Ознакомительная версия.
Тексты надписей, хотя их мало в том, что касается флота и других сторон жизни империи в начале I века н. э., не подтверждают теорию Моммзена. Префекты не были всадниками до правления Клавдия. Обнаружен лишь отдельный наварх-вольноотпущенник, а вольноотпущенники-триерархи не встречаются в гражданских войнах до правления Домициана. Однако все эти годы свободные граждане служили бок о бок с этими вольноотпущенниками в одинаковых званиях. Такие личности, как Мальхио, «Caesaris trierarchus», в особенности не были рабами.
Все моряки в более низких званиях, относящиеся к периоду правления Юлиев – Клавдиев, были определенно свободными людьми.[232] Diplomata, то есть отдельные образцы имперских постановлений об увольнении со службы, открывают имена двенадцати моряков, принятых на службу в правление Клавдия или чуть раньше. Но ни один из этих моряков не был вольноотпущенником. Из надписей, предшествовавших 71 году, десять касаются peregrini, а семь – свободных ветеранов, которые приняли латинские имена, если уже не владели ими ранее.[233] Одного обычного моряка, которого вполне можно отнести к периоду Августа, звали Л. Требий. Вероятно, он был уроженцем Аквилеи, возможно, был римским гражданином.[234] Четверо моряков, назвавшихся vernae, являются единственными персонажами, которые могли бы быть рабами, ибо verna обозначало первоначально человека, рожденного рабыней в доме своего господина. Список этих моряков показывает, однако, что они не были ни рабами, ни вольноотпущенниками, а поскольку они относятся ко второй половине II столетия, когда термин verna больше не обозначал обязательно раба, то не имеют никакого отношения к нашему обсуждению.[235]
Далее, в отношении периода правления Августа и Тиберия имеются свидетельства того, что флот являлся государственным учреждением, в котором могли служить как вольноотпущенники, так и свободные граждане. Такое сочетание было ожидаемым в то время, когда имперские учреждения еще были зыбкими. Вначале Октавиан искал моряков, где возможно. Опытные уроженцы Востока, захваченные в ходе войн последних семи лет, были отпущены на волю в 37 году до н. э. и взяты под командование на кораблях наряду со свободными людьми. Скамьи гребцов заполнили новобранцы из бедняков, вольноотпущенников и рабов Италии, но рабы получали свободу при поступлении на службу. Октавиан создавал флот по собственной инициативе, так же как легионы и auxilia (вспомогательные войска). Когда он утвердился в государстве, его вооруженные силы, и особенно формирования, которые комплектовал он сам, стали государственными учреждениями под его особым надзором. Моряки были такими же слугами Рима, как и солдаты на границах. Римская военная практика никак не могла терпеть рабов в качестве защитников Urbs (города).
Клавдий, особый покровитель liberti, не увольнял вольноотпущенников с флотской службы, поскольку они выявляются в должностях триерархов и в правление Домициана (81–96). Такие разрозненные примеры после 41 года н. э., видимо, являются следствием имперского благорасположения. Так, массажист Тиберия и Клавдия получил свободу от Тиберия и повышение от Клавдия до поста заместителя префекта флота Александрии.[236] В целом слой вольноотпущенников, должно быть, составлял весьма небольшую часть экипажей даже в последние годы правления Августа. Liberti, как правило, были слишком старыми для флотской службы. Большинству из них подходили перспективы стать ремесленниками и торговцами. Более того, у вольноотпущенников не было нужды служить во флоте двадцать шесть лет, чтобы получить римское гражданство в качестве компенсации за увольнение. Те из них, которые не приобрели избирательные права по выходе на свободу, имели более легкие средства получения гражданства, чем флотская служба.[237] Присутствие вольноотпущенников в качестве триерархов, а не простых матросов не случайно. Почет и звание были соблазнами на прежнем посту, но не на последующем.
