Этот вопрос вплотную подводит нас к сути благовестия Христова. Без него не может быть спасения человеку, не может быть прощения, не может быть нравственной силы. Без него религия становится пустой формальностью, бездушной показухой, бессмысленной насмешкой над человеком.
Прикасаясь к сути благовестия Христова, мы прикасается к жизни Сына Божия. Иисус на кресте действительно отдал Свою жизнь, Свою кровь за нас.
Грубо? Неприятно? Да, крест, подаривший человеческой душе обещание вечной жизни, не был приятным. Это было самое безобразное, самое дьявольское изобретение за многие века. На этом грубом кресте Сын Божий принял смерть. Но смерть Его была необходима, чтобы избежали смерти мы, ибо «без пролития крови не бывает прощения». (Послание к Евреям 9:22).
Прощения не бывает. А оно нужно каждому. Каждый имеет за собой грехи. Вот почему появился ягненок — ни в чем неповинная жертва, приносимая на алтарь в доказательство веры грешника в грядущую смерть Сына Божия, Агнца Божия, который умрет за него на кресте, как человек того заслужил.
А теперь я приглашаю вас заглянуть в дом, расположенный на одной из центральных улиц палаточного городка, окружившего святилище. Здесь живет небольшая семья пастуха. Глава семьи согрешил. С тяжелым сердцем направляется он на площадь перед святилищем, ведя на веревке ягненка, которого решил принести в жертву.
И когда Первосвященник уже изготовился, чтобы помочь ему, пастух кладет свою руку на голову приведенного им невинного животного и сознается в своем грехе. Сам берет в руку нож, сам вонзает его в теплую плоть, как бы наглядно изображая этим деянием всех тех, чьи грехи будут стоить жизни Сыну Божию. Первосвященник подставляет ладонь, зачерпывает немного крови и быстрыми движениями окропляет ею углы алтаря.
Каждый день утром и вечером Первосвященник приносит жертву во имя всех людей и себя самого. Сейчас он повторяет этот ритуал в присутствии пастуха, но на сей раз добавляет к нему новый элемент. Он уносит кровь внутрь святилища. Пройдя между столом и хлебами и светильником, он останавливается перед завесой, за которой скрыт Божий престол, и окропляет кровью пол перед завесой, как бы символически сбрасывая грехи человеческие и свои собственные в этом месте, где прощают, где хранится закон, который попран и может быть восстановлен лишь кровью Христа.
Этот ритуал сохранялся в течение многих столетий — и на Синайской равнине, и во время странствий народа Израиля в пустыне, и во вновь построенном Иерусалимском храме, пока в один прекрасный вечер, примерно девятнадцать веков тому назад, кто-то, как обычно, не привел на заклание очередного ягненка. Первосвященник уже было собирался лишить его жизни, но именно в этот ответственный момент на пустынном холме на окраине города Агнец Божий отдал Свою жизнь ради спасения- мира.
Как это было? «Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме разодралась надвое, сверху донизу: и земля потряслась; и камни расселись; И гробы отверзлись». (Матфей 27:50-52).
Заметьте, что до того ни одна живая душа, за исключением Первосвященника, который заходил туда раз в году, не заглядывала в Святое Святых,. где Божий престол на протяжении долгих столетий был отмечен светящимся ореолом. И вот теперь вдруг завеса была разорвана невидимой рукой пополам, и Святое Святых открылось взору всех. Нож выпал из дрожащей руки Первосвященника. Ягненок был спасен.
А истинный Агнец Божий отдал Свою жизнь. Но тот же самый народ, который в течение многих веков столь драматично предвосхищал Его грядущую жертву, отверг Его. И ореол исчез из храма. Бог больше не захотел там находиться. Отныне жертвоприношения становились бессмысленным ритуалом. Всего лишь за несколько дней до этого Христос сказал: «Се, оставляется вам дом ваш пуст». (Матфей 23:38).
Понимаете, что все это значит? Людям больше не надо было вести ягнят к алтарю, ибо Сын Божий уже принес за них высшую Жертву.
Я думаю, вы теперь начинаете понимать, что же происходило у подножия Синая. Начинаете хотя бы немного понимать смысл той маленькой инсценировки на тему страстей господних, которая ежедневно разыгрывалась в Синайской пустыне?
Почему вдруг ягненок? Почему смерть? Зачем этот грубый, неприятный ритуал в храме для богослужений, заповеданный самим Богом? Вы считаете все это никому не нужным, жестоким и бессмысленным кровопролитием? Может, Бог погорячился там, на Синае, и захотел исправить Свою ошибку на Голгофе?
