ступни расположены выше головы, а деревья рядом с ними растут корнями вверх. Лактанций не сообщает о том, что антиподы — это лишь гипотеза, и на самом деле многие философы сомневались в том, что противоположная часть Земли обитаема. Для него это тезис, который доказывает нелепость языческих выдумок. Шарообразность мира, по его словам, выводилась древними исключительно из круговых движений Солнца, Луны и звезд. Более сложные аргументы, например, о форме земной тени во время лунных затмений, или же о том, что на разных широтах видны различные части звездной сферы, Лактанций игнорирует. Зато он поясняет, что принципа движения светил никто не видел, а потому и рассуждения о нем суть просто фантазии. Далее следует ложный тезис, что философы будто бы обязательно полагали шарообразную Землю единообразной со всех сторон — с полями, горами и людьми — ведь шар везде одинаков. Все сказанное подается в виде перечисления заведомо нелепых утверждений, которые даже не нужно опровергать. Напоследок же Лактанций припас самый сильный свой аргумент, а именно — вопрос: почему же антиподы не падают вниз. Всякие возражения заранее парируются пояснением, что тезис о стремлении тяжелых предметов к центру мира — это ошибка и ложь, за упорство в которых людей можно лишь пожалеть. Лактанций сообщает также, что может привести еще немало доводов против шарообразности Земли, но не станет этого делать, поскольку необходимо завершать книгу, а разъяснить все глупости в любом случае невозможно. Что характерно, но книга на этом отнюдь не заканчивается, поскольку далее следуют очень длинные и пространные рассуждения о философии и о религии.
Наиболее характерным в этой работе Лактанция является, однако же, не ее содержание, но то, что автора приведенных суждений сделали наставником наследника престола.
Умеренная позиция. Василий Великий
Сам Лактанций ничем, кроме литературной одаренности, не выделялся на фоне своих современников. Даже более просвещенные христианские авторы теряли всякую сдержанность, когда начинали рассуждать о связанных с Писанием вещах. Таков, например, живший в IV веке капподакийский архиепископ Василий Великий, изобретатель иконостаса и поборник монашеской жизни, который, похоже, был знаком с текстами Аристотеля или его последователей. Василий хорошо понимал, что Луна и Солнце должны иметь немалые размеры, поскольку их видимая величина не зависит от того, из какого места Земли на них смотрят. Также ему было известно, что в южной части неба существуют звезды, невидимые из северных широт, а времена года согласуются с движением Солнца по зодиаку. Но всякое здравомыслие сразу оставило Василия, лишь только он начал писать о форме небес — они никак не могут являться сферическими и их обязательно должно быть несколько, чтобы удержать верхние воды, ведь обо всем этом прямым текстом сказано в Писании. Если бы Господь не поместил воду над твердью, то мир сгорел бы в жаре небесного огня. Относительно формы самой Земли — является ли она шаром, цилиндром, плоским либо вогнутым диском — Василий предпочел не высказываться, поскольку сам Моисей ничего не сказал по данному поводу, а значит, верующему человеку просто не нужно иметь суждения о подобных вещах.
Позиция радикальных Отцов Церкви. Кирилл, Севериан, Диодор
Если Василия Великого можно назвать умеренным и осторожным автором, то остальные главы восточных Церквей безжалостно отвергали любую мысль, которая в точности не соответствовала бы хоть одной букве Писания. Для этих людей не существовало никаких иных космологических систем, кроме той, что описана в Книге Бытия, а потому греческую астрономию даже не считали нужным критиковать. Иерусалимский епископ Кирилл жил в одно время с Василием и уделял огромное внимание тем водам, что находятся над небесами. По мнению Кирилла, вода является наилучшей из четырех стихий, ведь из нее сотворены небеса, где обитают ангелы. Земля, где обитают люди, тоже сотворена из воды, и как мир начался из нее, так и Евангелие вышло из Иордана. Этими рассуждениями объяснялся механизм таинства крещения.
При этом общность взглядов на устройство мира не мешала священнослужителям спорить по многим богословским вопросам. Младший современник Василия и Кирилла гавальский епископ Севериан соперничал в красноречии с Иоанном Зластоустом, хотя и говорил по-гречески с сирийским акцентом. Впрочем, их вражда с Иоанном состояла не только лишь в соревновании по красноречию, но была наполнена яростными взаимными обвинениями и интригами. Однако в рассуждениях о структуре космоса проявлялось удивительное согласие. В проповедях о шести днях творения Севериан пытается пояснить деяния Господа с точки зрения натурфилософии и говорит буквально следующее. Бог ничего не творил из пустоты, но все — из себя, а значит всё единосущно Творцу. Обычный огонь гаснет, поскольку соединен с веществом, так же как и наши души соединены с телами. Божественный же огонь вечен, а ангелы существуют вне тел.
Проблеме небесных вод Севериан уделил, как и полагается, огромное внимание. Существует два неба — наше, которое видим мы, и высшее горнее для Бога, между этими небесами поставлены воды, а вся конструкция мира напоминает как будто бы двухэтажный дом, где небеса выпутают кровлей соответственно первого и второго этажей. Наше обычное небо образовалось из-за сгущения поднявшейся вверх воды, подобно тому, как неплотный дым, устремляясь от горящего дерева ввысь, превращается там в плотное облако. Сами верхние воды имеют ледяную структуру, а их смысл — защитить Землю от жара Солнца, Луны и звезд, который попросту разрушили бы наш мир так же, как трескается в очаге пустой горшок. Поскольку воды наверху в избытке, то она выпадает на Землю в виде росы. Еще ледяные воды нужны для того, чтобы отражать солнечный свет вниз к нам, а иначе он бы весь улетел вверх. А уж сколь небо было создано не в первый день, то и Солнце с Луной нельзя было создавать сразу, ведь не существовало тверди, где можно было бы их закрепить. Ночью Солнце не может проходить снизу под Земным шаром, ведь мир имеет форму шатра, а под земной твердью нет пространства. Поэтому по ночам Солнце просто обгибает сушу сбоку, скрываясь от наших глаз за северной стеной. Луна, очевидно, поступает аналогичным образом, а ее фазы меняются, дабы мы видели воочию, что произойдет с нами самими — рождение, расцвет, увядание, смерть и новое рождение, когда придет Сын человеческий.
Общие рассуждения Севериана о естествознании не менее любопытны. Таковы, например, соображения о взаимодействии огня и оливкового масла. Отмечается, что в масляном светильнике огонек шипит, поскольку по природе своей он хочет устремиться вверх, но поглощается маслом (очевидно, горение понималось, как удержание язычка пламени жидкостью)
