— Да нет, вы присмотритесь, он на одно ухо совершенно глухой. А когда он не хочет что-нибудь слышать, то глухота моментально распространяется на второе ухо, — смеясь, пояснил Мануэл.
В это время еще раз послышался крик, но уже не тревожный, как первый. Просто кто-то кричал: «Э-ге-гей!» На предложение пойти посмотреть, что там происходит, Мануэл с неохотой согласился.
— Надо будет, нас позовут, — сказал он, но все же встал и направился к выходу.
Метрах в двадцати Сурдо разговаривал на берегу с двумя мужчинами, один из них сидел на поваленном дереве.
— Эй, Мануэл, эй, сеньор! — закричал Сурдо. — Идите-ка сюда. Вот какая беда приключилась.
Двое мужчин оказались братьями Сурдо. Возвращаясь с фазенды и подходя уже к своему дому, тот, что сидел сейчас на стволе дерева, решил сойти с тропинки, чтобы проверить установленный в чаще самострел. Не успел он сделать и нескольких шагов, как был схвачен колоссальной змеей. По всей вероятности, он наступил на нее, и змея бросилась на человека. Когда она пыталась обвить жертву своими кольцами, второй брат не растерялся и выпустил в голову змеи заряды из обоих стволов ружья. К счастью, патроны были начинены очень крупной дробью. Но вряд ли даже такой заряд мог убить змею, он лишь серьезно ранил ее. Она ослабила кольцо, которым охватила ногу человека, и тот, вынув из-за пояса факон — большой нож, размозжил змее голову. Змея только чуть-чуть помяла его. Скорее парень был больше испуган, чем получил какие-либо повреждения.
— Я никогда, — говорил он хриплым от волнения голосом, — никогда не видел такой большой кобры.
Происшествие случилось недалеко от дома, и скоро змея была притащена к порогу хижины. Конечно, как и следовало ожидать, это была не кобра, а змея жибойя громадных размеров. Вероятно, она достигала девяти метров, потому что Мануэл сделал девять крупных шагов, пока дошел от головы змеи до кончика хвоста.
— Ну вот, — заметил я, — сейчас у нас будет хороший ужин из жареной змеи.
Но тут Мануэл так посмотрел на меня, что было ясно: сказана какая-то глупость. Оказывается, местные охотники и вообще жители штата Гояс ни за что не соглашаются отведать мяса змеи, считая его поганым. Шкура была слишком толстой для выделки различных вещей, но Сурдо все же решил, что кожу следует снять, так как, может быть, найдется в Арагарсасе какой-нибудь любитель, который даст тысячу крузейро за такой экземпляр. Ведь не каждый день в Гоясе убивают колоссальных змей. Происшествие еще очень долго обсуждалось тремя братьями и Мануэлом, а я жалел, что не смогу быть покупателем, который приобретет великолепный экземпляр змеиной шкуры. Она бы просто не влезла в кабину самолета, который ждет пассажира в Арагарсас. К тому же пройдет день-два, и если шкуру как следует не обработать, от нее начнет исходить очень неприятный запах.
Нежелание гаримпейрос попробовать змеиного мяса, видимо, объяснялось не его непригодностью для еды, а скорее индейским влиянием. Еще когда испанские конкистадоры завоевывали Мексику, то они обратили внимание на изображение змей, видневшееся на многих ацтекских храмах. На языке ацтеков змея называлась «кукулькан» — «бог кукурузы». В мифологии индейцев племени майя также фигурирует этот бог. Знакомясь с древними обычаями народов Востока, можно часто встретить священное изображение змеи.
У меня дома висит на стене чучело питона средней величины. Это память об одной из поездок в Африку к партизанам Анголы. В июле 1970 года группа разведчиков партизанского отряда, в котором я находился, убила автоматной очередью питона метра четыре длиной. Я спросил командира, что ребята будут с ним делать.
— А ничего, бросим здесь, в лесу, — последовал ответ.
— Жалко, такая шкура пропадет, — заметил я.
Примерно через месяц, уже вернувшись в Москву, получаю из Анголы от своих друзей-партизан подарок: свернутую трубкой шкуру убитого тогда питона. Обработана она была очень плохо, чешуйки начали отлетать, и казалось, придется шкуру выбросить. Но на помощь пришла Валентина Мацутони, сотрудница Московского музея имени Дарвина. Не знаю, каким образом это ей удалось, но из шкуры, которую все считали безнадежно испорченной, она сделала замечательное чучело питона. Он как живой висит на стене московской квартиры. Правда, те, кто впервые его видит, признаются, что испытывают довольно неприятное чувство. Но только в первый момент.
Если товарищи из партизанских отрядов в Анголе или Мозамбике не испытывают никакого уважения к питону и при встрече довольно-таки хладнокровно с ним расправляются, то в глубинных районах Анголы, Мозамбика, Конго и даже в Индии, а также в некоторых других странах еще существует «культ большого питона». Бразилия не является исключением из правила. Бразильские индейцы, в основном живущие в районе реки Амазонки, также создали много легенд, связанных со змеями и с историями, в которых главную роль играет змея. Очень часто, разговаривая с жителями Амазонки, можно слышать от них рассказы о существовании змей длиной до сорока метров. Но вряд ли можно относиться серьезно к подобным утверждениям. Скорее всего это легенды, так как не было ни одного случая, чтобы кто-нибудь убивал таких больших змей. Столь колоссальных змей видели многие, но, как говорится, у страха глаза велики. На Амазонке действительно есть две змеи очень больших размеров. Это жибойя, или боа-констриктор, и сукурижу, относящаяся к группе анаконд. Жибойя встречается на твердой земле в районе саванн. Говорят, что когда жибойя меняет кожу, то она предпочитает влажные и темные места. Вероятно, этим объясняется тот факт, что сброшенную жибойей кожу можно найти недалеко от берегов рек и болот. Сукурижу считается самой опасной змеей, гораздо опаснее для человека, чем жибойя. Но обычно охотники на этих змей не подвергаются большому риску, потому что, как правило, они ходят группами по три-четыре человека, и в том случае, если на одного из них нападает змея, как это было с братом Сурдо, товарищи моментально смогут освободить его и убить пресмыкающегося.
Чаще охота производится так. Выследив змею, охотники делают ловушку, приманкой к которой служит небольшой козленок. Змея, заметив приманку, бросается на легкую добычу. Позавтракав (или пообедав), змея уползает отдыхать и как бы впадает в летаргический сон. Тут уж она не представляет никакой опасности для охотников. Видимо, змея, напавшая на брата Сурдо, еще не обедала и не ужинала.
Однако утром, когда перед отъездом из гостеприимной хижины Сурдо было высказано предположение, что его брат подвергался очень большой опасности, потому что змея была голодна, все три брата дружно рассмеялись.
— Нет, что вы, никакой опасности никто не подвергался. У нас у всех есть амулеты, предохраняющие от всяческих бед, особенно от насильственной смерти.
— Что же это за талисман?
— Самый сильный! — ответил Сурдо. — Косточка инумас.
Мне уже второй раз приходилось встречаться в Гоясе с этой приметой. Когда-то птица инумас была очень распространена в районе реки Арагуаи. Сейчас же в этих местах она представляет настоящую редкость, так как нет такого охотника, который не мечтал бы подстрелить инумас. О ней сложено множество легенд и сказаний, с ней связаны многие народные приметы. Местные жители считают, что обладающий любой костью птицы будет на всю жизнь застрахован от укусов ядовитых змей, от объятий жибойи, никогда не утонет в реке, может не бояться дурного глаза и вообще у него немало преимуществ по сравнению с человеком, не имеющим такой косточки. Вера в эту примету особенно распространена на севере штата Гояс. На посту в Токантиниа товарищи убитого солдата с удивлением говорили:
— Как мог наш сослуживец умереть от пули, когда он все время носил на шее кость птицы инумас? Ведь она же предохраняет от случайной смерти!
И когда доктор осматривал тело убитого солдата, то к нему подошел крестьянин, живший неподалеку, и попросил подарить талисман, висевший на шее у убитого.
— Видите ли, в чем дело, — объяснил он, — у меня только что родился сын, и я хочу ему дать этот талисман, потому что он будет предохранять его в течение всей жизни от всех бед, которые только могут случиться с человеком в этом краю.
И нужно было видеть, с какой завистью остальные солдаты наблюдали за тем, как мы передавали крестьянину косточку. Видимо, они сами с большим удовольствием взяли бы себе талисман, считая, что сила его не утрачена, несмотря на смерть солдата…
До Арагарсаса дошли быстро, за каких-нибудь два часа. Наступил момент расставания с Мануэлом, который должен был идти дальше, к острову Бананал.
— В следующий раз, сеньор, — сказал Мануэл, — вам повезет больше, и мы обязательно найдем «шапеу до падре». Вы не расстраивайтесь, что за эти несколько дней не смогли найти больших алмазов.
