Хотя Фрейд называл сновидения прямой дорогой к бессознательному, он утверждал, что мы можем только поверхностно коснуться проблемы бессознательного. Большую часть его содержания мы никогда не узнаем. Также он считал, что анализ сновидений — гораздо более надежный способ самопознания, чем гипноз. Во время гипноза человек может вспомнить то, что давно забыто. Но, когда он пробуждается и вы говорите: «Вы столкнули вашего маленького брата с велосипеда, когда ему было всего два года», он может сказать: «В самом деле? Как интересно», но сам он не помнит этого или не верит. Фрейд сделал вывод, что только сознательно можно получить реальное знание, ведь рассказ человеку того, что выяснено под гипнозом, не даёт чувства полной уверенности в истинности рассказанных событий [18]. Истинное знание своего «Я» и всего того, что человек не хочет знать о себе, лучше всего достигается путём анализа сновидений. Все ассоциации, которые приходят на ум, приемлемые или неприемлемые, с недавними или давно прошедшими событиями, в сочетании с собственными размышлениями пациента о самом себе позволяют обнаружить подсознательную часть скрытого «Я».
Фрейд много лет изучал собственные сновидения, многие описаны в его книгах. Через сновидения он старался понять некоторые из своих фобий, а также чувства ревности и злости, которые он не хотел признавать до тех пор, пока сновидение не заставило его осознать их существование. Он настаивал на том, что все психоаналитики должны анализировать собственные сновидения, чтобы узнать неприятную правду о себе. Если они не разберутся в собственных сновидениях, то это помешает их работе с пациентами. В начале его терапевтической практики процедура анализа зачастую сводилась к анализу каждого элемента сновидений пациента в течение многих сеансов, но позже он сделал вывод, что это необязательно. Пациенты могут прислушаться к сновидениям и найти ассоциации с ними, если они этого хотят.
Внезапно рассмеявшись, Далай Лама хлопнул себя по колену и пошутил:
— Какую огромную работу надо проделать. Если вам придется анализировать все свои сновидения, у вас не останется времени, чтобы видеть сны.
Джойс, улыбаясь, добавила:
— Да, работы действительно много. Психоаналитики никогда не перестают искать способы приблизиться к правде о своей психике...
И тем не менее, они не перестают видеть сны.
Пока она это говорила, мы заметили, что Его Святейшество отвлекся: взяв брошюру конференции, он помог маленькому насекомому перебраться со стола в безопасное место!
Джойс продолжала:
— Для того чтобы добраться до правды, скрытой в сновидениях, Фрейд использовал следующий метод: выделял части сновидения и просил пациента использовать свободную ассоциацию — высказать то, что приходит в голову в связи с данным элементом сновидения. Общая идея заключалась в том, что человек входит в состояние раскомплексованности, раскрытия, снятия контроля, когда он больше не привязан к своему рациональному мышлению, а наоборот, позволяет идеям, ощущениям, воспоминаниям и образам появляться свободно, даже если они выглядят невразумительными, бессвязными или неприемлемыми. Он находил, что этот метод помогает раскрыть пути и способы работы разума его пациентов — как глубокая правда всплывает из бессознательного, используя подсознательные вербальные связи для создания темы сновидения. Можно надеяться, что после этого у пациентов появится стимул, сознательно рассуждая, понять скрытый смысл своих сновидений.
Чтобы проиллюстрировать идею возникновения связи между бессознательными воспоминаниями и воспоминанием о том, что случилось накануне, давайте вернемся к пациенту, который видел во сне тигра. После подробного пересказа сновидения он внезапно сказал: «Не знаю почему, но это напомнило мне, что вчера у меня был очень резкий разговор с моим коллегой. Потом у меня было очень неприятное ощущение. В конце концов, он еще очень молод и с уважением смотрит на меня, но иногда он говорит такие глупости! Мне не следовало быть таким резким... Сейчас я думаю о своем младшем брате, он был на полтора года моложе меня. Я действительно очень его любил, и мы весело проводили время. О Боже! Я вдруг вспомнил один день... Мой брат катался по дорожке на велосипеде, а я толкнул его — он упал, до крови ободрал коленки и подбородок и начал плакать. Ужасно! Зачем я так сделал?»
Тогда я спросила, был ли он несчастлив после рождения Бобби из-за того, что он больше не единственный ребёнок в семье, он сказал: «Да! Я должен был всё делить с ним... Но потом я полюбил его, и это больше не имело значения». — «Вы так его любили, что столкнули с велосипеда?» — «Ну, наверное, я рассердился на маму. Она всегда была занята, а потом она была беременна моей сестрой... Не знаю, зачем она хотела иметь троих детей!»
Вот это и есть свободная ассоциация. Видите, единственное место, где мы можем позволить себе свободно рассказывать обо всем — это сеанс психоанализа; если мы будем это делать еще где-то, то скоро у нас не останется друзей!
Мы все засмеялись, представив себе, как мы используем свободные ассоциации в повседневной жизни, расстраивая всех своими сознательными или бессознательными противоречиями и нерешительностью.
Джойс продолжала:
— Свободная ассоциация побуждает вас выразить чувства и мысли, в которых вы не хотите признаваться никому— даже самому себе. Таким образом, вы узнаёте немого правды о собственном «Я», вашем отношении к другим и к жизни в целом.
Было заметно, что Далай Ламу заинтересовали эти идеи. Он прервал Джойс вопросом:
— Есть ли в неврологии аналоги этим трем состояниям — сознательному, подсознательному и бессознательному?
Джойс без промедления, с улыбкой, ответила:
— Думаю, что нет.
Моя роль координатора требовала дать некоторые пояснения.
— В неврологии понятие бессознательного не получило четкого смысла. Некоторые утверждают, что оно может быть связано со стволом мозга, той частью мозга, которая есть у всех позвоночных до рептилий и которая может быть связана с инстинктами. Это очень сомнительное предположение, потому что бессознательное также весьма разумно. Так что идея такой связи не была широко принята. Похоже, что психоанализ и неврология — два независимых направления в западной культуре.
Джойс, однако, добавила, что некая общая основа все же существует. Нейробиологи имеют одну теорию о причинах, психоаналитики — другую, но они дополняют Друг друга.
— Никто не может утверждать, что держит в руках единственный или абсолютно верный ключ к истине.
Потом она перевела разговор с теории на клиническую практику:
— Надеюсь, я понятно объяснила, что бессознательное, подсознание и сознание всегда связаны и взаимодействуют Друг с другом не только во снах, но и в бодрствовании. Люди были шокированы, когда Фрейд заявил: «Мы не хозяева в своем собственном доме. Нам только кажется, что мы знаем, почему мы делаем то, что делаем; нам только кажется, что мы знаем, кто мы есть и что мы чувствуем. На самом деле мы знаем очень мало — мы видим только верхушку айсберга». Фрейда осуждали, за утверждение, что человеческие существа не являются от рождения «хорошими», что гнев, убийственная ярость и ненависть (не говоря уже о сексуальных желаниях) сильны даже в маленьких детях. Культура девятнадцатого века считала детей невинными — воплощением чистого света, — как будто они были лишены импульсов, присущих человеческим существам, таких как любовь, ненависть, желания инцеста и смерти. Взгляды Фрейда шокировали, но, хотя он подвергался осуждению и разного рода нападкам, всё равно мужественно шел вперед.
Я думаю, что если не брать во внимание пытливость его ума, то его решимость продолжать исследования, несмотря на осуждение общественности, была для Фрейда способом преодолеть свои собственные страдания. Когда он был еще молод, умер его отец и несколько друзей. Во время Первой мировой войны погиб сводный брат, которого он очень любил, и дочь Софи. Позднее рухнули его надежды стать выдающимся неврологом. Потом ближайший помощник Карл Юнг, которого он любил, как сына, покинул его после многих лет совместной работы. Несколько лет спустя к власти пришел Гитлер и начался Холокост. Семье Фрейда угрожала смерть, но Фрейд упорно продолжал работать. Ему помогли спастись и переехать в Лондон, где он и жил до последних дней, умерев от рака в 1939 году. Я думаю, что, кроме научного интереса к сновидениям, истина, которую он открыл, изучая сны, утешала его и помогала сохранить жизненную стойкость и гуманизм, несмотря на пережитые трагедии.