Нет, это была не ошибка! Многим Синай представляется бездушным местом, где поклонение букве закона доведено до абсурда. Одно упоминание Синая ассоциируется с раз и навсегда данным законом и бесконечными, безудержными демонстрациями власти. Но вы ведь теперь понимаете, что все было не совсем так?
Прошу вас, не смотрите на Синай превратно. Не смотрите превратно на благовестие. На Синае Бог не просто дал людям Свой закон. Закон Божий, как бы ни был он свят, справедлив и хорош, не спасает, не может спасти. Только Христос способен спасти. Только Он спасет — на Голгофе.
Но Голгофа была еще впереди. А любящий Бог не мог дать людям Свой закон, не продемонстрировав им прощения. Вот зачем понадобился ягненок. Всякий раз, когда кающийся грешник, глубоко осознавший свою вину, заносил нож над невинным живым существом, он наглядно демонстрировал смысл Голгофы. И делал это у подножия Синая!
Видите, как все сходится? На горе был закон. А в долине был крест.
Там, в пустыне, все это инсценировалось. Бог не просто дал людям Свой закон и потребовал его соблюдения. Он указал путь. Там была и Голгофа — в виде маленькой инсценировки на тему страстей господних, разыгрываемых у подножия горы. Хотя, что и говорить, все эти жертвоприношения в пустыне были всего лишь бледной тенью гораздо большей жертвы в будущем, всего лишь жалкой подменой, призванной возвестить о Голгофе людям, жившим до нее.
Может, нам стоит вернуться в глубь веков и хоть раз взглянуть на Голгофу, которая была реакцией Бога на засилье греха?
Иерусалим был охвачен волнением. Центром событий являлась крепость Антония. Местом событий — крепостной двор. В нем находилось судилище, место, называемое Лафостротон (каменный помост), все камни которого были изрезаны римскими воинами, использовавшими их для своих азартных игр.
Я благоговейно стоял на этих камнях и чувствовал себя недостойным такой нести. Ибо я стоял на том самом месте, на котором однажды стоял Христос, под тем самым сводом, где когда-то прозвучали слова Понтия Пилата: «Возьмите Его вы!» Именно здесь Сын живого Бога испытал унижение, будучи приравненным к самому обычному преступнику. Разве можно назвать его судом? Это была самая вопиющая профанация правосудия за всю историю. Это было самое страшное преступление из всех совершенных родом человеческим.
Но не только боль человеческого страдания, не только наглые издевательства жалких людишек сделали эту последнюю ночь перед распятием столь ужасной. На плечи Христа всей своей страшной тяжестью легла вселенская вина — и ваша, и моя.
Незадолго перед этим сырой прохладной ночью под оливами Гефсиманского сада Он молился и говорил: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу. но как Ты». (Матфей 26:39).
И вот настал самый страшный момент! Все небожители напряженно следили за тем, как сатанинское воинство, все эти падшие ангелы, отчаянно навалились на Иисуса. Только бы Он согрешил устами Своими! Только бы в слабости Своей человеческой признал Себя побежденным! Такова была зловещая цель врага человечества и его последняя надежда.
В эти минуты весь грешный род человеческий повис на волоске. Суждено ли ему погибнуть?
Нет! Сын Божий покинул сад и дал легкомысленной толпе распять Себя на кресте. Он обмакнул Свое перо в темно-красные чернила и написал на вашем и моем личном деле: «Помиловать».
Голгофа — это такая демонстрация всепрощения, какую, к примеру» Бернард Шоу со своей ограниченной 'духовной интуицией был не в состоянии постичь. «Всепрощение, — говорил он, — утешение для слабовольных. Человек обязан платить свои долги». Но Шоу, как и тысячи ему подобных, не мог понять одного: Бог решил простить грехи вовсе не потому, что отнесся к ним легкомысленно. Он принял их на Себя!
Разве это слабость? Ни в коем случае! Искупление Богом вины за попрание Его закона — та самая яркая демонстрация силы, когда-либо виденная человеком. Оно было совершено во имя того, чтобы слабые люди смогли стать сильными.
Я никогда не смогу понять сентименталистов; выступающих за отмену Закона Божия! Без закона и порядка рухнут правовые устои любого общества. Бездумность, с которой некоторые так называемые христиане желали бы прибить Десять заповедей Господних к кресту, является, мягко говоря, кощунством над смертью Христа!
