроде болгарской Ванги, вторжение… Но, думаю, это так носилось в воздухе, что не нужно быть провидцем, чтобы понять грядущее. У нас поначалу его никто не признавал, считали жуликом, авантюристом. В Институт философии АН СССР, где я работал младшим Научным сотрудником, пришел человек с отношением от Управления цирков в руках, умолял выдать ему какую-нибудь справку, что показываемое им что показываемое им не жульничество и не махинация, а зрелище, достойное публичной демонстрации.
Известные психологи, работавшие в одном секторе со мной, заниматься проверкой посетителя категорически отказались, а отчаянный эмэнэс, которому терять, в сущности, было нечего, согласился. Присутствовал на опытах, бывал у него на квартире. Подолгу с ним беседовал, изучал огромную папку с отзывами о его демонстрациях.
То, что реально я видел в его опытах, все укладывалось в традиционное классическое представление об идеомоторных актах. Меня поражали его чрезвычайно высокая чувствительность к незаметным движениям и, что самое удивительное (и на что обычно не обращают внимания), его обостренное обоняние.
Однажды мы сидели у него дома на Песчаной (он жил на 5-м, кажется, этаже), и вдруг Мессинг говорит: «Сейчас в наш подъезд входит знакомый мне человек». Через несколько минут раздается звонок.
Я спрашиваю: «Как вы узнали?»
Он всяческим образом уходил от ответа, потом признался: «По запаху…» Его обонятельная чувствительность была поразительной. Так собаки, находясь в нескольких километрах от разыскиваемого ими объекта, могут «унюхать» его запах.
Опыты с Мессингом проходили в малом конференц-зале института. Жюри дало такое, например, задание: у одного философа, сидящего в 12-м ряду, — достать из кармана маленькую виселицу (?!), а у другого, сидящего в 20-м ряду, взять газету с изображением одного политического деятеля (предаваемого в ту пору анафеме), вырезать его портрет и… повесить на ту виселицу. Мессинг все это сделал.
Словом, виденное мною вполне укладывалось в традиционные представления об идеомоторных актах, о субсенсорной чувствительности.
Хроника открытий и заблуждений
IV в. до н. э. Опыт познания духовной жизни людей первым обобщил Аристотель, систематически изложивший накопленные факты в трактате «О душе». Систематизируя науки, он прежде всего выделил среди них физику, а психологию с прочими «второстепенными» науками отнес к метафизике, что означало «после физики». Лишь в XIX веке психологии был возвращен полновесный научный статус. Ну а то, что не прошло вторичной переоценки ценностей, получило несколько пренебрежительное название парапсихологии. Выразительной греческой приставкой «пара» около подчеркивалось, что парапсихические или паранормальные явления выведены за рамки отныне канонизированной психологии.
II в. н. э. В одном из гностических папирусов описываются приемы гипнотизирования, известные еще жрецам Египта и Греции. Ответы погруженного в Гипнотический сон толковались как божественные пророчества. К средним векам приемы первого периода истории гипнотизма были забыты.
1521 г. Швейцарский врач Т. Парацельс, этот первый, по словам Герцена, профессор от сотворения мира, исследует целебные свойства магнита. «Он излечивает истечения из глаз, ушей, носа и из наружных покровов. Так же врачуются раскрытые раны на бедрах, рак, истечения крови у женщин. Кроме того, магнит оттягивает грыжу и исцеляет переломы, он вытягивает желтуху, оттягивает воднику, как я неоднократно убедился на практике, но нет нужды разжевывать все это невежам», — писал Парацельс.
1608 г. Последователи Парацельса У. Гельмонт и Р. Флюдд утверждают, что человек может оказывать влияние на организм и психику посредством таинственной «жизненной силы», истекающей якобы из рук, глаз и других органов тела. Влияние флюида на живое, по их мнению, сродни действию магнита. Впоследствии флюид был переименован в «животный магнетизм», а лиц, передающих пациентам целительный магнетизм, назвали магнетизерами.
1646 г. Выходит книга немецкого ученого А. Кирхера «Великое искусство света и тьмы». Описанным в ней «чудесным экспериментом» положено начало учению о «животном магнетизме». Суть знаменитого опыта: крепко взяв курицу в руки, экспериментатор осторожно придавливал ее голову к полу. Через некоторое время курица впадала в состояние расслабления и неподвижности. Из этого подобия глубокого сна ее выводили резким толчком или громким звуком.
1775 г. Венский врач Ф. А. Месмер впервые сформулировал концепцию «животного магнетизма» и применил его на практике. «Все, что он совершил здесь при различных болезнях, писали местные газеты, позволяет предположить, что он подсмотрел у природы один из ее самых таинственных движущих моментов». Баварская академия, признавая заслуги энтузиаста, избирает его своим членом, будучи убежденной, что труды столь выдающегося человека, увековечившего свою «славу особыми и неоспоримыми свидетельствами своей неожиданной и плодотворной учености и своими открытиями, много будут содействовать ее блеску». Делая пассы руками вдоль тела больных, Месмер действовал на их воображение и вызывал состояние кризиса, истерические конвульсии, подергивания, безудержный смех или плач. Самое поразительное, что, приходя в себя после кризиса, некоторые действительно избавлялись от недугов.
1784 г. Успех переехавшего в Париж Месмера настолько шумен, что медицинским факультетом Парижского университета и Академией наук во главе с В. Франклином и А. Лавуазье учреждена комиссия по исследованию «животного магнетизма». «Признав, что животно-магнетическая жидкость недоступна ни одному из наших пяти чувств, — заключают ученые мужи, — что она не оказала ни малейшего влияния ни на одного из ее членов, ни на больных, которых комиссия подвергала этому влиянию, наконец, доказав положительными опытами, что воображение без магнетизма производит конвульсии, а магнетизм без воображения совсем ничего не производит, комиссия единогласно пришла к следующим заключениям: ничто не доказывает существования животно-магнетической жидкости; следовательно, это несуществующее вещество не может приносить пользы; болезненные последствия, наблюдаемые во время публичного лечения, происходят от прикосновений, от возбужденного воображения и от механической подражательности, заставляющей пас невольно повторять то, что нас поражает».
«Парижской академии не везет, — иронически замечает по этому поводу С. Цвейг. — Как раз в 1784 году, когда, по мнению академии, ее отзыв положил конец отдающему колдовством способу терапии, становится годом рождения современной психологии: именно в этом году ученик и помощник Месмера Пюисегюр открывает явление искусственно вызываемого сомнамбулизма и бросает новый свет на скрытые формы взаимодействия души и тела… Все оккультные науки, все телепатические, телекинетические опыты, все ясновидящие, вещающие во сне, все в конечном итоге ведут свое происхождение от магнетической лаборатории Месмера».
1828 г. В Париже вновь созвана медицинская комиссия для исследования месмеризма. Она констатировала много случаев, когда люди с завязанными глазами, впадая в месмерический транс, описывали предметы или читали строки в книгах, страниц которых касались их пальцы. Комиссия подтвердила эффект ясновидения и замечательных исцелении, достигнутых месмеризмом. Однако после резкого возражения медицинского факультета отзыв был опубликован лишь неофициально.