Не вводил Клавдий и набора перегринов, ибо они, несомненно, составляли большинство моряков со времени принципата Августа. Согласно Моммзену, моряки-перегрины получили латинские права к 129 году н. э. В качестве доказательств он приводит дипломы. В тех, которые выдавались до 71 года, моряки носят имена от рождения. В других дипломах от 129 года и последующих документах у моряков появляются латинские имена. То есть теперь обнаруживаются моряки с такими именами, как К. Валерий Дазий. Единственное отличие от римского перечня имен заключается в отсутствии указания на отношение родства и трибу, которые являлись признаком римского гражданства. Молодые люди, владевшие латинскими гражданскими правами от рождения, принимались с этих пор на службу в итальянские флоты.[238]
Точно так же Моммзен не представил никаких обоснований для такой практики со стороны Адриана, так как более недавние свидетельства показывают, что использование латинских имен практиковалось задолго до его правления. В двух колумбариях, построенных в Мизенуме около 100 года н. э., были обнаружены более древние могильные плиты с tria nomina. И это несмотря на то, что одного покойного звали Бесс, другого Александриан и третьего, на памятнике которого была выбита надпись на греческом языке, – Элленизед.[239] Эти камни к первому десятилетию II века, должно быть, стояли уже двадцать или тридцать лет. Более точная дата активного использования латинских имен среди моряков определяется тем, что все морские надписи, за исключением одной, после 71 года имеют латинскую номенклатуру. И все надписи, за исключением двух до этой даты, содержат имена перегринов.[240] Вероятно, любое предоставление латинских прав морякам итальянского флота связано с Веспасианом, который добавил, как выяснится далее, почетное praetoria к названиям Мизенского и Равеннского флотов и поселил их ветеранов в колониях. Морякам, оставшимся служить в преторианских флотах, и последующим новобранцам Веспасиан, предоставивший latinitas всей Испании, видимо, пожаловал гражданские права указом, изданным вскоре после 5 апреля 71 года, когда он закончил массовое увольнение с флота ветеранов. Неспособность дипломов от 71 года подтвердить это объясняется медлительностью, которая была присуща практике награждения Веспасианом.[241]
Весь этот вопрос, однако, является, видимо, одним из тех редких случаев, когда правовой гений Моммзена ввел его в заблуждение. Для него люди с так называемыми латинскими именами были обязательно гражданами по статусу. Когда же начинаешь знакомиться с этими латинизированными моряками, не обнаруживается никакого указания на статус латинских граждан. Относительно армии вопрос становится яснее. Здесь имеется больше разнообразных доказательств. В папирусе 179 года н. э., например, 52 из 76 обычных солдат, gregales, перечисленных в ala veterana Gallicana (крыло галльских ветеранов), и 8 из 17 офицеров имеют имена перегринов, остальные – латинские имена. Крайне маловероятно, что 24 gregales с латинскими именами, которых, видимо, набрали в Египте, имели соответствующий гражданский статус от рождения. Ведь права римского гражданства в Египте предоставляли чрезвычайно редко. Нет также никаких оснований полагать, что именно этих конкретных индивидов предпочли одарить латинскими правами во время их службы. Тем не менее в ряде других случаев принятие латинских имен при наборе в армию не вызывает сомнений. Так, некий Исидор стал Юлием Марциалом по зачислении в подразделение вспомогательных войск, а Неон стал Юлием Аполлинаром. Некий Октавий Валент был, несомненно, гражданином Александрии и вовсе не латинянином.[242] Из двух солдат, набранных из перегринов-эрависков в Паннонии, один носил при увольнении латинское имя, другой – имя перегрина. В двух дипломах испанских ветеранов, зачисленных в армию после того, как Веспасиан предоставил всем испанцам латинские права, подтверждается, что получатели прав все еще официально носят имена перегринов.[243] Солдаты вспомогательных войск, видимо, принимали латинские имена по желанию, без какого-либо сопутствующего изменения в статусе. Пример с Испанией позволяет даже предположить, что лица с латинским статусом могли сохранять еще имена перегринов. Очевидно, имя солдата или моряка не всегда отражает его правовое положение.
На самом деле тенденция нероманских жителей империи пользоваться именами в романском формате сдерживалась Клавдием, который запретил перегринам «Romana nomina dumtaxat gentilicia» (принимать римские имена – по крайней мере, родовые).[244] Точный охват воздействия указа неясен, но его претворение в жизнь было затруднительно в любом случае и в отношении романизации империи явно нежелательно. Соответственно, упор на старые постановления неуклонно ослабевал, особенно во II веке, когда гражданство в «orbis terrarum» («Зрелище Круга Земного» – памятник европейской картографии XVI века) становилось в меньшей степени вопросом именных форм. На границах солдаты-перегрины с трудом воспринимали обычай изменения имен при поступлении на службу, а смена имени являлась средством романизации.[245] В центральной части империи соответствие стандартам итальянской номенклатуры, видимо, соблюдалось более строго, если моряк не был варваром. Уроженцы Востока во флоте также стали привыкать к замене греческих имен, стремясь ассимилироваться.[246]
Ознакомительная версия.
