Ерофеев знал, что в странах, где мнение людей не так важно, как деньги, и где этим деньгам знают счет, уже давно все придумали и поняли, что нереально, чтобы по первому звонку к пациенту приезжал высококлассный специалист. Как говорится, на всех врачей не напасешься. А значит, намного проще – доставить страждущего к специалистам с аппаратурой, лабораторией, палатами и сотней глаз, начиная от санитаров и студентов и заканчивая высоколобыми профессорами. И скорая там – не нашей чета, если сравнить: ничего они толком не знают и не умеют. Точнее, умеют и знают: от первой странички стандартов и алгоритмов до последней, и ни-ни отойти в сторону. Наших вот сейчас тоже переводят на этот принцип работы. Знай инструкцию и действуй согласно ей. Отойдешь на шаг – объясняй потом, зачем, почему, а для этого уже знать нужно намного больше, чем книжку со стандартами. Одна беда: люди наши, пациенты, никак не поймут, что все меняется – и правила, и жизнь, и отношения. Не хочет население ехать в больницу. Вот хоть ты тресни. Объясняешь, уговариваешь, растолковываешь – все напрасно. «Я еще подожду, может быть, пройдет?» – такой ответ слышишь чаще всего.
Машина въехала во двор и уперлась в шлагбаум. Подождали полминутки. Водитель посигналил, посвистел сиреной – ноль внимания. Ерофеев вышел, открыл боковую дверь в салон и взял рыжий ящик с лекарствами. Таня выскочила следом, поправила халат, волосы, забрала у фельдшера карту вызова и средство связи.
– Нам в дальний подъезд. Если откроют – езжай в самый конец, к первому подъезду, – сказал Саша.
Шофер его понял, молча кивнул, достал сигарету.
Уже когда отошли от машины, Ерофеев негромко сказал Тане:
– Что мне нравится у Иваныча, он знает, что мы не курим, и всегда ждет, пока уйдем. Культура!
У подъезда Саша вдруг остановился и сказал:
– Знаешь что, дай мне карту и сбегай в машину, забери кардиограф.
– Думаешь, понадобится? – зачем-то спросила Таня, но отдала карту и развернулась к машине.
– Не знаю, интуиция, на всякий случай. Беги, я пока дверь открою.
Он принялся набирать код к подъезду. Почему вдруг подумал о кардиографе? Сам себе ответил: «Если боли связаны с грудной клеткой, по инструкции надо снимать ЭКГ. Повод «боли в спине» условно не указывает на «боли в груди», но разница невелика. Лучше сразу взять с собой «машинку», чем потом бегать за ней, время тратить».
В квартире их ждали. Скептическая дама, которая встретила Ерофеева с Таней, фыркнула:
– Посолиднее врачей не нашлось?
Ерофеев не отреагировал, а Таня невольно покраснела.
– Здравствуйте, покажите, пожалуйста, где больной, – сказал Саша.
Дама повела по квартире.
Больной сидел в кресле, криво усмехался – он только что выключил телевизор. Ерофеев нашел на столе свободный уголок, сдвинув грязные чашки с остатками чая, недопитую бутылку водки, куски грудинки на блюдечке. Тане сказал:
– Померяй давление, пожалуйста, посчитай пульс.
Повернулся к женщине:
– Мне нужно помыть руки, проводите…
Мужчина порывался рассказать Тане, как и где у него болит спина, но она приложила пальчик к губам и сказала:
– Помолчите минутку, сейчас придет доктор, и ему все расскажете по порядку, а я давление меряю.
Больной послушно умолк.
Ерофеев вернулся, сел напротив. Таня положила ему в руку сложенный листок, на котором было написано: «Сто сорок на девяносто, восемьдесят восемь в минуту». Он кивнул, отдал бумажку.
– Я внимательно слушаю, жалуйтесь.
– Да не умею я жаловаться, – смутился мужчина. – Я в гараже был…
– Ханку жрал с дружками! – вставила женщина.
– Не жрал я… Головку блока[40] снимали втроем, а когда вынимали, то я ее на себя – и как-то так вышло, что я один держал с полминуты. А как перехватили ее, так чую, что как-то ноги ослабели и спину запекло… Ну, присел я, к стенке гаража прислонился, а она железная и прохладненькая такая… Мужики, конечно, сто граммов поднесли… с огурчиком.
Ерофеев внимательно слушал. Женщина за его спиной что-то неразборчиво нудела.
– Ну а как не принять? Такое дело большое… Она ж полцентнера весит. Да еще я так неудобно держал. Видно, спину сорвал.
– Вы лечь можете? – спросил Ерофеев.
– Могу, – мужчина послушно прилег на диван. – Вот.
– И при движении боль в спине не меняется? Двигаться не мешает?
Таня распутывала провода у кардиографа ЭКП. Ерофеев пощупал пульс.
