Во II д<ействии> (междодействии) у него интимный и тонкий разговор с Зиной. Она, как хищница (есть такие «девки — сквернавки»<)> почуяла, что его можно растревожить. Она дразнит его — ничего не дает, только манит куда-то из озорства. Это капля, переполняющая чашу его сомнений.
В III д<ействии> крах. Он узнает, что эта пустышка. Не с нею же уходить! — но уже ужален — новым, неиспытанным. Ему кажется, что он упустил что-то в жизни. Хочет уйти один, уехать, скрыться от «юбилея» (итог, производство в старики).
В IV д<ействии> — главным образом сцены его с профессором Осининым. Мало-помалу Тумаев сдается — во имя «общественной необходимости», сына, положения. Знает, что теперь его деятельность пуста и не освящена, но идет. Драма в нем, внутри, глубока. Пришедший фотограф снимает юбиляра «в кругу семьи». На грустном торжестве пошлости, того, что все обстоит благополучно и даже «юбилейно»-торжественно закончится пьеса.
Роль Сережи сводится на незначительную эпизодическую роль. Но им приходится жертвовать. Да он и не очень нужен в теме.
Мне кажется, что при этом обороте (который сохраняет мои мысли) пьеса выигрывает в правдивости и не выходит из рамок жизненной верности. Приподнятый тон прежней редакции (в конце) был, кажется, трескуч.
А работать здесь, в Безо, очень хорошо: берег моря, лес, тишина. Это в 35 верстах от города Везенберга, а от Ревеля 3 часа пароходом.
Был бы очень рад, если бы получил от Вас несколько слов.
От души желаю хорошо провести лето.
Еще раз — совсем искренно и дружески благодарю Вас за Ваши добрые слова.
С сердечным приветом
О. Дымов
P. S. Книгу мою, верно, получили?
(ОР ИРЛИ. Ф. 550. Ед. хр. 47. Л. 3–5)
В другом письме ему же — недатированном, но, судя по контексту, относящемся к тому же времени — Дымов сообщал:
Пьесу свою я заканчиваю. Среди простой обстановки я ее упростил словами. Исчезла, как кажется, некоторая приподнятость, аффектированность («флюс?»). Драма старого либерала, увидевшего через позднее увлечение всю свою жизнь и ложь ее — сделалась и понятнее и ближе. Логичнее выходит и дальнейшие его порывы к истине.
И яснее образ проф. Осинина, который осаждает его пыл — уже не веревкой и рубахой помешанного — а цинизмом своего неверия, глубоким пессимизмом. Крах идеализма, иллюзии приведений героя к скорбному безысходному неверию, духовному небытию. Но выражено это, как и полагается в порядочной драме, рядом поступков, действием, а не словами. Виноват: такого собственно мое намерение, а как вышло — это уж Вы сами просмотрите. <…>
Посмотрите — как стремительно идет, бежит, несется время: давно ли Вы возились с моей пьесой, где была драма «детей» («Голос крови»). А теперь я Вам присылаю уже драму «отцов». Это в России, что ли, так спешит время?
(Там же. Л. 1–2 об.)
О работе над той же пьесой Дымов писал также в письме Б. И. Бентовину от 14 июля 1912 г.:
Дорогой Борис Ильич,
Сердечно благодарю Вас за Ваше внимание и за подробный и обстоятельный ответ. Несколько человек (Карпов, Бравич) дают мне тот же отзыв: разрыв между двумя частями пьесы. Значит, я не ошибся. Теперь, когда у меня впереди все лето, да досуг, да свободная голова, я могу все исправить. Теперь уже приступил к отделке и переделке пьесы. Думаю, что мне удастся выяснить мою мысль и сценически стройно. Ошибка ведь в Тумаеве, а не в характеристике замысла.
Относительно Осипа — Вы правы, дорогой Борис Ильич. Я подумал и вчитался — это верно. Непременно и с благодарностью приму Ваши указания.
(ОР ИРЛИ. Ф. 53. № 12)
Сохранилось письмо Р. В. Иванова-Разумника А. М. Ремизову, датированное 24 июня 1912 г. с объяснением маршрута, как добраться до Везо:
…А чтобы попасть к нам, ехать надо так:
Из Петербурга выехать в 11 ч<асов> 55 м<инут> ночи с Балтийского вокзала, взять билет до Везенберга. В Везенберг поезд приходит в 7½ ч<асов> утра. Вылезть. Взять (за 20 коп.) извозчика на конно-почтовую станцию Андреева; там заказать пару лошадей в Везо (4 р. 70 к.).
(Письма Р. В. Иванова-Разумника к А. М. Ремизову (1908–1944 гг.) / Публ. Е. Обатниной, В. Г. Белоуса и Ж. Шерона; Вступ. заметка и коммент. Е. Обатниной и В. Г. Белоуса // Иванов-Разумник: Личность. Творчество. Роль в культуре: Публикации и исследования. Вып. И. СПб., 1998. С. 73).
Художник и сценограф Николай Николаевич Сапунов (1880–1912) утонул 14 июня во время лодочной прогулки в Териоках.
Речь идет о сыне Толстого от Ю. В. Рожанской Юрии, которому в это время было девять с половиной лет.
ГЛМ. Отдел РФ. Ф. 186. Оп. 3. Ед. хр. 218. Л. 1–2 об.
РГАЛИ. Ф. 181. Оп. 1. Ед. хр. 22. Л. 12.
Младший брат Дымова Яков-Соломон Перельман (1882–1942), в будущем известный ученый и писатель, редактор журнала «Природа и люди», популяризатор математики, физики и астрономии, автор многократно переиздававшихся книг (указан год первого издания): «Занимательная физика» (кн. 1-я и 2-я — 1913, 1916), «Межпланетные путешествия» (1915), «Занимательная геометрия» (1925), «Занимательная арифметика: Загадки и диковинки в мире чисел» (1926), «Занимательная математика» (1927), «Занимательная механика» (1930), «Живая математика: Математические рассказы и головоломки» (1934), «Занимательная алгебра» (1933), «Занимательная астрономия» (1929) и мн. др. Наделенный незаурядными способностями в области точных наук, Яков-Соломон уже в подростковом возрасте начал переписываться с А. Эйнштейном и К. Фламмарионом, а позднее, на протяжении почти двадцати лет, — с К. Э. Циолковским; о последнем написал книгу «Циолковский, его жизнь, изобретения, научные труды» (1932) (об автографах Циолковского на книгах, подаренных Я. Перельману, см.: Голубева О. Д. Автографы заговорили… М.: Книжная палата, 1991. С. 258). Умер от истощения в блокадном Ленинграде в 1942 г. См. о нем: Мишкевич Г. И. Доктор занимательных наук: Жизнь и творчество Якова Исидоровича Перельмана. М.: Знание, 1986; Карпушина Н. М. Яков Перельман: штрихи к портрету // Математика в школе. 2007. № 5. С. 54–64.
Еврейский писатель Шолом Аш (1880–1957) приятельствовал с Дымовым, см. след, заметку (II. О Борисе Павловиче Бурдесе).
См. прим. 76 /В файле — примечание № 1199 — прим. верст./.
Яков (Янкель-Гирш) Самойлович Розенфельд (1883–1973), экономист. Учился во Фридберге, на философском факультете Женевского и экономическом факультете Гессеновского университетов. Принимал участие в российском революционном движении, см. об этом: Шишанов В. «Эти молодые люди были ярыми социалистами…»: (Участники революционного движения в окружении Марка Шагала и Беллы Розенфельд) // Бюллетень Музея Марка Шагала (Витебск). 2005. Вып. 13. С. 64–74 (особ. с. 70–72). Биографическую справку о нем см.: Российская еврейская энциклопедия. Т. 2. М.: Эпос, 1995. С. 487.
См. рецензию на нее за подписью Новичок в еврейском еженедельнике «Будущность» (1901. № 25. 22 июня. С. 496–497).
Подобная визитная карточка сохранилась в архиве режиссера Е. П. Карпова (РГАЛИ. Ф. 770. Оп. 1. Ед. хр. 421. Л. 9).
Бурдес, по всей видимости, имеет в виду сестру своего корреспондента актрису Малого театра Александру Львовну Куперник (по сцене Щепкина; 1880 — после 1945).
ОР ГЦТМ им. А. А. Бахрушина. Ф. 313. Л. 1.
РГАЛИ. Ф. 393. Оп. 1. Ед. хр. 56. Л. 4–4 об.
Агафонов В. К. Парижские тайны царской охранки. М.: Русь, 2004. С. 324.
Приговоренный в 1882 г. к вечной каторге, Н. А. Морозов был амнистирован по октябрьскому манифесту и 7 ноября 1905 г. вышел на свободу.
Вероятно, о «событии 7 ноября».
Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. № 585.
Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. № 585.
Опубликована в альманахе «Шиповник» (Кн. 5. СПб., 1908).
«Бог мести» вызвал широкий резонанс в театральном мире: пьесу купил Художественный театр для одной из своих студий, спектакль был поставлен М. Рейнгардтом в берлинском Deutsches Theater, в России — в Театре Корша (реж. Н. Синельников), в петербургском Современном театре (рук. Н. Ходотов); в гастрольной поездке в США (1908) его показывал Театр В. Комиссаржевской.
