В обсуждении уникальности жизненного цикла человека мы рассмотрим характерные черты человеческой социальной организации и половой анатомии, физиологии и поведения. Как уже отмечалось, среди черт, из-за которых мы кажемся странными по сравнению с остальными животными, можно назвать наши общества, состоящие из номинально моногамных пар, анатомию наших гениталий, а также наше постоянное стремление к занятиям сексом, которые происходят у нас в уединении. Характер нашей половой жизни отражается не только в особенностях гениталий, но и в сравнительной величине тела у мужчин и женщин (они намного менее отличаются, чем тела самцов и самок у горилл или орангутангов). Мы увидим, что некоторые из этих привычных черт, являющихся при этом нашими отличительными признаками, можно с уверенностью связать с определенными функциями, тогда как причины возникновения других остаются неизвестными.
Если писать о жизненном цикле человека откровенно, то совершенно невозможно просто отметить нашу номинальную моногамию и на этом остановиться. Очевидно, что внебрачный секс находится в большой зависимости от воспитания, которое получил каждый конкретный индивидуум, а также от норм, принятых в обществе, в котором он живет. И даже принимая во внимание это культурное влияние, все же требуется объяснить тот факт, что и институт брака, и случаи внебрачных связей наблюдались и наблюдаются во всех человеческих обществах, но при этом внебрачного секса не знают гиббоны, хотя некая форма «брака» у них практикуется (под браком подразумевается образование долговременных пар, состоящих из самца и самки и нацеленных на воспитание потомства); и что в отношении шимпанзе понятие внебрачных связей не имеет смысла, поскольку «брак» у них не практикуется. Таким образом, для адекватного описания уникального жизненного цикла человека необходимо рассмотреть наблюдаемое у нас сочетание брака и внебрачных связей. Как будет показано далее, в животном мире существуют прецеденты, позволяющие разобраться в эволюционном предназначении наблюдающейся у нас комбинации брака и внебрачных отношений: оказывается, что у мужчин и женщин отношение к внебрачному сексу отличается таким же образом, как у гусынь и гусаков.
Мы рассмотрим еще одну отличительную черту жизненного цикла человека, а именно то, как мы выбираем для себя половых партнеров, как тех, с кем вступаем в брак, так и остальных. Эта проблема практически не возникает в стае павианов, где выбора фактически не происходит: каждый самец стремится спариваться с каждой самкой, едва у нее начинается течка. Хотя у обыкновенных шимпанзе в некоторой степени практикуется выбор половых партнеров, в их поведении при этом все же проявляется намного меньше избирательности, чем у человека, и в своих неразборчивых связях они оказываются намного ближе, чем люди, к павианам. Выбор партнера является решением, имеющим важнейшие последствия для жизненного цикла человека, поскольку женатые пары не только ведут половую жизнь, но и совместно воспитывают потомство. Именно потому, что уход за человеческими детьми требует столь серьезного и длительного вложения сил со стороны родителей, нам приходится того, с кем мы будем совместно вносить эти «инвестиции», выбирать намного тщательнее, чем это делают павианы. Тем не менее будет показано, что мы можем найти в животном мире прецеденты выбора половых партнеров, происходящего таким же образом, как у людей, но наблюдается такое не у приматов, а у крыс и птиц.
Такого рода критерий выбора партнеров, на наш взгляд, сыграл важную роль в формировании межрасовых различий. Люди, родившиеся в разных частях земного шара, будут иметь значительно отличающуюся внешность, как и гориллы, орангутанги и любой другой вид животных, ареал обитания которых достаточно обширен. В некоторой степени различия внешности людей из разных географических областей отражают, без сомнений, естественный отбор, приспосабливающий нас к местному климату, точно так же, как у куньих, обитающих в районах, где выпадает снег, зимой шерсть становится белой, позволяя им лучше маскироваться и получить больше шансов на выживание. Но в шестой главе я покажу, что, как и утверждал Дарвин, внешние различия людей, населяющих разные географические зоны, возникли главным образом в силу полового отбора, то есть свойственных человеку методов выбора полового партнера.
Завершит разговор об особенностях нашего жизненного цикла рассмотрение вопроса о том, почему завершаться должна и сама наша жизнь. Старение является еще одной чертой нашего жизненного цикла, которая столь привычна, что мы воспринимаем ее, как нечто, само собой разумеющееся: все мы, конечно же, состаримся и когда-нибудь умрем. То же самое происходит со всеми особями всех видов животных, но у различных видов старение происходит в очень разном темпе. Наша продолжительность жизни весьма высока по сравнению с другими животными, к тому же она увеличилась примерно в тот период, когда кроманьонцы сменили неандертальцев. Большая продолжительность жизни сыграла и играет важную роль в человеческом поведении, поскольку она делает возможным эффективную передачу приобретенных умений от поколения к поколению. Но и люди тоже стареют. Почему же старение неизбежно, если мы обладаем столь значительной возможностью самовосстановления?
В этом вопросе, в намного большей степени, чем в других, обсуждаемых в этой книге, становится понятно, насколько важно рассматривать явления с точки зрения эволюционного компромисса. Если судить только с точки зрения возможности оставить после себя большее число потомков, то может показаться, что нам невыгодно вкладываться в механизмы самовосстановления, необходимые для того, чтобы жить дольше. Мы увидим, что понятие компромисса позволяет разобраться и в той загадке, которую представляет собой менопауза: это прекращение деторождения парадоксальным образом запрограммировано естественным отбором, и в результате женщины могут оставить после себя большее число выживших потомков.
Глава 3. Эволюция человеческой сексуальности
Не проходит и недели, как публикуется еще одна книга о сексе. Наше желание читать о сексе уступает только нашему желанию им заниматься. Вы, возможно, полагаете, что основные факты, касающиеся человеческой сексуальности, должны быть знакомы неспециалисту и понятны ученым. Попробуйте проверить свою осведомленность в этом отношении, ответив на пять простых вопросов.
Среди всех видов человекообразных обезьян и человека какой вид обладает пенисом значительно большим, чем у остальных видов, и для чего это ему нужно?
Зачем мужчинам нужно быть крупнее женщин?
Почему мужчинам не мешает то, что яички у них намного меньше, чем у шимпанзе?
Почему люди совокупляются в уединенной обстановке, тогда как все остальные общественные животные делают это в присутствии прочих?
Почему у женщин, в отличие от самок почти всех млекопитающих, невозможно легко заметить наступление дней, когда возможно зачатие, и сексуальная восприимчивость не ограничивается днями возможного зачатия?
Если на первый вопрос вы ответили «горилла», то можете считать, что сели в лужу; правильный ответ «человек». Если у вас есть какие-либо аргументированные ответы на остальные четыре вопроса, то опубликуйте их; ученые все еще обсуждают несколько альтернативных теорий.
Эти пять вопросов показывают, насколько сложно объяснить наиболее очевидные факты нашей половой анатомии и физиологии. Отчасти проблема состоит в неловкости, которую вызывает у нас разговор о сексе: лишь недавно ученые начали серьезно исследовать этот вопрос, и им все еще сложно быть объективными. Другая сложность состоит в том, что, в отличие от таких особенностей человека, как уровень содержания холестерина в потребляемой нами пище или манера чистить зубы, наши сексуальные привычки не могут изучаться путем контролируемых экспериментов. Наконец, половые органы существуют не обособленно, а приспособились к социальным привычкам и жизненному циклу их владельцев, а привычки и жизненный цикл, в свою очередь, приспособлены к привычному способу добывания пищи. В нашем конкретном случае это означает, помимо прочего, что эволюция человеческих половых органов тесно переплетается с эволюцией применения человеком орудий труда, увеличением объема мозга, изменением практики воспитания детей. Таким образом, наше превращение из просто одного вида крупных млекопитающих в уникальный вид — человека — потребовало изменения не только формы нашего таза и черепа, но и нашей сексуальности.
Зная, как питается животное, биологи часто могут предугадать систему спаривания этого животного и анатомические особенности его гениталий. Если мы желаем понять, как человеческая сексуальность стала такой, какая она есть, нужно для начала разобраться с эволюцией нашей диеты и нашего общества. В течение последних нескольких миллионов лет мы отошли от вегетарианской диеты наших предков-обезьян и превратились в общественных плотоядных, хотя некоторые люди являются вегетарианцами. При этом наши зубы и когти остались обезьяньими, а не тигриными. Наши успехи в охоте определялись не этим, а большим мозгом: используя инструменты и координируя усилия внутри группы, наши предки были способны успешно охотиться, несмотря на анатомические особенности, недостаточно приспособленные для этого, и регулярно делились пищей друг с другом. Наши возможности по сбору корней и ягод также стали зависеть от орудий труда, вследствие чего человеку требовался большой мозг.