– Нет. Ровно так печет, будто гвоздь раскаленный вбили.
– Со спины? Или спереди?
Мужчина задумался.
– Не пойму. Наверное, со спины, – но тер он при этом грудь и живот. – Сюда отдает. Прям навылет.
– Сейчас мы вам снимем кардиограмму, лежите спокойно.
Ерофеев обратился к Тане:
– Снимаем и сразу передаем на пульт кардиологам.
Таня кивнула, а Ерофеев тихо сказал:
– Что увидишь или услышишь – без комментариев! Обсудим потом.
Она снова кивнула. Уже привыкла выполнять команды, а вопросы задавать позже.
Пока Таня снимала ЭКГ и передавала ее на пульт кардиологов, Ерофеев набрал ампулу морфина и развел физраствором. Стажерка выслушала заключение специалистов и записала его на бумажку. Торопливо подсунула ее Ерофееву под нос. «Острый инфаркт миокарда нижней стенки левого желудочка». Саша кивнул.
– Дай мне набор для установки кубитального катетера, подготовь систему и пакет с физраствором, а больному в рот таблетку зилта и аспирина, набери мне в шприц гепарина пять тысяч. Потом звони на центр и вызывай бригаду. Диагноз ты знаешь.
Таня бросилась выполнять, а Саша повернулся к мужчине:
– Постарайтесь точно сказать, сколько времени прошло с момента, как заболела спина.
Мужчина задумался.
– Часа два, наверное.
– А домой как дошли?
– Да нормально, с остановками, правда. Постою минутку, жжение успокоится – снова иду. Как разойдется – торможу. Я поэтому, как добрался, решил скорую вызвать.
Ерофеев достал из ящика нитроспрей.
– Рот откройте.
Брызнул одну дозу под язык. Пока мужчина осознавал изменения в состоянии, установил ему в вену на руке катетер. Собрал и подключил капельницу.
– Ну как?
– Отпускает!
Мужчина зажмурился.
– Отпускает! Уходит в ниточку… Это что было?
– Не было, а стало, – Ерофеев принялся медленно вводить морфин. – Инфаркт у вас – острый.
Мужчина недоверчиво посмотрел на фельдшера. Женщина опять что-то скептически каркнула за спиной.
– Да ладно! Это точно?
– Точнее не бывает. На ЭКГ видно. А еще реакция на нитроглицерин, боль очень необычная. Если бы это был грудной радикулит, вы б двигаться не могли от боли. А вы и до дома дошли, и ложились спокойно. Так что это жжение от сердца. От инфаркта.
– А чего ж я кони не двинул? – засомневался больной. – Инфаркт… Даже не верится.
– Ну, во-первых, все только начинается, – спокойно сказал Ерофеев. – Мы вызвали специальную бригаду, ведь нет никаких гарантий, что ситуация не качнется в худшую сторону.
– Так боль же прошла! – сказал мужчина. – Во! Совсем не болит ничего!
– После морфина, – улыбнулся Ерофеев, – оно и не должно болеть.
Женщина высунулась из-за Тани и елейным голоском спросила:
– Мне его в больницу собирать?
– Приготовьте паспорт и страховой полис, – сказал Ерофеев, – больше пока ничего не понадобится.
– Мы еще что-нибудь будем делать? – спросила Таня. – ЭКГ убирать?
Она подозвала женщину и отдала ей пакет с физраствором, который держала над мужчиной.
– Давай снимем еще пленочку для себя и спецов, потом смотаешь все, – ответил Саша. – Я пока карту попишу.
Спецы ввалились шумной толпой из трех человек. Те самые реаниматологи, что любили подтрунивать над Ерофеевым и его стажеркой.
– Ну чего тут? – осведомился доктор. – Говорят, инфаркт?
– Да, – спокойно ответил Ерофеев, отдавая ему кардиограмму. – Два часа и еще пятнадцать минут. Зилт, гепарина пять тысяч и аспирина полграмма. Обезболил морфином, гемодинамика пока стабильная. Давление чуть снизилось после нитро, до ста двадцати на семьдесят, пульс – восемьдесят в минуту. Капельницу поставили, если вы решите ввести тромболитик.
Доктор протянул пленку между пальцами, кивнул.
– Мудро. Все правильно. Спасибо, Саша. Можете быть свободны.
Он наклонился к мужчине, слушая сердечные тоны.
– «Выхлоп» откуда?
– Нитро на спирту, – сказал Ерофеев.
– Ну да, – согласился доктор. – И то верно.
Он обратился к женщине, не успевшей вставить реплику:
– Полис, паспорт – и мы поедем в больницу. Тромболизис – по обстоятельствам.
Ерофеев спросил:
– С погрузкой помочь?
– Справимся, – сказал один из фельдшеров, – езжайте.
И, как обычно, в машине Таня начала забрасывать Ерофеева вопросами:
