Цветовых эпитетов в стихотворении почти нет, но они восстанавливаются по окрашенным предметам: цвет первой строфы — синий, второй — зеленый, третьей — «заревой». Иными словами, в двух строфах — цвет, в третьей — свет, отбитой оказывается концовка.
Может быть, неверно, что «капли — слезы» видны издали, а «пух — лист» изблизи? Может быть, вернее наоборот: «капли — слезы» у нас перед глазами, а пухом кажется листва на весенних ветках, видимая издали?
И, может быть, синтаксический контраст «Эта мощь — и дня и света» и «Эта мгла и жар — постели» надуман, а на самом деле вторая из этих строчек членится так же, как и первая: «Эта мгла (подразумевается: ночи) — и жар постели»?
Большое спасибо за эти замечания С. И. Гиндину, Б. А. Дозорец, И. И. Ковалевой, А. К. Жолковскому и Ю. И. Левину.
Эйхенбаум Б. М. О поэзии. Л., 1969, с. 421–423.
Гельд Г. Пушкин и Афиней. — В кн.: Пушкин и его современники. Л., 1927, вып. XXX–II, с. 15–18.
Banquet des Savans, par Athénée, traduit, tant sur les textes imprimés, que sur plusieurs manuscrits par M. Lefevre de Villebrune. Paris, 1791, vol. IV, p. 192–194.
Алексеев М. П. К источникам «Подражаний древним» Пушкина. — В кн.: Временник Пушкинской комиссии. 1962. М.; Л., 1963, с. 27.
Левкович Я. Л. К творческой истории перевода Пушкина «Из Ксенофана Колофонского». — В кн.: Временник Пушкинской комиссии. 1970. Л., 1972, с. 91–100. Сочинение Афинея обозначено здесь как «составленный <…> Афинеем <…> сборник произведений греческих поэтов» (с. 91–92); однако это не так: «Пир мудрецов» Афинея не сборник, а исполинский диалог 29 собеседников (в сохранившемся сокращении — 15 античных «книг») с обильными пространными цитатами из старинных поэтов.
За основу взят прозаический перевод А. Маковельского (в кн.: Досократики: Обзор и перевод… А. Маковельского. Казань, 1914, ч. I, с. 108), уточненный и местами приближенный к тем чтениям греческого текста, которыми, насколько можно угадать, руководствовался в своем французском переводе Лефевр.
Burgi R. Puskin and the Deipnosophists. — Harvard Slavic Studies, Cambridge Mass., 1954, vol. 2, p. 267.
Так и переводит это место такой крупный филолог, как Г. Ф. Церетели, и в прозаическом своем переводе (в кн.: Круазе А. и М. История греческой литературы / Пер. под ред. С. А. Жебелева. 2-е изд. Пг., 1916, с. 210), и в стихотворном (в кн.: Парнас: Антология античной лирики. М., 1980, с. 62): «…пир благопристойно провесть — это ближайший наш долг!..»
Левкович Я. Л. К творческой истории перевода Пушкина…, с. 93–94.
Эта методика количественного измерения точности перевода, разработанная нами, подробно описана в статье: Настопкене В. Опыт исследования точности перевода количественными методами. — Literature, Вильнюс, 1981, т. 23, № 2, с. 53–70.
О месте рассматриваемого стихотворения в творчестве Ксенофана см.: Marcovich М. Xenophanes on drinking-parties and Olympic games. — Illinois Classical Studies, 1978, vol. 3, p. 1–26 (с большой библиографией); здесь же тонкие наблюдения над композицией ксенофановского оригинала — над расположением в нем мотивов чистоты, цветов, аромата, изобилия, веселости, благочестия и божества.
Вацуро В Э. Русская идиллия в эпоху романтизма. — В кн.: Русский романтизм. Л., 1978, с. 135.
Лотман Ю. М. Опыт реконструкции пушкинского сюжета об Иисусе. — В кн.: Временник Пушкинской комиссии 1979. Л., 1982, с. 15–27.
Уменьшенная до неразборчивости репродукция его помещена в изд.: Мандельштам О. Стихотворения. Сост., подгот. текста и примеч. Н. И. Харджиева. Л., 1973, с. 101.
Семенко И. Поэтика позднего Мандельштама: от черновых редакций к окончательному тексту. Roma, 1986, с. 9–35.
Semmler-Vakareliyska С. V. Mandelstam’s «Solominka» // Slavic and East European Journal, 29 (1985), 405–421.
«Ошибка смерти» В. Хлебникова, указываемая Н. И. Харджиевым как источник этого образа — указ. изд., с. 272 — ассоциация оправданная, но уже вторичная.
Тарановский К. Стихосложение Осипа Мандельштама (с 1908 по 1925 год) // Intern. Journal of Slavic Linguistics and Poetics, 5 (1962), 99–125.
Имя «Соломинка» Мандельштам, как мы видели, писал то с большой, то с маленькой буквы: оно для него колебалось между собственным и нарицательным. Поэтому вряд ли правильно унифицировать его в изданиях, как это иногда делается. Но мы для простоты будем писать его только с большой буквы).
Источник их обнаружен Н. И. Харджиевым — указ. изд., с. 272: это Т. Готье, «Шарль Бодлер», П., 1915, с. 34: «…как Лигейя… и Элеонора Эдгара По и Серафита-Серафит Бальзака».
Ср. Мандельштам Н. Я. Воспоминания. М., 1989, с. 183: «Почки в „Наушниках“ — „Не спрашивай, как набухают почки“ — впервые появились как рифма к „комочки“ в „Черноземе“ — в какой-то момент „комочки“ рванулись в конец строки, чтобы сочетаться с „почки“, а потом ушли на свое место».
«Тройное сопоставление» «Соломинка — Лигейя — Саломея» упоминается в статье С. V. Sommer-Vakareliyska, p. 418, но тонет среди других созвучий как менее важное, чем, например, «соломка — Соломинка — Саломея».
О. Ронен (Ronen О. An approach to Mandelstam. Jerusalem, 1983, p. 281) указывает, что это зеркало-омут — реминисценция из Н. Клюева.
См. классический комментарий О. Ронена (указ. соч.).
Мандельштам Н. Я. Указ. соч., с. 177–190.
Автор глубоко признателен О. А. Седаковой и Т. В. Цивьян за ценные замечания при обсуждении этой статьи.
Тавтологическая рифма кажется странной; не описка ли это вместо «гремучий»?
Проверка по архиву О. Мандельштама, хранящемуся в библиотеке Принстонского университета, показала, что Н. И. Харджиев не совсем точен: 2-ая и 3-я строфы этого текста не полностью совпадают с окончательным текстом, а дают разночтения: «…горячий топор не вонзался» и «Как серая ласточка, утро в окно постучится» (не считая пунктуационных расхождений).
См.: Семенко И. М. Развитие метафор в «Грифельной оде» Мандельштама (От черновых вариантов к окончательному тексту). — Учен. зап. ТГУ, 1985, вып. 680.
Эта статья написана на основе доклада, сделанного в одном из московских научных семинаров вскоре после издания разбираемой книги. В обсуждении доклада принимали участие Л. Я. Гинзбург, И. М. Семенко, Р. Д. Тименчик, Ю. И. Левин, А. К. Жолковский, Ю. К. Щеглов, Е. М. Мелетинский, Ю. Л. Фрейдин и др.; всем им автор приносит глубокую благодарность. По условиям времени зарубежная научная, литература о Мандельштаме была труднодоступна; а с тех пор она умножилась во столько крат, что привлекать ее для обновления статьи значило бы писать новую статью, если не книгу. Пишущий эти строки надеется, что все же за истекшие годы его работа не совсем устарела.
Мандельштам О. Собр. соч.: В 2 т. Нью-Йорк, 1966, т. 2, с. 259. Все ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома (римская цифра) и страницы (арабская цифра).
Broyde St. Osip Mandel’stam and his age: A Commentary on the Themes of War and Revolution in the Poetry 1913–1923. Cambridge (Mass.), 1975. Все ссылки на страницы даются в тексте.
См.: Nilsson N. A. Osip Mandel’shtam: five poems. Stockholm, 1974. Ссылки на страницы — в тексте, со словом «Нильссон».
Taranovsky К. Essays on Mandel’stam. Cambridge (Mass.), 1976, p. 150–152.
Странной кажется рифма «игуанáдон — надо», потому что — обычное в русском языке произношение — «игуанадóн». Видимо, Брюсов произносил здесь это слово с латинским, «ученым» ударением, как «Вéнеру» вместо «Венéры» в других своих стихах. Здесь это намек опять-таки на возможность разноударной рифмы «игуанадóн — надо», но вряд ли более этого.
Как известно, А. Блок сближал эти буквы с инициалами А. М. Добролюбова, поставил пушкинские строки с ними в эпиграф стихотворения 1903 г. «Из городского тумана.» (под заглавием «А. М. Добролюбов» — впервые в трехтомнике 1911 г.) и писал об этом сближении И. М. Брюсовой еще в феврале 1906 г. Если для Брюсова, который знал А. М. Добролюбова гораздо лучше, чем Блок, такая ассоциация была значима, то она дополнительно подчеркивает в семантике сакрального не оттенок воинственности, а оттенок отшельничества, чуждости миру сему.
